Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

– Какого ответа Вы от меня ждете? – удивилась Эни.

– Согласен, – покивал головой Информант. – Вопрос на первый взгляд кажется чисто риторическим, а может быть, даже идиотским. И все-таки? Понимаете ли Вы, что все происходящее на Темной есть не более чем дымовая завеса? Нет-нет, новое тело нашему с Вами хозяину и в самом деле нужно, но к акции оно не имеет ни малейшего отношения. Как только будет нажата клавиша Enter на программе запуска внутренней сети в старнете, а эта команда предваряет все другие команды в акции, так вот, уже в следующее мгновение хозяин изменится кар-ди-наль-но! Он взлетит на высоты, с которых все живое – как мы с Вами, так и какие-нибудь микробы с инфузориями – окажется для него величинами одного порядка.

Информант умолк и впился в нее пронзительным взглядом.

– Продолжайте, я Вас внимательно слушаю.

– На этом, собственно, можно было бы и закончить вводную для нашей беседы. Дальнейшее ясно любой амебе. Первое же, чему вслед за нажатием на клавишу Enter предстоит выявиться, это что не один только Научник, как Вы когда-то предсказывали, но никто из нас, так называемых "адептов первого дня", ему уже и нахрен, простите за вульгаризм, не будет нужен. Ему будут нужны технические специалисты для обслуживания сети – и только. А уж такого навоза у него всегда будет навалом. Первое, чем он займется, будет создание новой мифологизированной истории вселенной. На кой, простите, ляд ему сдадутся в вечности люди, которым известна вся подноготная темного божества, и какая этих людей ждет судьба? Вы можете думать, что среди всех нас стоите особняком. Признаю, в какой-то мере это так и есть. Вы красивы, вы желанны. Вы полезны, в конце концов. Но Ваша полезность тоже имеет ограничение во времени, а красота приедается, даже если она вечная… особенно, если вечная. Как Вы думаете, почему он не использовал истинное тело Сурии Бюллер для этой сучки с ядовитыми ногтями? Потому что он сам хочет Сурию Бюллер! Он желает обладать всем, что принадлежит Азерски, это для него идея фикс. Так что даже среди человеческих… простите… "самок" она будет иметь перед Вами неоспоримое преимущество, а кто Вам сказал, что он ограничится одними человеческими самками? Как раз они будут ему наименее интересны.

– Пока что Вы не сообщили мне ничего нового.

– И это прекрасно! – с горячностью выкрикнул Информант. – Было бы гораздо хуже, если бы Вы смотрели на меня сейчас, выпучив глаза и открывши от изумления рот. Отсутствие удивления и – главное! – возмущения означает, что Вы и сами задумывались над будущим именно в этом аспекте, и я этому не только нисколько не удивляюсь, я этому безумно рад. Вы слишком умны… это не лесть, это констатация факта. Раз уж Вы выследили меня, то, как я понимаю, все мои трудности и… вот именно… для Вас тайны не составляют. Но ведь и я из самого факта нашей встречи в подобной непринужденной обстановке тоже делаю далеко идущие выводы. И раз Ваши мальчики не выпускают моей охране кишки наружу, не заламывают мне руки и никуда не волокут, это означает, что Вы все знаете, все понимаете… и вообще! Старый Труп угодил в ловушку, из которой нет выхода. Существование, которое ведет его свихнувшийся фант, не есть прелюдия к вечной жизни, поскольку в человеческом смысле это вообще не жизнь, а какое-то нелепое существование после смерти, да еще и в электронной форме. Старый Труп не пожелал смириться со своей смертью. Чтобы жить вечно и быть богом вселенной, он хочет оседлать Старнет. Даже не оседлать, а сам стать Старнетом. Вполне допускаю, что это ему удастся. Но причем здесь жизнь? Жизнь для человека возможна только в органическом теле, а все остальное – фи, суета электронов. Пока он хотел инсталлироваться в человеческое тело, у нас еще была надежда, хотя он умер так давно, что его фант даже свихнувшимся считать трудно, он, наверное, вообще уже не человеческий.

