Не к ночи будь помянута. Часть 2

Я осилил «Основные сведения о Квантовом Переходе живой материи» и понял, что иногда человек уж очень много о себе воображает.

Я с удивлением узнал, что учение о ноосфере Вернадского удивительно совпадает с моим собственным видением мира, но ничего, касающегося интересующей темы, из него не выудил.

Поиски закинули к статье «реинкарнация», но и тут я быстро разочаровался. Ничего нового и удивительного. Случись такое с Егоровым бомжом, тот наверняка ощутил бы себя кошкой, собакой или, что скорее всего – свиньёй, и уж точно не стал бы требовать водки и искать свои татухи.

Интересными оказались статьи про человеческие жертвоприношения. До сих пор я думал, что они устраивались ради хорошего урожая, войны или охоты. Но в двух-трёх источниках упоминалось, что иногда дело было в том, что необходимо было вернуть какого-то царя или героя к жизни, но сделать это можно было, заплатив за это жизнью чужой. Обычно в этих весёлых историйках это была жизнь матери или любящей жены, реже – верного слуги… в общем, тех, кого не жалко.

И вот тут начинались народные и авторские сказки. Хоть бы одно мало-мальски документальное свидетельство! И, естественно, ни одного, внушающего доверия, способа, как это правильно проделать.

Когда я дорылся до религий и культов Африки, мне сначала показалось, что я нашёл настоящий клад. Вот уж кто, казалось бы, умел виртуозно жонглировать человеческими жизнями. Хочу – заберу жизнь, хочу – отдам. Но магия тамошних колдунов была какой-то фрагментарной: хочешь богатства – будь добр, тащи чужую печень, хочешь ладно жить с женой – налей человеческую кровь под порогом, а за многодетность, естественно отвечал отрезанный член какого-нибудь несчастного. Никакой полной регенерацией тут и не пахло.

Ох, уж эти сказочки. Ох, уж эти сказочники.

Я чувствовал, что ищу чёрную кошку в тёмной комнате, где есть всё что угодно, кроме кошек.

Когда мозг начинал окончательно плавиться, я, наконец, припоминал маму и понимал что у меня ко всему прочему неладно что-то и в собственном Датском королевстве. Мама темнила, и мне это не нравилось. Её неожиданные уходы по вечерам, странные звонки… Опять же в голову лезла всякая ерунда, и правильнее было бы, конечно, сесть и поговорить с ней по душам. Но в силу своего дурацкого характера я не мог этого сделать, а просто ждал чем всё это закончится, вертясь как на иголках.

Вот кто его знает? Ладно, если просто мужик, как наименьшее из зол. Хотя, и тут только и жди какого подлеца. А если секта? Или какие-нибудь квартирные авантюристы? Она женщина восторженная и вполне легкомысленная…

Пару раз пытался проверить – а вдруг сработает? Ведь было же, было – с собакой, с котом, с Серёгой. Я касался её пальцев, передавал хлеб за столом и даже, к её удивлению, чмокал в щёчку. Не работало. Никак.

В панике я хватался за первую попавшуюся книгу и старался хотя бы понять, о чём там идёт речь.

Учёба была спасением от всего этого сумасшедшего дома. Там хотя бы всё было понятно. Вот тебе симптомы, вот – лечение, вот – концентрация лекарств, а вот, нате пожалуйста – патологии новорожденных котят. И никаких философских учений, которые забрели в голову одному задумчивому яйцеголовцу после пинты эля, настойки мухоморов или тупо-недосыпа, а потом породили пятьсот лет споров и тысяча семьсот диссертаций!

Я пинками заставлял себя работать до тех пор, пока в глазах не темнело. Я читал, делал пометки, конспектировал, почти закончил курсовик и даже сделал то, чего отродясь не делал – набросал статью и разместил её на одном ветеринарном сайте.

