Теплая компания (Те, с кем мы воюем). Сборник

К этому же времени относится изобретение немцами обезьяны, давшее колоссальный толчок немецкой промышленности.

Кто именно из немцев изобрел обезьяну, до сих пор не установлено, и пруссаки приписывают честь этого изобретения себе, в то время как швабы считают, что идея этого изобретения принадлежит во всяком случае им. Как бы то ни было с изобретением обезьяны, немцы покрыли свою страну фабриками, заводами и мастерскими, целью которых явилось всемерно обслуживать и удовлетворять, иногда даже предупреждая их, потребности этого замечательного во всех отношениях животного. Для удовлетворения потребности обезьяны в дешевой (обезьяны, как известно, не богаты) роскоши, немцы понастроили в своих городах многоэтажные магазины с продажею в них за гривенник цветных галстуков и за полтинник персидских ковров. У них появились рестораны, вмещающие до 3.000 четвероруких, автоматические закусочные с отпуском собачьей колбасы, места для отправления естественных потребностей, разукрашенные как дворцы и, наконец, колонии во всех частях света. Изобретение обезьяны дало также толчок и направление немецкой литературе. Для удовлетворения духовных потребностей и любопытства этого животного немцы затеяли бесчисленные юмористические журналы, которые, под названием Witz-bl?tter совершенно вытеснили с книжных полок творения писателей эпохи гамбургских нанковых штанов. Для удовлетворения эстетических запросов обезьяны немцы соорудили в Берлине известную всем Аллею Победы, а в Мюнхене открыли в огромном стеклянном дворце постоянную картинную выставку. Таким образом, в служении обезьяне даже непримиримые швабы. приписывающие честь изобретения обезьяны себе, пожали руку своим извечным врагам пруссакам.

Изобретение обезьяны, давшее такой колоссальный толчок промышленному и торговому развитию Германии, не могло не отразиться и на ее политике. С момента изобретения обезьяны для Германии открывается эра усиленных вооружений и ее мечтою становится создать флот, превосходящий по силе и количеству судов флот давней владычицы морей Великобритании. Собственные колонии для культуры кокосовых орехов и собственный флот для перевозки их. Это на море. А на суше: собственные щипцы для раскалывания привезенных на собственных судах из собственных колоний орехов, сработанные собственными руками из собственных материалов.

Если, зажмурив глаза, вы ткнете указательным перстом в середку бурого пятна, обозначающего на карте Германию, вы закроете мягкой подушечкой, которой, надеюсь, заканчивается ваш указательный палец, Берлин с его окрестностями. Официально, по географическому паспорту именуемый просто Берлином, этот город, расположенный по обеим берегам ничтожной речонки Шпре, стал титуловаться немцами, со времен изобретениями ими обезьяны, самыми почетными титулами. Его называют Афинами на Шпре, Римом на Шпре, Москвою на Шпре, Парижем и Лондоном на Шпре и даже Калькуттою и Гайдерабадом на Шпре. Когда это все перестало удовлетворять тщеславие немцев, они официально окрестили свой Берлин великим Берлином, и тут уж иностранцам ничего не оставалось поделать, как повторять за этими чудаками: Gross Berlin. Чтобы хоть как-нибудь оправдать это свое наименование, Берлин, не будучи в состоянии сделаться действительно великим, стал в один прекрасный день очень большим. Сделано было это по системе удава: Берлин проглотил окружавшие его кольцом маленькие города и включил их в сеть своих железных дорог и своих пивных и закусочных. Вывеска «Ашингера», воз вещающая пиво и сосиски, протянула свои щупальцы от центра старого Берлина вплоть до опушки Грюневалдьского леса. Говорят, когда это произошло, последний фавн, уцелевший каким-то чудом в этом прославленном лесу, вышел из оного, ударил шапку оземь и поступил вертельщиком "чертова колеса" в открывшийся поблизости Луна-Парк. А проживавшая на опушке леса последняя Гретель пошла в тот же Луна-Парк в "бир-мамзели".

последний фавн поступил вертельщиком "чертова колеса" в Луна-Парк.

Сделавшись непререкаемым центром Германии, как в отношении материальной культуры, так и в отношении культуры духовной, Берлин не замедлил наложить на Германию свой тяжелый штамп. Глядя на берлинцев, все немцы превратились в коммивояжеров, шумливых, пестро одетых, грубых, курящих сквернейшие сигары и носящие усы по образу и подобию кайзера. Берлин превратился в какую-то грандиозную парикмахерскую для оболванивания всех немцев на один, к тому же пошлый, образец. Немцы стали до того похожи друг на друга – всей внешностью, костюмами, манерами, речью, привычками, – что стало необыкновенно трудно различать их. Иностранец раскланивается со знакомым немцем и мучительно думает: "кто это такой? профессор Шульце, у которого я слушаю курс истории римского права, или сапожник Шмидт, который, подлец взял с меня 2 марки 60 пфеннигов за бумажные подметки?"

