Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Лицо Брандиса мгновенно сделалось вдохновенно-озабоченным до последней крайности и даже осунулось. Он закатил глаза за лоб и забормотал себе под нос: "ага, ага, значит так: торжественный въезд… процессия… флаги… фанфары… прочувственные речи… пара-тройка бочек вина на Праттере для студиозусов и народа… Апартаменты для высочайшей гостьи! Торжественный обед! Бал!.. Ах, боже ты мой! Платье!!! Бальное платье и вообще гардероб! Какой ужас! Впрочем, Леди Боди, не извольте беспокоиться, я всех наших кутюрье выставлю в сугубо пассивную сексуальную позицию и… и пусть только попробуют не сделать все в лучшем виде!"

– О моем гардеробе Вам беспокоиться не следует, – отмахнулась Эни. – Просто сделайте пару десятков голографических снимков здешних дам в бальных туалетах и перебросьте мне на компьютер. Я всегда вожу с собою кабинку класса люкс от какого-нибудь элитного дома моделей. Здесь на яхте их со мною целых две, от Ляскала и Оксфорда. Наряды будут, да такие, что тутошние аристократичные стервочки повесятся от зависти на шлейфах собственных бальных платьев.

Брандис просиял.

– Леди Боди! Голографии? Да я могу Вам предоставить их сколько угодно в любую секунду. Первые эти самые, как Вы сказали, "аристократические стервочки" и красотки двора в самых… любых видах и нарядах от неглиже до бальных! – Брандис лукаво улыбнулся и тут же скромно потупился. – Не подумайте чего-нибудь такого, Леди Боди. Я просто, как бы это сказать… э…

– Коллекционер и исследователь всех аспектов дамской моды, – невозмутимо подсказала Эни.

– Вот именно! – просиял Брандис. – Коллекционер и исследователь всех! В конце концов, мы же не в метрополии! Это всего лишь провинциальный и даже колониальный… почти… совершенно занюханный мир, какие могут быть экивоки или церемонии? Чуточку обождите. Голограммы будут у Вас через несколько минут. Я только отсею те из них, в которых дамы в не вполне пристойном…

– О, только не перестарайтесь насчет этих, которые в неглиже! – с живостью воскликнула Эни, на минутку позабывшая, что беседу ведет отнюдь не в истинном теле. – Нижнее белье меня тоже интересует.

И, наткнувшись на восторженно-обалделый взгляд Брандиса, невозмутимо пояснила:

– Никогда не знаешь, что именно из одежды тебе может понадобиться в нужную минуту. Пересылайте мне весь свой архив, и дело с концом.

– Но там довольно дам и вообще без… всего, – возразил Брандис.

– Вы всерьез полагаете, что я никогда не видела голых женщин? – удивилась Эни. – Говорю же Вам, не заморачивайтесь. Шлите, сэр, шлите весь архив.

– Уже, – ответил Брандис, и Эни увидела в уголке экрана соответствующее уведомление.

3

Несмотря на то, что рожа его лучилась гордым самодовольством и даже чванством, с идеей, осенившей его на этот раз, Отнюдьнет предпочел ввалиться не к Стратегу, а к Дюбелю. И это совсем не было случайностью. Это означало, что очередное свое великое озарение он и сам считает не то чтобы окончательно завиральным, но-таки нуждающимся в обкатке на более миролюбивых слушателях… ну, во всяком случае, на более спокойных и уравновешенных.

С тех пор, как у Дюбеля с Банзаем завелись собственные кабинеты, у друзей как-то сама собой сложилась привычка – не привычка, но что-то вроде обычая проводить всякие, даже и полуформальные сборища если уж с деловым уклоном, то непременно в режиме жесткой конкретности и непременно же у Стратега. У Банзая встречи проходили в форме дружеского трепа. А вот "мозгвяные шмоны" – формулировка термина принадлежала, разумеется, Отнюдьнету – именно у Дюбеля. Первую скрипку на всех этих "шмонах" играл, конечно же, все равно Стратег, но уже сами кабинетные стены настраивали присутствующих на соответствующую манеру поведения.

