Неизвестная Тэффи

* * *

– И почему у вас всегда подают смятые салфетки? Да как же не смятые, когда смятые! Что, я не вижу, что ли? Дайте карту! «Крем дасперж». Это что такое – «дасперж»?

– Обнаковенный, с пирожками.

– Только, пожалуйста, чтоб не на этом… как его… не на человечьем сале жарили. Скажи оркестру, чтоб «Парагвай» валяли.

– Виноват-с, объясняться с ними невозможно-с. Они глухонемые-с, которые слепые от рождения.

– Ну, и черт с ними. Рябиновую подашь.

«Как мать уби-или», – вывела скрипка.

– Тащи рябиновую. Лишнюю рюмку хватишь – она и перешибет.

– Это кто там в красном, а? Н-не-вредный бабец!

«Плачь! Плачь! Не таи р-рыданья!» – опомнились флейты.

– Ты чего приуныл?

– Да так!

– Чего же ты не ешь?

– Да вот, как подумаешь… И к чему мы живем, дасперж всякий едим?

– Гм… И отчего это от реки всегда тухлым яйцом пахнет?

* * *

Погас на сонно-побледневшем кустарнике яркий квадрат. Ветви сплелись теснее и ближе слились с вечернею мглою.

Замолк счастливый молодой голосе, певший о счастье.

Тихо все предлунным затишьем.

Мы ждем.

Вот шорох на ступенях.

Белеет зыбкая тень.

– Это ты, мой июнь? Ты, певший о счастье? Ты, самое яркое землецветение?

Это – июнь…

* * *

– Почему записано десять рюмок водки, когда я выпил только девять? Это с-свинство! Это знаете как называется? Это называется неделикатный грабеж. Вот как! Можете передать кому хотите!

– Изво-озчик! Изво-озчик! Спят, канальи! На Коломенскую, тридцать пять копеек. Что-о? А в участок хочешь?

«Плачь! Плачь! Не таи р-рыданья!» – шлют вдогонку скрипки.

И вдруг опечаленный вопль с реки:

И догорай, моя лучина,
И догорю с тобою я!..

И, не успев замереть, перебивается новым воплем, еще более резким, отчаянным и горьким:

Мать свою зарезал,
Отца свово убил!..

Но это ничего. Эго просто веселятся догуливающие свой отдых мастеровые.

Нужно же им повеселиться.

Ведь теперь июнь! Самое яркое землецветение!

Июнь!

1912

Революция в Монако

В Монако вспыхнула революция, подавленная французскими жандармами.

    Из газет

Страшные дни пережило несчастное государство Монако. Там, где до сих пор лилось только золото, кровь лилась рекой.

Ну, положим, не рекой, да даже и не лилась вовсе. Но, конечно, не в этом дело.

Во всяком случае, Монте-Карло пережило страшные дни.

Революция приняла сразу грандиозные размеры.

Главный министр, он же главный крупье, вбежал к своему государю в шесть часов утра и огласил весь дворец диким воплем:

– Rien ne va plus!

И стены сотряслись.

Герцог Монте-Карлийский спокойно выслушал ужасное известие, только брови его слегка побледнели.

И сыновья его – наследный герцог Рулетский и князь Трант-э-Карантский[18 - От французского trente et quarante (тридцать и сорок, карточная игра).] – стойко перенесли удар и выразили готовность сражаться за идею до последнего волоса.