Если Эни и смотрела на собеседника с бесстрастностью мумии Фароаноса из телесереала "Планета пирамид", то только вследствие полного и совершенного ошеломления. Все окружающее предстало перед нею в совершенно неожиданном свете, и картинка вырисовывалась, прямо скажем, тушите свет! Стоило только на секунду допустить, что ее владыка вовсе не тот, кого она называла Всегда Правым, а всего лишь фантом, управляемый давно свихнувшимся фантом, как все непонятки тут же и находили себе вполне рациональное объяснение. Все это подлежало самому тщательному обдумыванию, но для этого совершенно необходимо было абсолютное душевное спокойствие, а внутри у нее бушевала буря. Как же это она, умнейший из всех известных ей людей, не сумела рассмотреть во Всегда Правом старый сдохлый труп? Или она это давно знала, но это знание существовало в ней как бы само по себе, никак не соотносясь с окружающей действительностью?

– Ой, только не надо меня уверять, что Вы ни о чем не догадывались, – досадливо сморщился Информант, сверхъестественным чутьем, видимо, что-то такое в ней уловив. – Это никакая не тайна и от гораздо менее умных людей, чем Вы. Теолог и Научник совершенно точно знают об этом. Да что говорить об адептах первого дня, если эта сволочь, мой научный актуализатор…

– Я ни в чем не собираюсь Вас уверять… – сказала Эни сухо, но увидев, как напряглось лицо собеседника, сочла необходимым несколько смягчить свои слова, добавив, – …сэр Льстец… Как Вы совершенно справедливо заметили, никто Вам не заламывает локти и на правеж к Хозяину не волочет.

– Пока… – Информант хотел усмехнуться, но дрогнувший голос выдал его истинные чувства.

– Пока, – все так же без улыбки согласилась Эни. – И Вы, и я, мы прагматики, и если что – ничего личного, сорри, шаде, пардон или, как сказал бы наш с Вами общий друг Рекс Азерски, "мне очень жаль". Для того чтобы не сдать Вас, я должна иметь очень веские основания. А Вы должны мне очень быстро и качественно доказать, что…

– …это в Ваших интересах? – перебил ее Информант.

– Вот именно.

Информант задумчиво тер пальцами переносицу. Эни ждала. Все происходящее было дикой игрой его величества Случая, хотя сэр Льстец об этом и не подозревал. Самым смешным во всем происходящем было то, что он на основании нелепых и неверных посылок делал абсолютно правильные выводы. Ни при каких обстоятельствах она Информанта сдать не сможет. Даже если бы она сейчас вычислила здесь в баре информантовых людей, даже если бы сил ее охраны было достаточно, чтобы их нейтрализовать, даже в этом случае хватать и тащить его Всегда… Старому Трупу было бы не только недальновидно, но и просто глупо.

Совершенно очевидно, что Информант намылился перебежать к Труповым врагам, то есть, куда? Ну, не к Верховному же Санатору, в самом деле! Там все подходы перекрыты Толстяком, да и награда в форме Вечности ему там не светит. Побежит он, без сомнения, к Азерски. Во-первых, тот порядочный и держит слово. Во-вторых, с ним есть, чем торговаться. Как только он скажет Рексу, что знает, где держат его разлюбезную Сурию, тот ему на радостях не только все простит, но и Вечность отвалит… на блюдечке. А при нынешнем раскладе сил иметь своего человека в ближайшем окружении Рекса а-абсолютно наивыгодно. Трупу же – всплыви эта история наружу – можно будет и лапши на уши навесить. Первый раз, что ли? Так, мол, и так, столкнулись в кафе носом к носу, при нем полно охраны, а с нею один Брандис. Что после-то она, из кафе под благовидным предлогом сбежавши, тотчас послала туда группу захвата, но Информанта уже и тю-тю, уже и след простыл… а что она ему, Трупу раньше про это дело не рассказала, так ведь стыдно же, в самом деле, что так облажалась!