Выражение на морде лица юного нахала явственно показывало, что по его, Отнюдьнетову, просвещенному мнению, все свои дела и проблемы начальство должно сиюминутно забросить ко всем чертям, поскольку, сравнительно с Отнюдьнетом принесенными, они вовсе даже и не проблемы, а так, тьфу, плюнуть и растереть! Впрочем, ощущалась в нем и явная смущенная неуверенность. Дюбель вздохнул, железной рукой подавил в себе острое желание отправить наглеца обратно в портал прической вперед, даже не озабочиваясь раскрытием портальной мембраны, и покачал головой.

– Ну, конечно! Заранее ты предупредить не мог. А если парни заняты? Или ты думаешь, что по первому твоему чиху все должны бросать дела и опрометью кидаться обсуждать твои завиральные озарения?

Отнюдьнет озадачился, Отнюдьнет почесал в затылке, Отнюдьнет пожал плечами.

– Отнюдь нет! Я совсем даже ни боже мой, чтобы все. Это даже и лучше, если сначала будешь исключительно только ты один.

– Ага. Значит, ты полагаешь, что среди нас всех отъявленный главный бездельник, это я?

Отнюдьнет скорчил самую смущенную рожу, на которую только оказался способен, и забормотал что-то жалобно оправдательное.

– Ладно, – сжалился Дюбель. – Говори уж. Что там у тебя такое?

Отнюдьнет расцвел и воспарил духом.

– Помнишь, тут к нам заходили Шульц с Лансом насчет оружия для своего космического спецназа и плакались? Я, мне кажется, кое-что нащупал и даже нарыл.

Задача была, и в самом деле, важнее некуда. Именно над нею Дюбель и ломал себе голову перед приходом чертова юного дарования.

Ну, в самом деле. Благодаря малому конвертору десантные группы азерского спецназа могли быть с легкостью необычайной переброшены куда угодно, даже в любой заранее заданный отсек любого конвертоплана имперского флота. Хоть бы и в рубку Разрушителя, приди в голову азерского командования такая блажь. Но дальше-то что было делать? Экипажи боевых кораблей Империи отнюдь не лыком шиты. Попытка абордажа неизбежно кончится провалом, десантников просто задавят числом. Иглометы и бластеры в отсеках шипов применять совершенно не имело смысла. Иглометы были бессильны против доспехов типа "рыбья чешуя". А после бластерных разрядов ни о какой работе в той же рубке и речи быть не могло, все – и победители, и побежденные – вполне могли оказаться заложниками всяческого раздербалызганного железа, поскольку все вокруг – в том числе и всякие разные приборы управления – оказалось бы разнесено в мелкие дребезги. Их можно защитить от игл, от холодного оружия, но от энергетического – увы.

Шульц с Лансом, конечно, не плакались, но головами качали с очень даже большим унынием.

– Что делать, ума не приложим, – пожимал плечищами Шульц. – Диверсии со взрывами хороши именно как диверсии. В серьезном сражении они малоэффективны. При грамотной работе экипажа удастся уничтожить один – два отсека трансформера, а это для любого крейсера, если и не булавочный укол, то, как вы понимаете, совсем не решение задачи. Тем более что два даже полуразбитых трансформер-шипа могут рекомбинировать друг с другом и создать настолько боеспособную боевую единицу, что никому мало не покажется. Ну, а что касается Разрушителя и прочих дредноутов, протащи мы в него хоть атомную бомбу, команда корабля такого класса успеет ампутировать и конвертировать от себя к чертовой матери взрываемый отсек прямо в момент взрыва. Я не шучу, – добавил он, увидав ошеломленные физиономии собеседников. – Времена обеих операций вполне сопоставимы. Спирос утверждает, будто теория конверсионной переброски взрывов сейчас лихорадочно разрабатывается военными теоретиками всех миров, и такие разработки уже на подходе. В принципе, возможно конвертировать взрываемый отсек прямо на вражескую планету. Это конвертирование аннигиляции невозможно теоретически, а обычные взрывы, хоть бы и атомно-водородные – да боже ж мой!

