Две Елены

Две Елены
Надежда Владимировна Веселовская

Вы давно закончили школу? Может быть, еще учитесь? Не хочется ли вам взглянуть на школьный мир со стороны, другими глазами, как пришлось взглянуть героине этой повести Лене?

Но есть еще вторая Елена…

В новой повести известной писательницы на фоне увлекательного сюжета о двух учительницах высвечиваются проблемы Православной культуры в школе. Но эта повесть будет интересна не только тем, чьи дети изучают или еще будут изучать в школе этот предмет, но и широкому кругу читателей.

Надежда Веселовская

Две Елены

© Веселовская Н. В., текст, 2021

© Издательство Сибирская Благозвонница, оформление, 2021

* * *

1

Деревья стояли еще зеленые, лишь кое-где на ветках светилась ранняя осенняя желтизна. На улице хриплыми голосами гомонили нестриженые подростки, одичавшие от долгих каникул. У них еще оставалось две недели до начала учебного года.

А вот для учителей пришла пора собираться. Сегодня в школах стартовал первый педсовет, на который и брела сейчас с тревожной душой Елена номер два. Ох уж эта Елена номер один, во что только впутала свою младшую подругу!..

Эти номера, как и само их знакомство, возникли около месяца назад. Когда в больницу на сохранение беременности легли сразу две Елены Кузнецовых, никто не удивился: мало ли в России Елен, чьи далекие предки варили в котлах металл и набивали лошадям подковы. Потом выяснилось, что обе они к тому же Ивановны. Тогда и возникли эти номера. Нянечка, по нескольку раз в день появлявшаяся в дверях палаты, зычно выкликала:

– Елена номер один, в процедурную!

– Елена номер два, на УЗИ!

Можно было, конечно, звать одну из них Леной или Аленой, но нянечка, при внешней солидности, была человек веселый. Эти номера устраивали ее тем, что в больничной обстановке, где она проводила много времени, нашлось место хоть небольшой, мимолетной, но всё же шутке. Да и почему младшую Елену надо звать уменьшительным именем? Тоже взрослый человек, будущая мать.

Что же касается старшей, так тут и вовсе речь не шла ни о какой Аленке: старшей Елене уже перевалило за сорок, она была серьезная, аккуратная, изысканно вежливая, да к тому же учительница. Но если сказать «Елена Ивановна», может откликнуться другая Кузнецова. Поэтому нянечка придумала звать их по номерам.

Однако на самом деле отчества Елен не были вполне идентичны. Когда тезки подружились, Елена номер один призналась, что в паспорте она записана не Ивановной, а Иоанновной. Это старинная, церковная форма имени Иван – Иоанн. А поскольку Елена номер один придавала церковной атрибутике большое значение, ей такое отчество было в самый раз. Однако, как человек адекватный, она не стала использовать его в больнице, чтобы все вокруг не ломали языки.

В палате Елена номер один заняла свое профессиональное место учительницы, а остальные будущие мамы, все молоденькие, представляли собой как бы небольшой класс. Койка Елены стояла чуть в стороне, словно учительский стол, а дальше школьными партами разбежались койки молоденьких, в том числе Елены номер два.

Иоанновна не приставала ни к кому с поучениями, но – вот высший педагогический пилотаж! – вскоре девчонки начали сами приставать к ней со своими проблемами. У нее в запасе были английские булавки, носовые платки из ткани и прочие вещи, изначально считавшиеся среди юного общества допотопными. Но на поверку оказалось, что булавка неплохо справляется с ролью оторвавшейся пуговицы, а прикосновение к лицу носового платка приятнее жесткого шороха салфетки. Кроме того, Елена знала много старинных правил, соединяющих бытовое и медицинское начала: например, засыпать следует на правом боку, а перед сном полезно пить молоко, желательно с медом. А вот апельсины, которые часто приносят в передачах беременным, могут вызвать у еще не рожденного младенца предрасположенность к диатезу. На ночь в палате хорошо приоткрыть форточку, при этом все должны хорошенько укутаться и подоткнуть под себя одеяло…

От этих советов веяло чем-то давним, спокойным – бабушкиной заботой, которая окружала девчонок в ранние годы и очень раздражала в переходном возрасте, но к которой они теперь, взращивая в себе новые жизни, снова потянулись.

