Право Света, право Тьмы

– Понимал бы ты что в молебнах!

– Понимал бы ты что в порче! Не будем ссориться. Итак, мэр берет под полный контроль всю инфернальную среду города. От тебя же, пастырь, требуется контролировать среду человеческую.

– Церковь православная не имеет права вмешиваться в дела светские. Не путай нас с католиками и протестантами.

– Это не светское дело. Это дело как раз особой духовной важности. Возьмем, к примеру, ту же нахальную ведьму. Допустим, она не взяла официального разрешения на использование заклятий уровня «Хаос» и владение искусством Уничтожающей Порчи. И тем не менее заклятие она применила, заодно и порчу навела. В результате ее действий умерла целая семья – скажем, погибла в автокатастрофе или ночью задохнулась в собственной квартире оттого, что из плиты неожиданно пошел газ… Расследование по факту убийства выявило именно магическое воздействие. Как известно, у нас в уголовном кодексе нет статьи, предусматривающей наказание за преступление с применением магии. Юридически колдунья невиновна. Но, представь, эта история получает огласку в среде людей. На колдунью объявляют охоту, устраивают самосуд и, убивая ее как человека, подпадают уже под уголовное преступление.

– К чему ты клонишь? Ты запутал меня этим своим софистическим примером.

– Так вот. – Вампир словно не замечал, как тяжело дается архиерею выслушивать эти речи. – Наше дело – предотвращать появление незаконных пользователей магии. А твое дело – воспитывать в обычных людях терпимость по отношению ко всем представителям оккультизма. Чтобы не было войн.

– Это невозможно. Это грех против Бога – согласиться с вами.

– От тебя не требуется согласиться. От тебя требуется терпеть. И научить такому же терпению и других. Вас постараются не трогать. Мэр очень прогрессивный колдун, поверь, он много хорошего сделает для города. Он не стяжатель, в хорошем смысле честолюбив, даже гуманен. Прошел слух, что проблему питания вампиров он собирается решить, создав местную и высокорентабельную лабораторию искусственной крови и плазмы. Кстати, и для людей она пригодится… А для реализации охотничьих инстинктов вервольфов будут открыты питомники крупных хищников. Ведь это великолепно: вервольфы станут охотиться на медведей, рысей, кабанов, а шкуры потом сдавать. Продажа шкур – солидная прибавка к городскому бюджету.

– Погоди-ка… Но ведь медведи, рыси и кабаны – сородичи оборотням, как же они будут убивать своих… собратьев?

– А точно так же, как человек – своих!

– Господи, спаси нас и помилуй!

– На Бога надейся, а сам не плошай, дорогой мой! Так вот, мэр хорошенько поднимет бюджет города за счет его паранормального населения. Может, наконец починят систему фонтанов в городском парке… И подземный переход на проспекте имени Лобсанга, а то там уже крысы-мутанты развелись, с жабрами…

– Фонтаны… Переходы! А расплачиваться за эти удобства придется страданием человеческих душ!

– Да при чем здесь души?! Кого они волнуют?! Люди тысячи лет живут бок о бок с кошками, но кошек никогда не волновали людские дела. Точно так же, как и людей – кошачьи. Просто не мешайте нам. А мы постараемся не трогать вас.

– Постараетесь? Вампир опять усмехнулся:

– Те, кто связан с магией, никогда не используют глаголов совершенного вида. Боятся сглазить… Так что ж, ты согласен?

– А разве у меня есть выбор?

– Ну-ну, не лжесмиренничай, сам же знаешь, что выбор есть всегда. И даже ваш Бог мог отказаться от Голгофы…

– Не кощунствуй! Я не Бог. И потому в этой ситуации выбора у меня нет. Я принимаю ваши условия, но обещай мне…

– Полную тайну? Разумеется…

– Не только. Вы действительно не станете трогать людей. Вы не станете причинять им зла.

– Конечно. Но надеюсь, ты не будешь против, если мы будем причинять им добро? По их же просьбе?

– Хорошо. Пусть люди выберут – церковь или магия.

– Ох, какой ты зашоренный и ретроградный тип, мой милый братец! Есть ведь и третий путь: не выбирать ни того ни другого, а жить лишь собственным разумом. Но это не относится к теме нашего разговора. Будем считать, что положительного результата мы добились и соглашение на сотрудничество я от тебя получил.

Архиерей помолчал, потом– спросил мрачно:

– Полагаю, вампир, ты не потребуешь от меня кровавых подписей?

