Сны забытой жизни

– Опий. Янжина тоже принимает эти капли, спросите у нее.

Света спрятала пузырек в сумку, желая дознаться о нем у Янжины.

Мы останемся в чьих-то хрониках

Мелкой дрожью воспоминаний.

Хорошо бы успеть кого-нибудь

Отыскать меж чужих касаний.

Хорошо бы успеть почувствовать

И любовь, и тепло, и ненависть.

Научиться другим сочувствовать

И самим принимать неизбежное.

Мы останемся в чьих-то хрониках

Болью, счастьем и оправданием,

Частью жизни незавершенною,

Стуком сердца, трудным дыханием.

Глава 9

Света взяла отпуск на работе, о чем в скором времени пожалела. Ее накрыло одиночество, а вместе с ним призраки прошлого и настоящего.

Михаил писал ежедневно, но она не отвечала ему. Света не видела смысла продолжать общение. Она не признается ему в убийстве, не расскажет правды. А без знания, как все было на самом деле, любая его помощь будет бессмысленной. К тому же слепое следование его советам привело Свету к трагедии. Она не могла не винить в случившемся Михаила.

Ей жутко хотелось рассказать ему, до чего доводят его хваленные и безупречные советы. Но Михаил – счастливчик, он ни о чем не ведает. Живет себе, посмеивается и мнит себя великим психологом.

Янжина была светлым лучом в Светиной жизни. Она внушала какое-то глобальное спокойствие. Но Янжина улетела отдыхать на море, такой подарок сделал ей любовник, который ее содержит.

Хотелось бы Свете поехать вместе с ней подальше от этой проклятой зимы. От этого снега, на котором пролитая кровь отпечатывается особенно ярко…

Ах, Янжина! Ее прекрасная добрая фея. Часы и минуты, проведенные рядом с ней, и составляли довольство Светиной жизни. Их смех, вино, налитое в изящные бокалы, водопад ее густых волос…Вот бы пережить это еще раз…

Света внезапно вспомнила сон, где волосы Янжины завязались в тугую петлю вокруг ее шеи и, тряхнув головой, отогнала от себя наваждение.

Может быть принять эти капли, что дал Михаил? Они такие крохотные. Неужели от одной-двух что-то случится?

– Смотри, – перед отъездом Янжины Света показала ей пузырек. – Ничего не напоминает?

– Все лекарства мира похожи как однояйцевые близнецы, – Янжина повертела в руках пузырек. – Напоминают капли, которые мне любезно преподнес Мишка, такой же точно пузырек. Какой же Мишка классный!

– Это он мне дал. Сказал пить, когда буду чувствовать приступы страха. Ну или приступы неконтролируемой агрессии.

– Ты и агрессия? Не смеши.

Ах, Янжина, если б ты знала, насколько это не смешно!

– Он тебе тоже советовал не прятать агрессию? – Спросила Света.

– Мне? Нет, конечно. Мишке так часто от меня достается, что ему впору советовать мне поунять агрессию.

– Ты пьешь эти капли?

– Конечно.

– Каждый день?

– Раньше пила каждый день на ночь, теперь только когда накрывает.

– Они безвредные?

– Но не вреднее панических атак уж точно.

– Но Михаил разве врач? Как он может назначать лекарства?

– Он врачует души. И у него много друзей, среди которых есть очень влиятельные специалисты. Неужели ты ему не доверяешь? – Янжина подняла на Свету свои прекрасные глаза, в которых отразилось величайшее удивление, словно Михаил был непогрешимым пророком, если не самим Господом Богом, и Света богохульствовала только лишь тем, что посмела засомневаться в его словах.

И все равно Света отказывалась их пить. Недоверие к Михаилу было слишком острым.

Еще ей постоянно звонил отец. Он был страшно озабочен Светиным состоянием после того, как она перевела свои отпускные на похороны Ивана Матвеева.

Олег созывал дочь домой, но Света под страхом смерти больше не появиться в родном городе, что стал свидетелем ее преступления.

Олег предложил самому приехать к ней в Москву и пожить там дня три. Света отказала, солгав, что занята.

Но через два одиноких дня после отъезда Янжины все же позвонила отцу и спросила в силе ли его предложение. Олег ответил утвердительно.

Сподвигли Свету обычные помидоры. Она нарезала их на белоснежной новенькой доске, сочная мякоть вытекла на доску, оставив от ломтиков лишь кожуру. Красная жидкость на белой поверхности. Или же кровь на снегу в разрытой могиле из ее сна?

Света закрыла глаза, чувствуя, что сходит с ума. Истеричным движением она выбросила резанный помидор в мусорное ведро и начисто вытерла сок. Тряпку, что окрасилась в красный, Света тоже выбросила, хоть та и была совсем новой.

– Помидоры нужно нарезать по старинке, – вспомнила она совет отца. – Если нарезать, поставив плодоножкой вверх, то всё вытечет наружу. Лучше перевернуть помидор набок и нарезать его поперек. Так ничего не вытечет, и помидор останется сочным.

Света глубоко вздохнула и взяла в руки другой помидор. Нарезала, как советовал отец. Сок не вытек, не смутил ее больное воображение, удалось поесть. В эту минуту Света решилась пригласить отца к себе.

Они бродили по Измайловскому парку, там было снежно, как в Подмосковье.

Олег долго мялся, потом решился задать мучавший его вопрос:

– Мать рассказала, что ты спросила у нее, была ли у меня другая женщина. С чего ты взяла, что она могла у меня быть?