Княжий сын. Отцовское знамя

А в дальней части города было видно каменную крепость, окруженную еще одним рядом стен. И если боярич Никита Лукич действительно находился там, то плохи были его дела.

За крепостью же начинались поля, среди которых то тут, то там торчали небольшие крестьянские подворья. Озимые уже поднялись, яровые только засеяли, поэтому выглядела земля, будто огромное лоскутное одеяло. А за полями, насколько хватало глаз, виднелись леса…

В груди жалобно засосало: вспомнилось родное Васильевское село с его полями и огородами. А там ведь, наверное, тоже посевная вовсю идет.

– Красиво, – проговорил вдруг Ромка.

– Такую крепость, наверное, и за год не возьмешь? – повернулся я к Петру.

– Если умом и хитростью действовать, то ворота любые открыть можно, – ответил тот. – А если в стены долбиться, да людей класть, то оно, конечно так. Запасов внутри много, колодцы есть, от реки они не зависят почти, так что в осаде могут хоть бы и год просидеть.

– Как же нам оттуда боярича вытащить, – запустив руку под бармицу, почесал затылок Степан.

Ромка хмыкнул, но ничего не сказал. Пётр тоже предпочёл промолчать.

По дороге я успел в общих чертах пересказать своим спутникам, зачем именно мы едем в Орел, но больше ничего не говорил. Да какого-то конкретного плана у меня и не было, я больше рассчитывал на то, что гляну что здесь как, и может быть, какая-то мысль придёт мне в голову.

– Здесь где-нибудь харчевня с постоялым двором есть? – повернулся я к Петру.

– Есть, даже несколько, – кивнул тот. – Лучше всего будет к Яшке Батогу на постоялый двор поехать, там и комнаты хорошие, и для лошадей место найдётся. Да и сам он за городом, у самых ворот. Что, туда поедем?

– Поедешь, – ответил я, достал из кармана кошелек, развязал и принялся выуживать из него серебряные монеты. Отсчитал пять кругляшей с профилем отца и передал старому солдату. – Возьмёшь наших заводных, снимешь нам… Две комнаты.

– А вы? – спросил Петр.

– А мы в детинец поедем, – кивнул я на видневшуюся вдали крепость. – Я при всех не сказал, потому что сам пока особо не придумал. Но есть у меня кожа, а по коже той я – слуга и доверенный человек брянского боярина и княжьего мытника Сергея.

– Откуда? – удивился Пётр.

– Сам Сергей и дал, – ответил я. – Сошлись мы характерами. Да и за Грача расчелся со мной так. Так вот, думается мне, что кожа эта может для нас стать пропуском не только в крепость, но и в темницу. Скажу, что прибыл по указанию брянского боярина, расследовать преступления, совершенные бояричем Лукичом. А парни при мне для солидности побудут.

– Степана в Орле знают, – заметил Пётр.

Вот это я маху дал, конечно! Надо было кого-то не из орловских брать… Что не Пашку-то сразу понятно: он ляпнуть может что-то не то, а то и драку устроить. Такой уж у моего друга характер.

Может быть Степана вместе с Петром на постоялый двор отправить, а в крепость вдвоём с Ромкой пойти? Хотя, тогда уже выходит, что это не приданный в подчинение новик, а товарищ. А кожа с печатью на двоих одна, непорядок получится.

Сомнения мои разрешил сам новик.

– Да ладно тебе, Дядька Пётр, – усмехнулся он. – Месяц назад уехали из города ведь, кто знает, что случиться могло? Что, если я тут родился, то к брянскому боярину на службу пойти не могу?

– Кхе, – Пётр хмыкнул, но тут же стёр с лица ухмылку. – Может быть и пропустят и Лукича покажут, если убедительно говорить будешь. Но болтовня это дело десятое, вопрос скорее в том, какие у местных бояр на него планы.

– А, думаешь, они против будут, чтобы на него ещё больше преступлений навесили? Да еще с соседнего княжества?

– Кто их знает? – пожал плечами старый солдат. – Они могут подумать, что ты его забрать в Брянск собираешься. А ведь это не только преступник, но ещё и заложник.

– Бояре, говорят, всегда между собой собачатся, – сказал Степан. – Если кому-то что-то от Луки Филипповича нужно, то точно попытаются помешать.

– Ну за нами тоже не самый слабый и не самый худородный из бояр, – заметил я. – Сергея уважают. Да и розыском и расследованиями на Брянщине он часто занимается. Когда мы в последний раз виделись, он как раз с дружиной на закат уезжал, какого-то купца преследовать.

– Так-то оно так, – Пётр почесал в бороде. – Да и врагом боярину Сергею быть никому не хочется. А никак прознают, что тебя он не посылал?

– Риск есть, – кивнул я. – Но если совсем не рисковать, то можем в Васильевское село поехать, пару срубов поднять, печи внутри сложить, да репу сажать.

Петр только крякнул и продолжать спор не стал.

