Сатан. Сказки и сказания народов мира

Лерой не мог себе объяснить: зачем он пошёл к дому Сесилии? Что его подталкивало к такому отчаянному поступку?… Хмель, ударивший в голову? Или ещё что-то? Захваченный сумасбродной идеей парень стремительно пошёл к намеченной цели. План проникновения в усадьбу у него созрел по ходу движения.

Торговая площадь в ночное время хорошо освещалась зажжёнными факелами. Кроме того, там всю ночь дежурила королевская стража, следившая за порядком и спокойствием в королевстве. В позднее время здесь даже появляться было нежелательно. А уж делать попытку проникновения в чужие владения однозначно будет расценено за преступление. Поэтому Лерой пошёл по безлюдной улице богачей. Стражники там проходили в лучшем случае через час, а то и вовсе не появлялись. У них для этого всегда был оправдательный предлог: какой смельчак посмеет посягнуть на имущество состоятельных граждан?… Пока ещё таких сумасшедших граждан в королевстве не наблюдалось. Богатеи вынесут вору приговор без участия королевского суда и прокурора, и он будет безжалостным и суровым.

Ого, – отметил про себя Лерой, подойдя к ажурной изгороди и увидев через неё, в столь поздний час, свет в нескольких окнах дома, – люди не спят. Любопытно, чем же они занимаются?

Разглядеть через разноцветные фрески происходящее в доме можно было в том случае, если прильнуть к окну глазом, предварительно найдя на стекле небольшой прозрачный участок. Но оказавшись в саду, Лерой решил не спешить и до поры не приближаться к дому. Он спрятался за деревом, стал приглядываться и прислушиваться.

На небе полный диск Луны ярко озарял садовый участок. Лерой был здесь впервые, и нашёл его весьма ухоженным, красиво и искусно спроектированным. Деревья, лужайки, небольшой водоём в виде пруда – всё гармонично сочеталось и делало сад подобием Рая.

От дерева, за которым спрятался Лерой, до освещённых окон было порядка тридцати метров, поэтому слышать, что происходит внутри дома, парень не мог. Можно было лишь различить отражённые на стекле языки пламени то ли от камина, то ли от факелов. Они манили парня, разжигая внутри него любопытство. Лерой уже было хотел выйти из укрытия и подойти поближе к окнам. Но в это время дверь, выходившая из дома в сад, открылась, и оттуда вышла молодая женщина с полным ведром воды. Она направилась на хорошо освещённую Луной лужайку. За ней шёл огромный белый кот.

В центре сада женщина остановилась, поставила на траву ведро, посмотрела на Луну и, как понял Лерой, глядя на неё, что-то произнесла. Затем она ополоснула водой из ведра лицо и руки до локтей, волосы на голове, после чего ковшиком, который она принесла вместе с ведром, полила себе на ноги и рукой тщательно постаралась их промыть и отмыть. Лерой, внимательно следивший за женщиной, понял, что это не простое полоскание под Луной, а нечто иное. А потому, как женщина выпрямилась и, глядя на Луну, вновь заговорила, догадался, что это поклонение и своеобразный обряд, обращённый к Светилу. Дальше больше, женщина побрызгала на кота водой из ведра и начала с ним разговаривать. Лерой парень не из робкого десятка, весь покрылся мурашками от страха и превратился в слух. До него долетали лишь обрывки фраз, из которых он уяснил, что женщина наставляла животное на исполнение каких-то действий.

– Сейчас, ты, пойдёшь… – приказным тоном обратилась женщина к коту. Окончания фразы Лерой не расслышал. В этот момент женщина отвернулась в противоположную сторону. Зато услышал, как кот мужским голосом произнёс: – Всё будет исполнено, госпожа…

– Ну, иди, иди, мой хороший…

– Иду, иду, только мне кажется, что в саду есть посторонние, – предупредил хозяйку кот.

Лерой, от такого поворота событий ещё больше испугался, стал вспоминать псалмы и, что есть душевные силы, молить Господа о спасении.

– Иди, иди быстрее, – поторопила кота хозяйка, – тут мы без тебя разберёмся.

– Ну, хорошо, – ответило животное, вслед за этим, в два прыжка миновало сад и выпрыгнуло через изгородь на улицу.

Женщина вылила остатки воды и, поглядывая по сторонам, пошла в сторону дома. Несколько раз она останавливалась, прислушивалась к посторонним звукам и приглядывалась – нет ли в саду действительно посторонних. Когда она вошла в дом и за ней закрылась дверь, Лерой не хуже кота в два прыжка миновал сад и, перепрыгнув изгородь, оказался на улице.