Информант наконец-то оторвал пальцы от переносицы и остро взглянул на Эни.

– Эни, дорогая, ведь это Вы нашли меня, а не наоборот. Раз Вы пришли сюда и сели за мой столик, и раз Вы не отдаете своим мальчикам приказа хватать меня, что это может значить? Только одно – Вы имеете на меня какие-то виды.

– Или, как рачительная хозяйка, не спешу выбросить на первый взгляд ненужную вещь, а прикидываю, вдруг пригодится?

– Или так, – криво улыбнувшись, согласился Информант. – Секунды не сомневаюсь, что Вы сделаете правильный выбор. Такой умнице, как Вы, иметь своего человека во вражеском стане не просто выгодно, но необходимо. Правда, я и сам еще не знаю, к кому подамся. Цветами для меня не усыпана ни дорога к Азерски, ни дорога к Верховному Санатору. И там, и тут я должен умудриться разом попасть на самый верх, минуя исполнителей любого уровня. Еще не факт, что меня так уж благосклонно выслушают Азерски или Санатор, но уж их подчиненные и слушать не станут. Немедленно пристукнут, как только я окажусь в их руках, и даже не от избытка служебного рвения, а просто потому, что никому из высших чиновников нахрен не нужны конкуренты, незанятых теплых местечек возле верховной власти не бывает.

И тут Эни вдруг с ошеломлением обнаружила, что никакого раздвоения в ней давно уже и в помине нет, что ее отложенный фантом исчез без следа, растворившись в матричной личности, или наоборот, какая разница! Что – да, она давным-давно знала, Всегда Правый мертв, только не хотела пускать эту мысль в собственное сознание. Почему? Да потому, что не хотела признаться самой себе, что ее любовь к Всегда Правому не имеет ни малейшего отношения даже не просто к сумасшедшему фанту, а к перерожденной сумме электронных компьютерных программ, присвоивших себе право говорить и действовать под именем человека, которого давным-давно нет в живых. Какая такая любовь, господа? К кому?

Знания были новые, ошеломительные, они переворачивали с ног на голову… нет-нет, как раз наоборот, с головы на ноги все ее представления о жизненных ценностях и приоритетах. Они требовали обстоятельного обдумывания в обстановке предельно спокойной и несуетливой. Одиночества они требовали и спокойствия духа, а посему на какое-то время удалить от себя надо было все возмущающие спокойствие факторы, включая юного Брандиса. Лучше всего эти обдумывания было провести на борту Лиловой Звезды в обстановке полного отключения от внешнего мира. А раз так, в ранее сделанные распоряжения необходимо было внести некие коррективы.

Кивком головы Эни подозвала к себе Брандиса.

– Друг мой, на некоторое время Вы поступаете в распоряжение этого человека, – Эни показала глазами на Информанта. – Вы перебросите его, используя все свои… умения и возможности. Он скажет, куда именно. И вот что очень важно. Ты должен… Вы категорически должны обеспечить его безопасность, особенно на завершающем участке пути. Всех людей, которые вам попытаются воспрепятствовать, вы смело можете рассматривать как моих личных врагов. То-есть, убивать их не следует, их хозяин может рассердиться, но проследите, чтобы они не активничали сверх необходимого.

– Убивать их не следует категорически?

– Ну, почему же? – рассмеялась Эни. – Таких суровых ограничений я на Вас не накладываю.

– Задание на яхте отменяется?

– Яхта должна отправиться в путь немедленно, но без тебя. По завершении задания встретимся на Лиловой Звезде.

– Где именно в пространстве?

– Координаты Звезды будут сообщаться тебе постоянно… – Эни повернулась к Советнику. – До встречи, милый Льстец. И помните, что с этой минуты…

– … я принадлежу Вам душою и телом? Вне всякого сомнения, с радостью и даже с наслаждением. Ах, милая Эни, мы-то с Вами люди. Люди! Если бы Вы только знали, как много я дал бы за право целовать Вас в… ладонь. В ладонь, в локоть и плечико.