– Тогда разделимся, – я натянул поводья, спрыгнул с лошади и принялся отвязывать заводную. – Мы чуть-чуть вперед поедем, и сразу в крепость попытаемся попасть. А ты, как договорились, на постоялый двор езжай.

Остальные последовали по моему примеру, передали поводья заводных Петру, и скоро мы втроем скакали к городским воротам, оставив позади небольшой караван из пяти лошадок. Никто нам препятствий не чинил, а трое идущих навстречу людей в крестьянской одежде, даже сошли с дороги, чтобы уступить ее нам.

Остановились мы перед самыми воротами, потому что вход нам перегородили двое стражников, одетых в стеганные поддоспешники и вооруженных длинными рогатинами.

– Куда путь держишь, воин? – спросил один из них, обращаясь ко мне. Скорее всего, потому что я и одет был гораздо богаче моих спутников, да и ехал чуть впереди.

– В крепость, – ответил я, доставая из внутреннего кармана куртки кожу и демонстрируя стражнику выжженную на ней печать. – Я посланец брянского боярина Сергея Дмитриевича. Он узнал, что вы поймали известного лиходея боярича Никиту Лукича, и отправил меня, чтобы я учинил над ним допрос по поводу злодеяний, совершенных им, и его отцом боярином Лукой Филипповичем на землях, принадлежащих Брянскому Княжеству.

Я специально пытался говорить велеречиво и вворачивать сложные слова, почерпнутые из множества прочитанных мной в монастыре книг. Чтобы ясно было, что боярин не простого человека прислал, а ученого.

И, кажется, это сработало: стражник на несколько мгновений задумался, будто переваривая мои слова, а потом повернулся в сторону ворот и крикнул:

– Сенька! – и когда из проема появилось лицо совсем молодого парня, добавил. – Тут господа из Брянска приехали с боярским делом. Отведи их в детинец к Борису Руслановичу. А потом сразу бегом сюда, понял! И не дай Красный Телец, пойдешь в «Пять топоров»! Лично высеку!

– Да понял я, понял, – голос у паренька оказался писклявый, практически мальчишечий.

Да он и сам оказался мальчишкой, с едва пробившимся над верхней губой пушком. Как я увидел, когда стражники посторонились и пропустили нас за городские ворота, ему было едва ли больше четырнадцати, самое большее – пятнадцать. Драный поддоспешник висел на нем ниже колен, а боевой нож на поясе казался большим, будто меч. И чего его в стражу поставили?

– Чуть что, сразу высеку, – пробормотал парнишка, и повернулся ко мне. – Твоего коня в поводу повести, боярин?

– Я не боярин, – торопливо мотнул я головой: не хватало, чтобы кто-то услышал, будто я присвоил себе это высокое звание. К тому же на самом деле я был не боярином, я княжичем. – Сам поведу, лошадь чужого не послушается.

– А одет так, как и княжичу впору, – вздохнув, проговорил малец. – Ладно, пошли, а то задержимся, и правда всыплют.

Он повернулся и достаточно бодро пошел по улице, мы двинулись за ним. Дома здесь стояли гораздо теснее, чем в Брянске, и нависали над дорогой. И в целом это выглядело так, будто люди не сперва строили город, а затем обносили его стеной, а наоборот, сначала возвели крепость, а потом попытались уместить внутри как можно больше жилья.

Я аж содрогнулся: один случайный пожар, и тут все вспыхнет. И ведь весь город выгорит, кроме, может быть, детинца, который из камня построен. И они всерьез собираются здесь какие-то в осаде сидеть? Неужели наместник, или кто тут главный, этого не понимает?

Городская площадь здесь практически не отличалась от брянской: такая же ратуша, такой же помост для казней, колодки и позорный столб. Разве что здания жались друг к другу гораздо плотнее. Зато и храм отличался: он оказался гораздо больше, каменным, а статуя Красного Тельца здесь была гораздо крупнее, и выглядела, будто отлитая из какого-то металла, а не выточенная из дерева. А еще вокруг был небольшой садик, огороженный каменными же столбами.

И пусть он и был красив, но больше не производил того впечатления, которое я испытал, увидев брянский храм. Может быть, потому что я видел христианскую церковь с ее куполами и крестами, с иконами, росписью и лепниной на стенах?

Скоро мы доехали до детинца, где нам снова преградили дорогу. Эти стражники, в отличие от привратников, были одеты гораздо лучше: поверх поддоспешников носили кольчуги, а на поясах у них висели мечи, что знающему человеку уже говорило о многом.

– Куда, Сенька? – спросил один из них. Похоже, что нашего проводника здесь многие знали, причем не с лучшей стороны.

– Старший приказал привести господ к Борису Руслановичу, – ответил тот. – У них какое-то дело.

– Меня послал боярин Сергей Дмитриевич, – я спешился и снова продемонстрировал ему кожу. Кивнул на спутников, которые последовали моему примеру и тоже уже стояли на земле. – И этих двоих новиков со мной.