– О нет, нет! Ах, ужасно ты все-таки грубый, служитель Божий! Я к тебе обращаюсь по имени, зову братом, а ты меня так сухо и официально – вампир… А помнишь, какими мы с тобой друзьями были в детстве? Как строили запруду по весне возле нашего домика и пускали бумажные кораблики… Как смешно мы топали по раскисшей земле в безразмерных резиновых сапогах… Запускали змеев из старых газет. Их мочальные хвосты весело и храбро развевались в ярко-синем небе. А голубей помнишь? Я был лучшим голубятником на улице, за моим турманком охотились даже, взрослые мужики, все хотели отбить себе в стаю… Помнишь того турмана, белого, пышного, словно шапка мыльной пены на ладони? Как нежно он ворковал, когда я кормил его с рук… А в первом классе я влюбился в Нюсю Петрову, соседку по парте, плакал оттого, что она обзывает меня «дурак конопатый», а ты меня утешал…

– Помню. Только ты, мой брат-вампир, все это предал. И ярко-синее небо, и белых голубей, и весенние ручьи. Отчего ты не остался человеком!

– Быть только человеком – скучно. Кстати, ведь и ты не просто человек. Ты – монах. Инок. А слово «инок» происходит от слова «иной». И разве

|ваши отцы-пустынники не учат, что тот, кто становится монахом, умирает для этого мира? Значит, ты тоже мертв. Как и я. Просто мы умерли с разной

целью… Ну, ну, не куксись, братец, не хмурь свои седые бровки. Это ты на своих попов можешь так сердито смотреть, а я тебе уже не подначален. Договорим до конца.

– Что тебе еще от меня нужно? Я ведь согласился!

– Докажи свое согласие делом. Нет, нет, ничего криминального или противоестественного от тебя не требуется. Есть небольшая проблемка. Среди сторонников мэра прошел слух, что в ближайшие дни группа наиболее рьяных противников магии хочет упросить тебя, архиерей, организовать и возглавить городской крестный ход. И чтобы во время крестного хода по городу несли Ковчежец. Запрети им это. Откажи под любым предлогом, какой сам придумаешь. Ковчежец не должен покидать стен собора Всех Святых.

– Что, испугались?

– Да, – серьезно ответил вампир. – Мы не скрываем, что боимся содержимого этого Ковчежца. Если Ковчежец окажется вне церковных стен, он начнет убивать нас. Не только вампиров, но и ведьм, и оборотней, и самых бесталанных астрологов! А у нас у всех есть семьи, есть близкие… Они начнут мстить… Зачем устраивать в городе безумное побоище?

– Я понял. Мэр запрещает крестный ход.

– Мэр просит, чтобы крестный ход запретил ты. Мэр даже готов поспособствовать тебе в этом, устроив в ближайшие дни отвратительную погоду, и ретивые сторонники сего мероприятия сами предпочтут не высовывать носа на улицу. Поверь, так будет лучше. И для вас, и для нас.

– Что еще прикажет мне мэр?

– Более ничего. Пока ничего. Мэр вовсе не намерен приказывать. Он просто надеется на твое благоразумие и здравомыслие. Вот и все. Прощай, братец. Не молись за меня…

– Хотя бы этого ты не можешь мне запретить!

– Не могу. А знаешь что, – помедлил на мгновение вампир. – Небо теперь совсем не синее. Оно грязно-серое и истасканное, как асфальт. Для меня.

– И мой брат вампир ушел вместе со своими клевретами, оставив меня наедине с горькими мыслями о собственном бессилии.

Так закончил свою грустную повесть владыка Кирилл.

Отец Емельян смотрел на него горестно и жалостливо. Потом сказал:

– Да, я помню, как запретили тогда крестный ход. Дескать, в городе много ремонтных работ, может иметь место травматизм. И дожди вдруг полили как из ведра… С очень крупным градом. Значит, вот в чем на самом деле была причина…

– Да, – тяжело вздохнул архиерей. – Я не пустил свою паству молиться. Смирился с тем, что нами командуют и помыкают оккультисты и язычники…

– Владыко, – тихо сказал Емельян, – вы не виноваты. Это обстоятельства жизни. Вспомните, такое уже было в истории Русской Церкви. И не так давно… У тех, кто закрывал храмы, жег иконы и расстреливал священников как врагов народа, тоже была своя вера. И даже своя магия.

– Желтый черт ничуть не лучше синего черта, – хмыкнул архиерей. – Так они же и говорили…

– Да, но даже тогда Церковь сумела выжить. Запрещали колокольный звон, потому что это мешало советским служащим мирно спать в воскресное утро. Запрещали крестить детей, потому что советский человек не имел права верить в какого-то Неведомого Бога… Да чего нам только не запрещали! А за те двенадцать лет, что в нашем городе правит магия, нас в общем-то не трогают… Они действительно сами по себе, а мы – сами по себе. Ну крестный ход запретили. Ну верующих мало. Так ведь вера – это дело сугубо личное.

– Оправдываешь меня?