Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Не теряя ни одной драгоценной секунды, Ана круто развернулась и помчалась к лифтовым клетям.

Ей в полной мере удалось воспользоваться той форой во времени, что она получила, пока подельники поднимали и приводили в чувство свою товарку. Впрочем, они не затратили на этот процесс так уж много времени – череп-то у мадам был, без сомнения, не просто ударопрочный, нет, оплеухоустойчивый.

Во всяком случае, не успела занятая Аной клеть двинуться вниз, как весь вестибюль заполнился грохотом металлического пола и возмущенными воплями разъяренной братвы. Братва была вполне способна запустить соседние клети, так что считать себя спасенной было несколько рановато и, вообще, это был бы тот самый сплошной и махровый волюнтаризм, почвы под собой не имеющий.

Ана застегнула на груди робу и мысленно самым тщательным образом проиграла все свои дальнейшие действия, самым узким местом в которых было время, потребное на открывание выходного портала изнутри. Все подобные порталы открывались с некоторой задержкой во времени, так что "братва" получала реальный шанс ее догнать. Грохот клетей, наверняка забитых преследователями, и их истошные вопли доносились до нее вполне себе отчетливо. Нельзя было исключить и наличия у подонков оружия.

Ана мчалась изо всех сил, пустив на полный мах свои – свои? – длинные тренированные ноги. Преследователи отставали метров на двадцать – тридцать, и шансов догнать ее до створа портала у них не было ни малейших. Да и в спину ей из какого-нибудь игломета никто не палил.

Когда впереди замаячил створ портала, сердце Аны не дало такого для себя привычного длинного сбоя, оно просто чуть не выскочило из груди от радости. Мембрана портала была полностью раскрыта, и в створе его два юных разнополых существа запечатляли себя на фоне столь предосудительного места на цифровую галокамеру – селфи, всенепременно для сегодняшних друзей, а может быть, и будущего совместного потомства.

Ана, впрочем, пожалуй, уже и Ана-Сурия, вихрем налетела на юных "нарушантов", и, ухвативши их за руки, с воплем: "Скорей, бежим, где ваша машина? ", поволокла спотыкающихся "нарушантов" за собой.

Когда "нарушанты" сообразили, что им грозит, они включились в процесс "дера" с весьма похвальными энергией и энтузиазмом. Время, однако, было упущено и фора значительно потеряна. Преследователи значительно сократили отставание, по каковому случаю азартно орали и улюлюкали. Машина – моденстар кабриолет – по счастью, оказалась рядом, за углом, Все трое ввалились в нее, причем Ана-Сурия умудрилась оказаться на водительском месте, Машина рванула прямо на набегающих преследователей, заставив их всех брызнуть в разные стороны, и, набирая скорость, исчезла в ближайшем магистральном тоннеле.

– Смотри-ка, Ван, а девушка сделала это! А ты – невозможно, невозможно! Вот тебе и невозможно.

– Ты, дорогая, забываешь, что с девушкой случилось бы, не окажись портал открытым, и не будь в портале нас, – возразил рассудительный Ван. – Спроси-ка у нее, захотела бы она повторить это приключение?

– Ни за что на свете, – содрогнулась, все еще находящаяся "под впечатлением" Ана-Сурия.

– Вот видишь, – укоризненно сказал рассудительный Ван.

– Во всяком случае, я-то смогу теперь сголографироваться в санаторной робе, ведь Вы мне потом позволите, правда?.. А ты – фиг тебе. Вот так вот, рассудительный мой!

Глава третья

1

Как оказалось, купцы не зря боялись переправы. Засада была, и избежать ее удалось исключительно благодаря юному викингу. Когда их "караван" пришел в бухточку, в которой были припрятаны купеческие "плавсредства", Оле нахмурился, покрутился вокруг, разглядывая нечто, абсолютно неразличимое остальными, пробормотал "я сейчас", и исчез.

В скором времени он появился снова, но уже не один, а в сопровождении нескольких степняков, старший из которых по варварской роскоши одеяния ничуть не уступал сгоревшему ярлу, и, увидев которого, купцы пришли в неописуемое волнение.

Разряженный оценивающе оглядел Люкса с друзьями и, не обращая никакого внимания на купцов, обратился к Оле.

– Значит, полагаешь, не договоримся?

Оле отрицательно покачал головой.

– У Господина одно слово, и он его уже дал.

– Как у тебя, олимпионикона, появился господин?

– Светлый спас мне жизнь и честь, и теперь они мне не принадлежат.

– Но он уже приходил сюда с полюсов?.. Нет-нет, я ни о чем не расспрашиваю. Просто степь полна слухами, и о твоем господине мне, конечно, известно. Люди достойные доверия видели его смерть.

– Как видишь, он жив, и он тут.

– Он и вправду так хорош в бою?