Некоторые иностранцы даже с ума от этого всенемецкого сходства сходили и ловили себя на том, что слушают лекции у сапожников или лечатся у портных. В семейную жизнь самих немцев это всенемецкое сходство, эта нивелировка под Берлин внесла также не мало расстройства. Констатированы были тысячи случаев, когда немки вполне искренне принимали своих любовников за своих мужей и наоборот. Масса было также случаев, когда кондуктора берлинских трамваев, не будучи в состоянии распознать, где кончаются они и где начинается публика, сами с себя – и пренахально! – требовали деньги за проезд. Дошло до того, что кайзер, чтобы не быть смешиваемым с другими немцами, абсолютно на него похожими и во всем ему подобными, вынужден был завести себе оригинальный автомобильный гудок, исполняющий несколько тактов из "Проклятия Вотана", и вместе с тем запретить остальным немцам пользоваться гудками, исполняющими какой бы то ни было мотив. Некоторые особо умные немцы призывали к борьбе с этим всеобщим обезличиванием, резонно усматривая в нем месть обезьяны, вызванной немцами к тревожной жизни из сладкого небытия. Но, злоупотребляя своим, еще Бёрне кодифицированным правом быть глупыми, немцы и слушать не хотели своих умных людей. Зато призывы вроде тех, что немецкая культура должна быть палками вколочена в тупые славянские головы. пользовались у них неизменным успехом и вызывали восторженные клики «hoch». Все головы, кроме подстриженных под берлинскую машинку и украшенных усами по-кайзерски, стали казаться немцам тупыми. И очень серьезные немцы, не будучи в состоянии примириться с таким, например, возмутительным фактом, что вот Микель Анджело был великим художником, а не был немцем, – повели обширные исторические розыскания с целью доказать, что все великие люди прошлого были немцами. Это им удалось и немцы окончательно уверовали в свою богоизбранность. Обезьяна, которую немцы изобрели, даже не потрудившись осведомиться у нее, желает ли она быть изобретенной, продолжала мстить за себя. Это она нашептала немцам их грандиозно-маниакальные идеи, приведшие их к конфликту со всем миром.

Тупые славяне, тупые галлы, тупые англо-саксы, тупые японцы объединились и колют орехи на умных немецких головах. С каждым расколотым на головах у них орехом у немцев проясняются мозги. С каждым расколотым у них на головах орехом немцы умнеют и от благодетельного сотрясения маниакальные идеи со свистом и шумом вырываются наружу и испаряются, как демоны, изгоняемые колотушками из бесноватого. Тупые славяне помогут немцам свергнуть захлестнувшее их окончательно иго обезьяны, и для Германии начнется новая жизнь.

"Счастлив тот, кто сшил себе в Гамбурге штанишки", – писал Гоголь.

Мы еще будем шить себе штаны и в Гамбурге и в Берлине. Но, немцы! – по справедливой оценке, а не на основании унизительного торгового договора, который вы навязали нам в момент нашей слабости и в расцвете вашей самовлюбленности и самоопьянения.

Тэффи

Германия[2 - Рис. Ре-ми]

Обзор географический

Германия есть нечто вроде государства, граничащего на севере с Балтийским и Северным морем, а на западе, юге и востоке – Союзными армиями.

Устройство поверхности

Поверхность Германии устроена очень странно, а именно: она чем ниже, тем выше. На юге поверхность ее выше, чем на севере. И оттого, что она чем ниже, тем выше, она, следовательно, чем выше, тем ниже. Это географическое недоразумение, само собою разумеется, отражается, на всей жизни страны и на характере ее обитателей, вызывая в последних сильную уравновешенность. Чем ниже, тем выше, чем выше, тем ниже. Таково устройство поверхности Германской Империи.

Почва Германии разделяется на

1) неплодоносную,

2) неплодородную и

3) малопригодную.

Неплодоносная часть Германии покрыта торфяными болотами.

Неплодородная – мелкими камнями.

Малопригодная – песком и глиной.

Климат

Климат Германии по свидетельству науки (география Смирнова) обладает следующими еще непревзойденными качествами: около моря он морской, а чем глубже в континент, тем он становится все континентальнее и континентальнее, пока не сделается окончательно континентальным, – а именно около юго-восточной границы государства.

Летом (по свидетельству той же науки) бывает в Германии значительно теплее, чем зимой, зимой же значительно холоднее, чем летом.

Летом перепадают дожди, зимой бывают морозы.

На юг немцы ездить не могут, потому что юга у них нет. Куда ни двинься – климат одинаковый, потому что, как мы уже упоминали, Германия – чем выше, тем ниже, и чем ниже, тем выше.

Реки и каналы

По Германии протекает много рек, но самым обидным для Германии образом – не целиком, а только кусочками.

Таким образом немцы, любящие воспевать свои реки в стихах и песнях, вечно стеснены в своих поэтических порывах. Ибо неудобно петь:

"О, как ты прекрасен, Рейн в конце своего течения".

или:

"Люблю тебя Дунай до Австрийской границы".

Воспевать же реку целиком значило бы безвозмездно работать в пользу соседей, что совершенно с укладом немецкой души, даже самой поэтической, не согласуется.

Это качество немецких рек, повторяю, тяжелая страница немецкой жизни.

В утешение себе немцы соединили свои неудачные реки каналами.

Народонаселение

Слово «Германия» состоит из двух слов.

Из слова «гер», что значит «господин» и слова «мания» – что значит "мания".

Итого: слово Германия значит «господомания». Иначе говоря – хочу быть барином.

Название это указует на истинное желание немцев попасть в господа, а также на то, что господами они никогда не были – иначе, получив желаемое, утратили бы стремление и название получили бы другое.

Коренные жители Германии, так называемые немцы, или германцы (испорченное германьяки) отличаются настойчивостью, терпением и трудолюбием.

Занимаются германьяки преимущественно торговлей и промышленностью.

Тяжелы были первые шаги их на этой почве. Старинная русская песня говорит об этом в коротких, но тем не менее за душу хватающих словах:

"Немец, перец, колбаса,
Купил лошадь без хвоста".

Здесь все, в этой маленькой песенке: несложные запросы немецкой натуры – перец и колбаса. Колбаса – сущность, перец – красота жизни и вдохновение; и затем деятельность – купил лошадь без хвоста.

Но вот в последних словах – загадка: почему он купил лошадь без хвоста? По глупости или по скупости.

Разрешить загадку – дело истории.

Но трудно отделаться от тихой лирической печали, навеваемой этой песнью о немце.