Так и случилось, что Иоанновна со своей житейской мудростью, мягкими манерами и готовностью всем помочь снискала в палате общее одобрение. Девчонки за глаза прозвали ее проходной теткой, от словосочетания проходной балл: одна из них готовилась после родов в институт.

А пожилая медсестра, пренебрегая возрастом и фактом беременности, именовала Елену номер один тургеневской девушкой – за высокий лоб, нежный, успокаивающий голос и неконфликтный характер.

И вот такой разумный, такой хороший человек, как Елена номер один, придумала эту авантюру, из-за которой сейчас Елена номер два тащится туда не зная куда (в школу на педсовет), чтобы принести то не зная что (вот уж действительно)…

Елена номер два была вполне ординарной личностью, не выделяющейся на общем фоне. Возраст ее, двадцать восемь лет, пока еще вписывался в рамки первой беременности. Профессии никакой: работала учетчицей на пищевом складе, компьютерным оператором, подавала кофе через окно Макдональдса… В отличие от своей тезки Иоанновны, Ленка не привлекала к себе внимания: человек и человек, каких вокруг тысячи. Не особенно привлекательна, но и не урод – кому-то покажется миловидной. Одевается просто, со спортивным уклоном: брезентовая куртка или старомодный вельветовый жакет, летом футболка, не новые джинсы, поношенные кроссовки. За этой непрезентабельностью могли скрываться причины материального характера, и так оно и было в действительности.

По натуре Ленка была скорее замкнутой, чем общительной, но, когда надо, находила общий язык с людьми. На конфликты не нарывалась, однако при необходимости умела постоять за себя. Серьезная, хотя иногда могла неожиданно улыбнуться. Вот и всё по первому впечатлению. Если копать глубже, должны были обозначиться проблемы: будущая мать-одиночка, без родителей, трудности с жильем и с деньгами, даже декретных выплат не предвидится… Но Ленка не любила жаловаться и глубже поверхностного знакомства никого в душу не впускала. Кроме своей тезки за номером один.

2

Впереди из-за деревьев выступили два белых, как сахарные кубики, здания-близнеца – школа старой постройки. Для Елены номер два этот рафинад был сейчас горче горчицы. Ни за что, ни при каких обстоятельствах она не пошла бы на нынешнюю авантюру, если бы не боялась огорчить Елену номер один…

– Здравствуйте, – сказал кто-то сзади.

Ленку как током дернуло. Молодая женщина, тоже направлявшаяся к воротам школы, кивала ей с доброжелательной (или, может, разоблачающей?) улыбкой. Почему она заговаривает с незнакомой Ленкой, неужели обо всём догадалась? Сейчас улыбается, а в следующую минуту спросит, как в старой школьной песне про чибиса: «Ой, скажите, чьи вы и зачем, зачем идете вы сюда?»

Сделав над собой усилие, Ленка кое-как кивнула в ответ. Женщина подошла к школьным воротам и, перед тем как шагнуть, помедлила, поджидая Ленку. Да она просто приняла ее за свою будущую коллегу! Среди педагогических кадров тоже есть текучка, и, значит, новое лицо в начале учебного года вполне нормальное явление. А улыбку следует понимать как знак солидарности с новенькой, тоже теперь впрягающейся с первого сентября в учительский хомут.

Таким образом, всё складывалось. Учителя должны поддерживать друг дружку, иначе им не выжить среди коренного народа, как когда-то называла школьников еще Ленкина классная руководительница. По ее раскладу, учителя – каста миссионеров-колонизаторов, просвещающая дикарей. Естественно, что при этом приходится причинять этим дикарям неприятности. Ну, а дикари, в свою очередь, всегда готовы сожрать миссионера с костями…

Выходит, Ленка просто струхнула по принципу «На воре шапка горит». Сколько их еще будет, таких мизерных и не очень мизерных стрессов и как она все их выдержит? А если придется переживать большой, глобальный стресс разоблачения? Может быть, лучше до этого не доводить?