6

Пока шли вдоль реки, дорога была вполне себе ничего. Шли пусть и не в темпе марш-броска, но все равно ходко… правда, с оглядкой на "потерпевших" – Густава и Циклопа. Крови у обоих взять пришлось изрядно, восстановиться они, естественно, не успели, так что имели оба, по Скавронову выражению, "вид блеклый, в гроб краше кладут". Люкс, пусть и несший на груди Брунгильду, особо никого не волновал, к его чудовищной силе и выносливости все уже успели привыкнуть. Но впереди Крошка обещала все тридцать три удовольствия: и буераки, и завалы, и болотной грязи по пояс, и люпусов, и всяких кусачих ядовитостей выше крыши.

Вышли задолго до восхода солнца, чтобы всю приличную часть дороги преодолеть еще в темноте и к восходу оказаться уже на болоте. Все случившееся застало врасплох обе стороны. События развивались так стремительно, что Кувалда с Крошкой не успели перекинуться даже парой слов. И хотя на походе они, не сговариваясь, старались держаться как можно ближе друг к другу, Крошке было не до отвлеченных бесед и воспоминаний, Крошка нервничала: подготовка подготовкой, но опыта у спецназовских страхолюдов не было аж никакого, а темницкие болота – это нечто, и шуток с собою не терпят.

– Всем смотреть в оба! – сердито говорила она, адресуясь, главным образом, к пришельцам. – Языками попусту не трепать и ушами не хлопать. И эти свои противоядия держите поближе. Если кто вдруг почувствует укус или укол даже самый пустяшный, сначала ткните в себя иголку, а уж потом разбирайтесь, насекомое вас какое тяпнуло, или просто на сучок напоролись.

Однако все хорошее когда-то кончается. Вот и приличная дорога закончилась, когда отряд свернул от реки налево, пересек впадающий в нее ручей и углубился в колюче-цеплячую непроходимость хвощей.

– Вот что, парни, – решительно заявила Крошка. – Соорудите-ка вы носилки, да покрепче, чтобы они вот этого вашего одноглазого красавца выдерживали. И не спорить со мной! – решительно пресекла она наметившийся протест Циклопа. – Я знаю, что говорю, а ты нет. Думаешь, друзьям тебя тащить на закорках будет легче? Вот его, – Крошка ткнула пальцем в принца, – его любой понесет на плечах с легкостью. А в тебе, оглобле, сколько веса? Небось, центнера полтора?.. Помолчи, если и меньше, то не на много. Здесь пока еще есть из чего сделать такие носилки, чтобы тебя выдержали, а на болоте деревья хлипкие.

Крошка, похоже, и в самом деле знала, что говорила, места пошли убойные. Конезавод, на который они направлялись, такими болотами был окружен чуть ли не со всех сторон. Чтобы подлечиться, набраться сил и, вообще, отсидеться для обдумывания и несуетливого принятия важных решений – самое, как говорится, оно.

Конезавод находился в стороне от любых дорог, куда бы они ни вели, а добираться до него от тракта по нормальной дороге даже верхом на приличном гиппе было бы не меньше трех, а то и четырех дней. Самое смешное, что завод от яма отделяло – это если по прямой – не более полудня хорошего пешего хода, вот только ни одна живая душа таким образом туда старалась не ходить. По крайней мере, по своей воле. И вовсе не потому, что окрестный люд не знал короткой дороги. Всем в округе была она прекрасно известна. Просто мало было желающих переть туда напрямик через болота и топи по Люпусовой гати, где и самым жарким летом ноги по пах вязли в грязи, а уж осенью вообще приходилось брести чуть ли не по горло в болотной жиже. Да и сама гать не зря называлась Люпусовой. Этих зубастых пастей на тонких прыгучих ножках там водилось столько, что соседи в свое время только пальцами у висков крутили – во, мол, дурак! – когда разнесся по округе слух, что Ямской староста решил разводить в тех местах коней.

