Спицы в колесе сансары

– Ничего, я привыкла к путешествиям, – сказала безумная.

Меж тем вокруг них сгустился такой туман, что нельзя было разглядеть и вытянутой ладони. Машина завелась, Друкчен крутанул руль и поехал прямо в глубь жуткого тумана.

Они ехали долго, впрочем, Друкчен в какой-то момент утратил ощущение времени. Его пассажирка меж тем пела на тибетском языке гимн плодородию. Друкчен не слышал шума работающего мотора машины, и пение было единственным звуком, скрашивающим тяжелую тишину.

Девушка пела:

О благороднорожденные, воспойте гимн великому Амитабе!
Дающему жизнь, украшающему небосвод, просвещающему все концы земли!
Покрывающему все беззакония наши, осеняющему нас милостью, напояющему нас праной великодушия!

У Друкчена навернулись на глаза слезы. Давно он не слышал такого проникновенного пения. Но в то же время ему было очень страшно. Он понял, что в его девушку вселилась потерянная душа, пока ее собственная душа отлетала от тела на время обморока. Но чья же это душа?

И тут земля под колесами машины кончилась.

– Амитаба! – вскричал Друкчен и понял, что они падают в пропасть.

Но откуда взяться пропасти на равнине.

Что-то здесь не так, хотел подумать Друкчен, но тут последовал страшный удар машины о камни.

– Взорвемся, – прошептал Друкчен и отключился.

Очнулся он в комнате, жарко натопленной, освещенной несколькими масляными лампами и благоухающей ароматами священных трав.

– Где я? – хрипло выдавил он, не понимая, как остался жив. Лицо горело. Значит, все-таки взрыв был.

– Тише, раб, – отозвался чей-то голос. – Лежи смирно, и я наложу на твое лицо мазь против ожогов.

Друкчен во все глаза смотрел на старца в белых одеждах, который говорил это. У старца был благообразный лик и открытый третий глаз, сияющий мудростью и милосердием. Старец взял в руки небольшую чашку и деревянной лопаточкой принялся зачерпывать из нее что-то густое и желтое. Мазь, понял Друкчен. И верно, старец принялся ловко и споро накладывать мазь на горящее лицо Друкчена. Мазь пахла травами и немного ячьим жиром. И сразу наступило облегчение, боль и жжение утихли. Друкчен удивился тому, что из всего тела чувствует только лицо.

– Кто ты, о святейший? – прошептал Друкчен.

– Меня зовут Гамба, я главный лекарь здесь, – ответил старец. – Я не почтен саном святейшего, но дело свое знаю. Принцесса Ченцэ уже оправилась от ран, полученных в ущелье Смерти, осталось тебя поставить на ноги.

– Принцесса Ченцэ? – удивленно проговорил Друкчен. – Какая принцесса?

– Ты что ж, так-таки ничего и не помнишь? – удивился Гамба. – Ты сгорел вместе с принцессой в огненной колеснице, когда достиг дна ущелья. Если бы не лучшие наши лекари, мы бы не смогли вас спасти. Но теперь в Шамбале праздник: любимая дщерь вернулась на родину.

– В Шамбале? Так я в Шамбале?!

– И ты, раб, и я, и принцесса Ченцэ, и ее светлейший жених Нампхон. Всё вокруг – это благословенная Шамбала.

– Значит, я привез принцессу Ченцэ в Шамбалу.

– Ну, можно сказать, что привез.

– Я могу ее увидеть?

– Конечно. Ты же ее раб и должен служить ей. Но это случится не раньше, чем пройдут твои ожоги.

– А принцесса сильно обожглась?

– Нет, огонь не коснулся ее плоти. Именно по этому признаку мы и поняли, что перед нами давно утраченная прекрасная принцесса Ченцэ, Заря Богов.

– Господин Гамба?..

– Да?

– А почему я не чувствую своего тела? Ничего, кроме лица?

– Потому что все твое тело восстанавливается в особом растворе. Оно почти обуглилось. Для того чтобы плоть восстановилась, тебе нужно лежать в этом растворе две луны.

– Два месяца? Так долго?

– Это время пройдет для тебя незаметно. Если хочешь, я попрошу кого-нибудь из братьев петь тебе мантры или читать богоспасительные книги. К тому же скоро ты начнешь хотеть есть, а когда наполняешь желудок, жизнь не кажется такой уж мрачной. А теперь спи.

И Друкчен заснул.

Россия, город Щедрый

Весна 2012 года

Лиза и Юля оказались внутри полутемного парадного.

– Нет, ты слышала? – хорохорилась Юля. – «Госпожа знает все»! Такое впечатление, что моя тетя – инкарнация богини Дианы.

– Не злись, – мягко попросила подругу Лиза. – Куда нам идти?

Вопрос адресовался фее. Та тряхнула крыльями.

– В гостиную. Я провожу.

И нашим героиням ничего не оставалось, как проследовать за феей.

Пока шли, они оглядывались и испускали удивленные возгласы. Во внутренностях дома не осталось ничего естественного и неволшебного. На стенах висели гобелены каббалистического направления, вдоль стен выстроились железные полки с различной магической и алхимической посудой. Пахло химией и травами.

– Моя тетя решила здесь отрыть философский камень, – хмыкнула Юля.

Наконец они вошли в гостиную. Если бы бизнесмен Алейников (упокой Будда Амитаба его душу!) увидел, что сотворила в его гостиной тетушка Анна Николаевна, он немедленно умер бы опять. Нет, в гостиной вовсе не царили разгром и хаос. Просто теперь она напоминала одновременно выставочный зал зооэкзотариума и алхимическую лабораторию. Вдоль стен стояли большие аквариумы и террариумы с подсветкой. В них задумчиво дремали огромные и поменьше змеи, агамы, игуаны и даже один варан. В террариумах поменьше Юля с отвращением обнаружила колонию пауков-птицеедов, черных королевских скорпионов и мадагаскарских тараканов. В центре всего этого зоологического безумия стоял стол, на котором в идеальном порядке теснились книги и бумаги, а также выключенный ноутбук. На крышке ноутбука сидела крупненькая лягушка-водонос и с подозрением поглядывала на гостей.

Но это было не все. Возле террариумов стояли столики, на которых хрупкой стайкой собрались реторты, колбочки, стаканчики, пробирочки и мензурки. В них что-то периодически побулькивало и подозрительно шипело.

Сопровождавшая девушек фея куда-то смылась. Они остались одни, не считая змей и тараканов.

Обстановка становилась нервная.

– Анна Николаевна! Тетушка! – позвала губернаторша. – Это я, ваша племянница Юля Ветрова, с подругой. Вы где? Отзовитесь!