Но тут Ленке вспомнилась еще одна пословица: «Назвался груздем, полезай в кузов»…

Она немного сошла с дороги, чтобы успокоиться. Ветерок приятно освежал лицо, горячее от прилива крови: всё-таки она здорово испугалась. Мимо спешили на педсовет учителя, точнее, учительницы; мужчин в поле зрения не попадалось. Все выглядели принаряженными, подтянутыми. Многие кивали друг дружке, объединялись и дальше шли вместе.

За минуту наблюдения Ленка подметила несколько приунывших лиц: как-никак отпуск закончился и впереди много месяцев школьной маеты. Может быть, такое настроение было и у других, но большинство не позволяло ему выплеснуться наружу.

Между тем некоторые учительницы казались уж чересчур раскрепощенными. В воротах образовалась пробка, мешающая общему движению: несколько человек сбились в кучку и, взвизгивая, смеясь, обнимались и тараторили. Центром этого шумного общения была дама почтенных лет, грузная, в бархатном зеленом берете. Она сыпала прибаутками, окликала молодых, проходящих мимо: «Ничего себе, Настя, какие у тебя волосья отросли!» или «Маринка, а ты совсем негритенок; небось с пляжа не уходила?» Окликнутые демонстрировали загар, отросшие за лето волосы и в свою очередь спрашивали: «А вы, Фаина Львовна, как отдохнули?»

Ленка подумала, что скопление народа ей на руку. Сейчас она поравняется с этой группой и постарается в нее замешаться, чтобы вместе взойти потом на школьное крыльцо, вместе проследовать мимо пункта охраны. А то вдруг охранник спросит, кто она такая. И хотя можно сказать в ответ чистую правду: «Елена Ивановна Кузнецова», между лопаток уже бежит противный холодок – страх разоблачения. Елена Ивановна, да не та. И паспорт не стоит лишний раз показывать, хотя Елену Ивановну (не важно, что Иоанновну, кто станет обращать на это внимание) здесь сегодня ждут.

3

Совпадение имен было их козырной картой. Елена номер один говорила: это Бог так устроил, чтобы у нас всё получилось. В крайнем случае ты можешь сказать: ошиблась, не туда попала. Увидела на школьном сайте, что приглашают Е. И. Кузнецову, и перепутала.

– Но ведь я вообще не педагог, чтобы перепутать школы, – отбивалась Ленка.

Елена на минутку задумалась:

– Допустим, будут последствия. Тогда я всё возьму на себя. А ты просто уйдешь и больше там не появишься.

Ленку это не вполне успокоило: во-первых, в школе могут вызвать полицию. Как тогда уйти? Во-вторых, она не хотела проблем и для Елены номер один. Когда речь заходит о ее любимой Православной культуре, Иоанновна просто теряет голову. В первый же раз, как она об этом заговорила, Ленка спросила напрямик:

– Ты только не думай, будто я не хочу помочь. Но всё-таки: что случится, если ты пропустишь один-два урока?

Недавно врачи категорически запретили Иоанновне вставать с постели под угрозой потерять первого и, уж ясно, последнего ребенка. Всё-таки сорок два года плюс такое отношение к жизни, при котором вообще странно оказаться в числе будущих мам. Про свою личную жизнь Иоанновна не распространялась, только однажды коротко сообщила: муж завел новую семью, не дождавшись рождения младенца. Впрочем, свою беременность Елена расценивала не как бремя, от которого и произошло слово «беременность», а как надежду будущих благ: дескать, Бог не оставил их со старушкой мамой без утешения. Поэтому даже из любви к своей драгоценной Православной культуре она не могла отправиться в школу.

– Но неужели тебя нельзя заменить? – недоумевала Ленка.

– Обязательно заменят. К детям придет человек, ничего не смыслящий в Православии…

– Так ведь и я ничего в нем не смыслю!

– Ты не в счет. Ты не будешь вести уроки по-настоящему, а только прикроешь пустое место, пока меня нет.