***

В повседневной жизни принца был заведён строгий распорядок дня: ранний подъём, зарядка, прогулка по лесу, легкий завтрак, занятия с педагогами по различным учебным дисциплинам. В двенадцать часов – обед в кругу семьи. Обычно он длился полтора часа. Затем небольшой отдых, после которого занятия возобновлялись и длились до пяти часов вечера. В промежутке между уроками был ещё лёгкий полдник, состоящий из различных напитков, фруктов, сэндвичей и сладостей. В семь часов, по установленному в поместье закону, был семейный ужин и в продолжение его развлекательная программа. А до ужина у принца Альберта было свободное время, которым он распоряжался по своему усмотрению.

Учитель Гиффорд, приставленный наставником к принцу, в эти часы свободного времени оставлял подопечного под присмотром начальника королевской стражи сэра Эдварда. Но тот не злоупотреблял полномочиями, наблюдал за Альбертом и ватагой будущих правителей издали, обеспечивая охрану детей лишь от возможных непредвиденных случаев.

После разговора с королём и королевой Хьюг Гиффорд, зная крутой нрав Альберта, не стал опережать события, тут же вызывая его на откровенный разговор с неприятными для юноши вопросами и трудными ответами. Он, как подобает грамотному и исполнительному воспитателю, внимательно следил за своим подопечным. Для него было важно, хотя бы приблизиться к разгадке причины столь неожиданного заявления воспитанника. Ведь узнав причину, намного проще решать поставленную задачу, во всяком случае, так Гиффорду подсказывали образование и жизненный опыт – мощные инструменты для разрешения сложных жизненных ситуаций…

Утро было превосходным, солнечным и по-весеннему теплым.

Лес прилегал к поместью, но у Альберта было излюбленное место возле пруда, где прогуливаясь с учителем, они обсуждали различные вопросы и события. Для этого нужно было углубиться в лес на два километра, поэтому туда добирались на лошадях в сопровождении небольшой охраны.

Необычная возбуждённость принца была отмечена не только Хьюгом Гиффордом, но и всеми сопровождающими. Альберт, едва выехав за ворота, пришпорил коня и помчался в лес, так что пришлось его догонять, что для пожилого человека было делом трудным и опасным для здоровья.

Сэр Эдвард, тоже любитель утренних прогулок по лесу, сориентировался быстрее учителя – отдал команду отряду следовать за принцем, а сам, догнав Хьюга Гиффорда, придержал его лошадь.

– Не стоит сэр подвергать себя опасности: в Вашем возрасте даже лучшим наездникам не угнаться за юношей, – усмехнулся Эдвард.

– Да уж, Вы, правы… Боюсь, как бы с мальчиком чего-нибудь не случилось…

– Не должно… Время мирное… Разбойники в это время ещё спят… А лешие или лесные кикиморы?… Так, я надеюсь, Вы с принцем перед прогулкой усердно молились? – вновь с иронией попытался успокоить старика стражник.

– Молились… Молились, – задумчиво произнёс Гиффорд, – И что на него напало?

– Любовь, – пояснил Эдвард, – весна, вот и взбесился мальчишка. Я в его возрасте, уже всю свою дворню ни один раз «на лопатки положил», а он всё в разбойников играется.

– Разбойничать можно по-разному, – заступился за принца Гиффорд.

– Можно, только я вот за ним, сколько не слежу во время игры, ничего подобного не замечал. А ведь уже давно пора…

– Может быть, он в этом вопросе застенчивый?

– Вот поэтому мы за ним угнаться и не можем, – пошутил Эдвард, когда они остановились на вершине холма. – Вон он, теперь камни в воду кидает. Езжайте к нему… Мы, как обычно на поляне, во все оружии и на готовности, если, что – свистите.

– Хорошо, хорошо, – любезно ответил Гиффорд, направляя лошадь вниз по дороге к дереву, возле которого был привязан конь Альберта.

***

– Альберт, принц мой, я попрошу Вас, больше так не обдуманно не поступать, – назидательно заговорил Гиффорд, подойдя к юноше. – Вы меня поставили в весьма неловкое положение.

Но Альберт не обратил внимания на просьбу старого учителя, продолжая увлечённо бросать на гладь воды плоские камни.

– Что с Вами, Альберт? Уж не больны ли Вы?

– Нет, Гиффорд…, – спокойно ответил Альберт, не отвлекаясь от своего странного занятия. – А впрочем, это не так, я, должно быть, действительно заболел.

Альберт повернул своё благородное лицо в сторону учителя.

– Я заболел любовью…

Хьюг Гиффорд, во время утренних сборов на прогулку, не разглядел перемен в облике юноши, и только теперь в лучах восходящего солнца их заметил: бледность, беспокойство, болезненность в глазах, да и за скрываемой бравадой ощущалась потерянность и несвойственная принцу неуверенность.