Раздразнить дракона. Интервью для Мэри Сью

– Слушай, сиди уже, отдыхай и не лей мне в уши свои вопросы, – в сердцах выдохнул дракон.

Я поняла: если хочу услышать ответ на следующий вопрос, как ни странно, действительно надо заткнуться и переждать. Этим я и занялась.

Солнце припекало, марево опускалось на лес, и тут я почувствовала, как над моей головой проплывает не просто большая, а здоровенная туча. От ее тени стало не по себе.

Задрала голову и, не в силах сдержать удивления, ахнула.

Над нашими головами высоко, среди самых легких перистых и кружевных, как молочная пенка, облаков, проплывала армада. Более точного слова я не смогла бы подобрать.

Не туча, потому что таких плотных туч, пусть и грозовых, с прожилками черни на сером теле, не бывает. Не назвать ее и пузом здоровенного линкора из верхних слоев атмосферы, который что-то забыл на грешной земле, – ибо слишком рваны были края, да и само брюхо напоминало перевернутый горный пик.

Вырванный кусок земли – пришло на ум самое точное сравнение. И этот парящий меж летних облаков остров накрывал своей тенью вершины леса, загораживал палящее солнце, что вызолотило лучами все окрест, даже под плотной листвою дубовых крон. Плывущий над нашими головами в бездонной сини неба горный хребет показался страшным до жути. Он чуть качнулся в вышине и стал снижаться, на глазах увеличиваясь в размерах. Я сразу уверилась, что вот сейчас он непременно грохнется. И прямо на меня.

Что бы сделала любая до смерти испуганная девушка в моем положении? Наверняка укрылась бы от бед за единственным на всю округу широким мужским плечом. В смысле, села бы обладателю оных широких плеч на шею. И пусть этот сильный и отважный разбирается с проблемой.

Но то ли я была не совсем адекватная, то ли дракон не вызывал у меня доверия… А может, всему виной моя профессия, в которой легкие и быстрые ноги, умеющие шустро удирать, ценятся так же высоко, как и легкий слог.

Я резво вскочила, пулей подлетела к своему узлу, лихорадочно сграбастала его и, пискнув недоумевающему Броку: «Беги!» – припустила прочь.

Неслась, не разбирая дороги, лишь изредка задирая голову, чтобы убедиться: эта громадина все еще надо мной. Тем более неожиданным оказалось столкновение. Я на полном ходу во что-то влетела. От удара грудь обожгло болью – столь твердокаменной показалась преграда. А потом крепкие руки с силой взяли меня в кольцо.

Передо мной стоял Брок. Холодным, слегка заинтересованным голосом с толикой ленцы он спросил:

– Ну что, отдохнула? Раз так резво понеслась прочь?

Не сам вопрос, а та интонация, с которой он был задан, подействовала на меня почище ледяного водопада. Я как-то враз вспомнила, кто я, где я… В общем, удирательный запал схлынул, остался лишь страх.

Я задрала голову и, указав взглядом на небо, выдавила из себя:

– Там…

– Ты что, никогда парящей твердыни не видела? – Вот сейчас в голосе Брока было столько удивления – хоть половником черпай.

Я нашла в себе силы лишь помотать головой. Зато ящер отчего-то с облегчением выдохнул. И даже соизволил пояснить почему:

– А я подумал, что ты решила удрать от меня. Рассудила, что с кровожадным драконом, врагом рода людского, не стоит уповать на прочность клятвы, пусть та и скреплена небесами…

Он говорил отрывисто, жестко усмехаясь, и все никак меня не отпускал.

– Я просто жить хотела и не знала, что эти ваши твердыни только парят и не падают…

Последняя, к слову, действительно опустилась еще ниже и, едва не пощекотав брюхом макушки столетних сосен, снова начала неспешно подниматься.

Дракон препарировал меня взглядом, потом медленно, с расстановкой, произнес:

– О парящих твердынях знают даже младенцы. Каждая вторая колыбельная – об островах, что легче облаков. А ты говоришь, что в первый раз видишь… Кто ты такая? Ты вчера походя впитала в себя магию охранного контура, над ней трудились три сильных мага, чтобы заклинание сумело меня удержать. Ты говоришь странно. А сейчас вот утверждаешь, что не знаешь самых простых вещей. Кто ты?

Последний вопрос он задал так, что я помимо собственной воли захотела ответить. Будто какая-то неведомая сила давила на плечи и шептала: склонись, подчинись, прими его власть. Но только дураки и мудрецы не слушают посторонних советов.

Увы, я была из их числа и надеялась, что все же отношусь не к категории тех, кому всегда везет, а к просветленным знаниями. Помимо этого я толком не представляла, что ему сказать: проблеять про техногенный мир и свою кончину? Про то, что у меня на шее змея свернулась в металлическое кольцо? Про мертвых обозников и разбойников?