– У тебя нет даже полшанса. С ярлом Кнутом кроме дружины были еще орденские монахи с чертовыми кнутами. Твой дядя при осаде Сегалы пришел на выручку брату моего деда. В нашем роду помнят добро. А у меня свой интерес в этом деле. Ты не захочешь потерять честь перед своими воинами и не отступишься. А я должен сражаться на его стороне. Мой род проклянет меня за твою смерть, и пути назад в Степь у меня уже не будет.

Разряженный в задумчивости покрутил головой.

– Что ж, Оле сын Карла внук славного Баядра, так распорядилась судьба. Похоже, нет у нас другого достойного выхода, кроме как скрестить оружие.

– Есть. Подожди минутку.

Оле подошел к Люксу и, не глядя на купцов, сбившихся в кучку возле стремени Люкса, показал рукой на степняков и громко, так чтобы всем наверняка было хорошо слышно, сказал:

– Господин, я знаю этих людей и дорожу дружбой с ними. Позволь мне все уладить, не прибегая к оружию?

Люкс, подыгрывая, оглядел степняков, повернул голову к Кувалде и поднял бровь. Кувалда с важным видом кивнул. Люкс повернулся к Скаврону, тот тоже утвердительно покивал головой, правда, слегка помедлив. Люкс повернулся к Оле.

– Прошу как о милости, – торопливо добавил тот.

– Хорошо, – отрывисто сказал Люкс и тотчас рявкнул на купцовых работников, – что стоите? Кто за вас будет готовить переправу?

Прислужников как ветром сдуло, под приказами хозяев так-то не бегали.

Оле отвел купцов в сторонку.

– Вам решать, – сказал он с явственной угрозой в голосе. – У викингов нет ни одного шанса, но им проще погибнуть, чем потерять лицо. Они и погибнут, но тогда вся Степь станет вашими кровниками. Все будут знать, что вы загнали их в западню, и выйти из нее с честью не дали.

– Они сами загнали себя в западню! – запальчиво прошипел купеческий старшина. – Сами товар продали, а сами пришли грабить.

– Это обычаев не нарушает, – холодно сказал Оле. – Вы сейчас можете откупиться, как это у вас говорят, за символическую плату. И все будут довольны – и они, и вы, и мы. Вам решать. Только я бы согласился на вашем месте. Ярла с его дружиной мы, конечно, покрошим в лапшу, но вам дорога в степь будет заказана навсегда.

– А то тебе не будет заказана.

Оле оскалился в очень неприятной улыбке.

– Вот именно. Так что, я думаю, вы лишитесь не только степных доходов, но и жизни. Степные кровники, знаете ли, и во Франконате достанут, можете быть уверены.

Купчики сникли и заскучали.

Разговоры велись громкие, никто ни от кого не таился, всем все было прекрасно слышно. У ярла явно полегчало на душе, он шумно отдувался и крутил ус, а Скаврон пихнул Кувалду в бок локтем и, восхищенно цокая, высказался в том смысле, что мальчишка – талант, пойдет далеко, и покойный ярл во всех смыслах прогадал, променявши Оле на того бездельника конунгова блюдолиза.

– Да разве мы что? – выдавил из себя купеческий старшина. – Мы всегда и со всей возможной радостью…

На той стороне реки пути Люкса с друзьями и купцов должны были разделиться. Друзья собирались двигаться в сторону Арля, то есть вдоль Роны. Купцы же по поводу своих дальнейших намерений напустили такого тумана, что даже видавший виды Нодь только головой крутил в изумлении.

После переправы купцы, не утруждая себя церемониями и даже не попрощавшись, наладились восвояси. Друзья остались одни, правда, уже не только при верховых конях, но и при вьючных рабочих гиппах. Надо было двигаться дальше, и тут молодой Оле снова показал, насколько ценным приобретением он является для их сообщества. Всю местность вдоль Роны до самого Шенбурна на Юге и Лиона на западе он знал, как свои пять пальцев, о выборе пути можно было не беспокоиться и отсутствием проводника не озабочиваться.

Вначале дорога была ничуть не лучше, чем на правом берегу. Местами переплетения хвощей были настолько плотными, что каравану проходилось буквально прорубаться сквозь них, что делало дорогу не только запредельно трудной, но и очень опасной: обрубки молодых побегов торчали сущими пиками и грозили как самим путешественникам, так и – что было, пожалуй, поважнее и пострашнее – гиппам.

Юный викинг нашел выход и из этого положения. Руководствуясь одному ему понятными признаками, он несколько раз заставлял отряд сворачивать в стороны, причем, казалось бы, бессистемно и бессмысленно, но вывел его, в конце концов, в сосновый бор. Сосны были расположены довольно далеко друг от друга и уходили голыми смолистыми стволами на немыслимую высоту. Там, на самых их верхушках, покачивались кроны, состоящие их пучка гигантских ветвей с их расположенными в одной плоскости огромными иглами. Бурелом в таком бору практически отсутствовал. Передвигаться здесь было не в пример легче. Однако путники за этот тяжелый день вымотались настолько, что двигаться дальше они все – за исключением Люкса, ну и, может быть, Кувалды – были просто не в состоянии.