– Допустим, мы применим химическое оружие, – возвратил Ланс собеседников с высот теоретических эмпирей на грешную землю. – Скажем, введем в воздуховоды нервнопаралитический газ. Поставьте себя на место имперцев. Любой дурак первым делом предусмотрел бы возможность такой атаки и принял меры, а они, имперцы, совсем не дураки. Да и Рекс вряд ли согласится на такое оружие.

– Думайте, парни, думайте, – вздыхал Шульц. – Нужно что-то очень компактное и не сверхмощное, чтобы давало решающий перевес над численно превосходящим противником в ближнем бою. Такое, от чего не защищала бы рыбья чешуя, но и ущерб для окружающей техники чтобы был минимизирован… Мы сунулись к доктору Сальму, он говорит, что даже не знает, на каком принципе может действовать подобное оружие.

В общем-то, парни сразу поняли, почему и с чем именно спецназовцы к ним обращаются. Никто не ждал от них разработки новых оружейных систем. От них ждали озарения, от них ждали идею, на базе которой было бы возможно создание нужного оружия. Их считали неким промежуточным звеном между учеными и боевиками, все они были военные, но в то же время и оконтакторенные инты, то есть, в мозговитости практически не уступали яйцеголовым. Главное же – судя по роже нахального "юного дарования" – ждали от них этого не напрасно.

– Вы все в один голос говорите, что химическое оружие вице король отнюдь не разрешит, – с рожей повышенно постной скромности излагал Отнюдьнет, – а ничего другого даже наше прославленное светило науки доктор Сальм предложить не может. Но некоторые, которые хоть и отнюдь не светилы, все-таки соображают, что в химии помимо всяческих ядовитостей есть и другие, как бы это сказать, явления и процессы. Хоть бы и сверхбыстрое горение с выделением большого количества газов… которые газы могут с ба-альшой скоростью выталкивать из трубчатой железяки металлические корпускулы, или лучше сказать капсулы.

Отнюдьнет похлопал наивными глазками, скромно потупился и водрузил на стол… Дюбель даже подпрыгнул от шока. Ну, конечно же, как только он сам не сообразил и не вспомнил! Этот предмет был очень похож на ту штуку, с которой Рекс гонял биопов на десятом уровне Города в резиденции Ольгерда Старкова – чуть ли не точная копия оружия его предка Айвена.

– Вот, – сказал Отнюдьнет. – Это…

– Я вижу. Ну, ты молоток! Ай, негодяй! Ай, мерзавец! Ай, крысеныш ты красноглазый! Одно в этой штуке плохо, стреляет она одиночными капсулами. Вот если бы она швырялась целыми облаками таких капсул как игломет иголками!

– Отнюдь, капитан, – Отнюдьнет уже снова светился самодовольством, куда только подевалось его былое смущение. – Мы тут с чуваками немножко помозговали и решили, быть того не может, чтобы чуваки, которые эту хрень придумали, ограничились только такими плевательницами. И радиус действия у нее маленький, и частота плевков. А мощность зарядов? Какой смысл плеваться цельнометаллическими капсулами, если их можно внутри набить той же быстро сгорающей дрянью, которая эти капсулы из ствола выкидывает? Чтобы они каждое, обо что ударятся, разносили бы в мелкие дребезги? Чем тебе не передача взрывов на расстояние? Есть у меня в группе один чувак, у которого мозги такие, что и кое-кому оконтакторенному не снились. Отморозок, правда, редкостный. Бывает, так достает, что просто убил бы на месте, похоже, когда-нибудь и убью, а вы ему, паразиты, все никак контакторы не вживите… вот он порылся в старнете насчет старинного оружия и такого нарыл! Правильно твоя Лизон говорит, что предки были не дураки, и все новое это есть хорошо забытое старое.

Отнюдьнет опространствил голографический куб и запустил в нем вращаться изображение некоего очень на Дюбелев взгляд странного хищного вида устройства.

– Смотри. Предки называли это чудо-юдо "Калаш".

– Калаш это такая еда из теста.

–Еда из теста называется "калач". А это калаш. Вот уж хрень – всем хреням хрень! Прелесть, что такое. Она плюется сериями металлических корпускул, правда, тоже цельнометаллических, а перезаряжается за счет тех же самых газов, что выталкивают поражающую железяку. Скажешь, примитивно? Отнюдь! Если вооружить этими бяками ваших космических суперменов, они в этих отсеках и переходах имперских шипов на хрен сметут перед собой все живое.