Мыслей было много, но слова застряли в горле.

Я сглотнула, ощутив, как рука дракона схватила меня за волосы, заставила запрокинуть голову и посмотреть ему прямо в глаза.

– Мне повторить вопрос?

Он держал крепко, а мне захотелось завыть от бессилия. Я шумно втянула воздух. Так, главное – не паниковать. Только не паниковать!

Нужно найти те слова, которые его успокоили бы. Один неверный взгляд, вздох, положение рук – и Брок сорвется. Я медлила, составляя единственную нужную фразу, но дракон, похоже, речам предпочитал действие. Или подумал, что я выбрала упрямое молчание, и решил заставить говорить иным способом?

Он притянул меня еще ближе. Настолько близко, что дыхания смешались.

– Скажи, чего ты боишься больше всего? – Брок заглянул в мои глаза, словно искал ответа.

Я непроизвольно попыталась отстраниться, и это выдало меня с головой.

Нет людей, которые ничего не боятся. Есть те, кто умеет прятать свои страхи глубоко и далеко, посыпая песком времени, скрывая барханами, пряча в этих дюнах свои тайны, чтобы в повседневной суете их не сумел найти никто – даже они сами. Но страхи живы до последнего удара сердца их носителя. А иногда, под покровом темноты, они вылезают, как твари из бездны, чтобы напомнить о себе.

Сегодня, в ясный солнечный день, я почувствовала, что вокруг – чернильная мгла. И мне надо победить даже не дракона, а именно эту темноту, иначе она просто сведет меня с ума.

В страхе жить нельзя. Можно только существовать. Да и то – недолго. Если страх будет стоять у тебя за плечом, постоянно нашептывая на ухо, он высосет из тебя жизнь. И не по капле, а шумными большими глотками, с причмокиванием.

Я уже было открыла рот, чтобы сказать первое слово оформившейся речи, но в последний момент передумала. Страху не надо смотреть прямо в глаза, его нужно бить наотмашь. Если Брок считает, что может напугать меня, то в моих силах его удивить.

Его вторая рука уже скользила по моему бедру, задирала ткань все выше, намекая, что дракон на этом не остановится.

В голове сложится пазл: вот Брок с ненавистью утверждает, что не насильник, вот он мгновенно ставит меня на землю, словно замарался, прикоснувшись к моей коже… Его уничижительное «людишки» и «с вами срабатывает лишь обман»… Не будь я абсолютно уверена, что все происходящее – лишь актерская игра, что дракон не станет меня насиловать (и вовсе не из-за благородного воспитания, а исключительно из презрения), то не решилась бы. А так…

Я прильнула к нему. Сама. Требовательный поцелуй, который больше всего напомнил укус. Губы обожгло, а на языке заиграл вкус вина и перца.

Не успела уловить момент, когда напрягшийся, замерший словно статуя дракон вдруг, вместо того, чтобы отпрянуть и начать отплевываться – ответил.

Потом был его рваный вздох, пальцы уже не сжимали волосы, а лишь придерживали мой затылок, чтобы не отстранялась, чтобы продолжала.

Вот тогда я испугалась, что все же просчиталась. От моего испуга тело Брока вздрогнуло. Он сам отстранился, жадно глотая ртом воздух, словно вынырнул с глубины. Да и я была ничуть не лучше. Тяжело дышала, от страха подгибались коленки.

– Ты ненормальная, – только и выдохнул дракон.

– Сам не лучше. Думал, запугаешь? – взорвалась я. – Но все же отвращение оказалось сильнее. Не так ли?

– Победила, – честно ответил дракон. – Да, я та еще сволочь. Я просто хочу узнать правду, но связан этой проклятой клятвой. Я не могу причинить тебе вреда. Лишь напугать, перешагнув через себя, сыграв роль насильника. Но ведь именно так вы, люди, о нас и думаете. О каждом из нас.

– Белый лист, – выпалила я.

– Что? – не понял Брок.

– Я белый лист. На мне нет отметин ненависти к твоему крылатому племени, нет ни строчки, что писалась бы кровью драконов, никто из твоих родичей не жег меня огнем, я не участвовала в ваших войнах и интригах, я не знаю ровным счетом ничего. Это все, что я могу тебе сказать. Ах да, еще, если мне не удастся попасть к одному долбаному кнессу, я умру. А остальное – клятва, и по ее условиям я не могу ничего сказать, даже если бы захотела. – Последнюю фразу я добавила чисто интуитивно. Ведь если эти клятвы сродни закону, значит, они могут не только карать и загонять в кабалу, ими можно и прикрыться.