Прошло четыре дня с момента посещения Егора и я, несмотря на мамины протесты, потащился в университет на зачёт. Погода была пасмурная, безветренная и довольно тёплая для декабря, но я жутко мёрз и постоянно кутался в шарф. Народ встретил меня приветливо, все дружно посочувствовали, а потом поржали. Наш препод по менеджменту, добрый человек, поставил мне автоматом – либо растрогавшись моим тухлым видом, либо чутко понимая, что ветеринару менеджмент нужен как библиотекарю стрельба из лука.

После зачёта жизнь показалась несколько позитивней и светлее, так что даже захотелось прогуляться. Я пристроился в углу под лестницей и стал названивать Серёге, Тимуру и Кире.

Свободен оказался только Серёга. Он появился через четверть часа и сразу потащил меня в «Логово».

С улицы всегда казалось, что это пивнушка для самых упитых алкашей – никакого внешнего вида. Но на самом деле в этом непонятном заведении присутствовал некоторый индустриально-бетонный гламур – как будто в подземном гараже решили построить декорации к малобюджетному фантастическому фильму и пригласили лихих художников-граффитистов, а потом на саму съёмку не хватило денег. Вот взяли и понаставили столиков, чтобы место не пустовало.

Мы сели в дальнем от двери углу и взяли пиво, чипсы и солёный арахис. Прямо над нами на кирпичной стене монотонно мигала ёлочная электрогирлянда – как-никак скоро Новый Год.

– Ну, рассказывай. – сказал Серёга.

– Чё рассказывать-то? – не понял я. – Дома сижу. Вот вылез. Вот пиво пью.

– Про свою личную жизнь. Страсть, как интересно.

– Тебе бы только страсть. Нет никакой личной жизни, только безличная.

– Да ладно! Так тебе и поверили.

– А чего мне врать?

–А того! Когда я тебя откапывал в твоей хижинке, под подушкой нашёл колготки. – загадочно сообщил Серёга.

– Это мои. – лениво сказал я, потягивая неприятно холодное пивко. – Иногда я шалю. Теперь ты знаешь всё.

– Герыч, блин! Я же серьёзно!

Я посмотрел на своего товарища. Сколько помнил себя, у меня никогда не было друга ближе.

И вдруг что-то подхлестнуло и захотелось рассказать. Плевать, как он отнесётся. Но если я сейчас не выговорюсь, то к вечеру окончательно съеду с катушек.

– Ладно, слушай. Со мной живёт девушка. Жила.

– Да что ты! И давно?

– С начала осени.

– Вот как значит. А нам чего не показывал?

– Не перебивай. Ну не показывал, и что? Я же тебе не Кира, чтоб всех встречных-поперечных с тобой знакомить.

– Спасибки.

– Да погоди ты. Просто она странная. Тебе покажешь, а ты потом в покое не оставишь.

У Серёги заблестели глазки.

– Ух ты! Ну-ка, ну-ка… Что это за экзотика такая?

– Серый, держись. Неуравновешенная психика, затяжная депрессия с редкими проблесками ремиссии, раздвоение личности… – Я загибал пальцы. – Ночные кошмары, талант влипать в неприятности, склонность к алкоголизму…

У Серёги всё ниже отвисала челюсть.

– Господи, Герыч, она же тебя убьёт! Как ты с ней спишь?

– А никак. Просто живём вместе, хозяйство общее, то, сё…

– Ну да! Четыре месяца они "просто живут"! А то я тебя не знаю!

– Да говорю тебе! – я просто упивался его реакцией.

– Да брось! Ты что, совсем больной?

– Ты ещё не слышал главного. – я понизил голос. – У меня с ней жуткая разница в возрасте.

– Жуткая насколько?

– Жуткая до жути. Нереальная. Но в целом, ничего. Зато с характером, не глупая, образованная, я бы сказал – старой закалки.

– Старой закалки?! – замер Серёга. – Какая у вас разница-то?