– Не выйдет! – с сожалением покачал головой Дюбель. – Это, конечно, не бластер, но в шипе, хотя бы и в той же рубке, полно всякой всячины, по которой не рекомендуется колотить кувалдой. А капсулы твои несут энергию куда более высокую, чем примитивная кувалда.

Отнюдьнет вскинулся даже вроде бы и с неким высокомерием.

– Обижаешь, начальник, обижаешь. Мы в своей группе, знаешь ли, тоже не хвосты слопсам крутим. Мои чуваки – тот же отморозок Костик, о котором я тебе уже трендеть устал – немножко покумекали и над самими Калашами, и над зарядами для них. Кстати, эти заряды у предков назывались "патрон". Вместо сплошной металлической корпускулы мы туда запихнули капсулу с миниатюрным одноразовым излучателем, типа, нейронным ножом. Пришлось, правда, уменьшить заряд газообразующего порошка, иначе в патроне излучатель не умещался. Кинетическая энергия капсулы, конечно, сильно упала, но и хрен с ней, оно только к лучшему, меньше дров в этой самой твоей рубке наломают… Разом решаются обе проблемы, и проблема Шульца со спецназом, и проблема Жарко, лба бетонного, со скрыплами… если, конечно, голову приложить. А то Сальм аж самому Ховрину уже плешь прогрыз. Ученый народ у доктора по большей части происхождением иномирный. Это вам не мы, закаленные коренные инты Азеры. Этих даже мальки скрыпловые пугают до икоты. Так что предлагаю тебе высвободить немножко своего драгоценного времени, да и прогуляться со мной в карстовые пещеры. Там я тебе все и наглядно, так сказать, объясню.

– Только и дел у меня шляться с тобой… – машинально пробормотал глубоко задумавшийся Дюбель. – Впрочем… постой-постой… Дай-ка я все-таки кое-кого сюда позову.

– Твой "кое-кто" нам тут без надобности. Ты Лизку свою позови. Моя хрень восьмизарядная, а вот Костик со своей группой сейчас практически закончил хрень по типу калаша под два типа съемных патронных контейнеров – на тридцать шесть излучателей и здоровенную дуру на сто двадцать один. Честное слово, пацаны, я с вас балдю до полного изумления. Умные вы чуваки, на самом деле умные, как ни удивительно, но, как некоторые выражаются, дураки, пробу ставить негде! Азера с Костика-отморозка не получает и сотой доли, чего он может, если ему вживить контакторы. Кто угодно у вас на первом месте, только не люди из науки. Вечно одно и то же, для науки у вас у всех всегда действует остаточный принцип, откуда такая тупня? Хорошо. Про Шульцевых суперменов я еще могу понять. Защита против имперской агрессии есть дело сиюминутной неотложности… и все такое. Но у вас же всякие администраторы и управленцы прут впереди конвертоплана, а что вы можете без науки? Сами вы первые гендиоты и наивдаки? после этого, а вовсе не кое-кто другой. Наивдак – это такое определение от слов "наивный" и еще от одного, которое хоть и совсем неприличное, зато уж точно про вас.

– Ты что это тут бушуешь? – сварливо осведомился Дюбель. – Я, что ли, определяю, кому контакторы вживлять? Или, может, Стратег?

– А про Стратега никто и не говорит. Стратег спит с Динкой, которая даже в своем сериале ни хрена не решает. Какую ей рожу скорчить перед камерой, и то режиссер говорит. А вот ты спишь с Лизон. И мог бы в постельке разнеженной с удовлетворением девочке замолвить словечко.

Дюбель изменился в лице и начал подниматься со стула. Отнюдьнет стремительно шарахнулся в сторону, так чтобы его отделяла от разъяренного друга массивная столешница, выставил перед собою обе руки с растопыренными ладонями и умоляюще зачастил:

– Ладно-ладно, молчу, не надо так пыхтеть. И размазывать меня по стенке тоже не рационально, я нужный, я даже хороший, и я с сокрушением каюсь. Вообще-то.

Дюбель погонял по щекам желваки и резко, разом успокоился.