Однако во всем, что касается гиппов, Ямской разбирался много лучше своих насмешливых соседей, что и продемонстрировал им самым обескураживающим образом. Дела у него пошли. Да еще как! Разводил он там свенских тяжеловозов – а на этих гиппов люпусы решались нападать разве что уж с совсем лютой голодухи… да и то на отдельных животных, что касается табунов, их обходили стороной и большие стаи хищников.

Конские ярмарки остались позади, налоги и сборы были уже уплачены, так что – утверждала Крошка – места безопаснее сыскать было невозможно, никто посторонний не появится там до самой весны. Кувалда настоятельно советовал к словам хозяйки прислушаться. А поскольку авторитет его среди светлых был огромен, спецназовцы сочли за благо тоже прислушаться, но уже к его советам. Главным для них было спасти командира. И вовсе не потому, что они не знали, что делать. Деньги у них теперь – после активации банковских карт о кожу Люкса – были, а наладить связь с контрабандистами для возвращения на Азеру они могли хотя бы через того же Циклопа. Парень хоть и не местный, но ошивался на планете давно, причем не где-нибудь, а в охранной але. Связь планетарных охранников с контрабандистами в любом обитаемом мире была делом привычным и обыденным настолько, что в Циклоповых возможностях в этом смысле никто ни на секунду даже не усомнился.

Рассвет застал их уже на этой самой Люпусовой гати. Шли напрямую, по-прежнему ходко. В особо гиблых местах малорослых и слабых спутников, несмотря на все их протесты и возмущения, биопы переносили, закидывая себе на плечи вместе с грузом. Циклоп с ослиным упрямством держался на своих ногах, а Люкс все это время ни на секунду не отрывал Брунгильду от груди. Чтобы ему было полегче, биопы заранее соорудили из конской упряжи и обломков мебели некое устройство, которое позволяло нести девушку, не прерывая телесного контакта, но имея при этом свободные руки. А для страховки несколько биопов с молчаливого одобрения Скаврона все время шагали возле, готовые в случае чего подхватить и поддержать.

Новые союзники, хоть и держались по отношению друг к другу подчеркнуто дружелюбно, находились в полнейшем недоумении и растерянности. Попытки разговорить друг друга привели к тому, что и те, и другие окончательно и бесповоротно запутались, поскольку совершенно не понимали, какие вопросы они должны задавать противоположной стороне? О чем ее спрашивать-то? А на те вопросы, которые им в головы приходили, ответы получали – тушите свет!

Ну, в самом деле, какой здравомыслящий человек поверит, что вот этот парень, что тащит сейчас их командира, и который – по уверениям знающих людей – похож на комта Азеры как ожившая голограмма… да… так вот – кто ж поверит, что он самый настоящий светлый бог во плоти? Это было бы чудо, а чудеса случаются, как известно, с кем угодно, только не с нами.

Хотя, с другой стороны, охотиться за ним посылали редкостные подонки, а шепоток о темном боге и адептах его идет уже давно, и не только со стороны парней из здешней охранной алы… которые парни, дай им волю, пересчитали бы этим адептам каждое ребрышко и со вдумчивой старательностью подкрутили в собственных пальчиках каждый адептовый суставчик. Эх, Зяму бы с Кубриком сюда.

Дорога, между тем, стала уже совсем ни к черту. Впереди, выщупывая путь собственными ногами, осторожно шел стольник, которому и доставалось более всего. Уже и с головкой нырнул один раз, когда невольно шарахнулся в сторону от вывернувшегося из бочага коркодела. Однако же, шедшие следом два молчаливых страхолюда не только мигом выдернули его из топи, но и коркодела прихлопнули – задние и глазом не успели моргнуть. У Крошки, наблюдавшей за пришельцами не без придирчивости, явно полегчало на душе.

– Что Изегрим и Лис один и тот же человек, ты, я поняла, знаешь? – спросила она, повернувшись к Кувалде.

– Мы догадывались, а теперь вот и ты подтверждаешь.

– Мы, это кто? Манон?

– Манон.