Поглощенные туманом

– Они давно погибли?

– Два года назад. Тогда случилось много плохого. Для всех была черная полоса, не только для нас.

– Кто?то еще умер?

Каждый вопрос вызывает в Нике бурю протеста. Но она не может не спросить, потому что любая деталь дополнит картину того, что она видела в холле.

– Не важно, – отмахивается Люса. – Уже поздно, деточка. Бери новый графин с водой и больше не гуляй по ночному замку. Иначе будут сниться кошмары.

Ника робко улыбается:

– Спасибо за чай. – Она встает, но в последний момент замирает. – Расскажите мне сказку о Маддалене. Это ведь и есть семейное проклятье?

Люса тут же хмурится:

– Эта история как омут. Засасывает любого, кто хоть раз ее услышит. Поэтому не проси меня об этом.

Слова звучат как замогильный шепот, или у Ники разыгрывается воображение. Но даже лицо Люсы бледнеет и превращается в гипсовый слепок. Один из тех, которые Ника видела на стенах замка. Бескровный, безжизненный и обреченный.

* * *

Ника стоит в холле, прислушиваясь к собственному дыханию. Хотя полумрак искажает окна, а тени на стенах оживляют фрески с осадой замка, она ничего не ощущает. Если нечто и было здесь, то вся надежда остается на фотоаппарат, свисающий с плеча.

Ника выходит из зала и бредет по ночному замку. Крепко держит графин, но, когда в глубине поместья раздается глухой крик, вздрагивает и вода выплескивается на грудь. Холодные капли стекают за ворот хлопковой рубашки по горячей коже. Сердце замирает. Ника роется в памяти, отыскивает план здания. Если она не ошибается, в той стороне находится Северная башня. Комната Стефано.

По лестнице сбегает Паола, врубает светильники. Они обнажают потертые кресла возле окон, сетку трещин на потолке.

Ника морщится и прикрывает ладонью глаза.

– Ты слышала? Я была в библиотеке…

От укладки Паолы остались жалкие воспоминания. Волосы забраны в конский хвост, оголяя высокий лоб и заостряя тонкие черты лица. Глаза покраснели от усталости, а вместо привычной элегантной одежды – спортивное платье и кроссовки. Из?за ее метаморфозы Ника некоторое время растерянно молчит.

– Да. Кажется, кричали там. – И она неопределенно машет рукой.

– Стефано…

Паола срывается и бежит через комнаты к Северной башне, оставляя за собой раскрытые двери, словно беззубые рты.

Ника ставит графин на ближайший столик и спешит за ней. На ходу вытаскивает смартфон и включает фонарик, чтобы не споткнуться. Луч света выхватывает из темноты незнакомые стены, старинную мебель.

Здесь Ника еще не была.

Паола уже на винтовой лестнице, точно такой же, какая ведет к спальне Ники. Учащенное дыхание, гулкий топот разносится по башне.

– Стефано!

Ника слышит крик графини и неуверенно поднимается на последнюю ступеньку. Дверь распахнута.

Паола стоит посреди овальной спальни и тяжело дышит, а Стефано подбирает с пола фарфоровые осколки настольной лампы. Горят все люстры. От яркого света слезятся глаза, и Нике тяжело рассмотреть комнату.

– Ты кричал? – Паола успокоилась, но ее взгляд все так же растерян.

– Да, черт возьми. Этот замок сведет меня с ума! Я говорил, что не хочу здесь жить. Говорил! А ты уперлась, как…

Стефано замолкает. Рубашка натянута на спине, по широкой ладони стекает струйка бордовой крови.

Мужчина швыряет осколок в стену и встает. Он не видит Нику, и она отступает в глубь лестницы, коря себя за чрезмерное любопытство.

– Я разбил лампу. Опять померещилось, – бормочет Стефано.

Паола подбегает к нему и нежно обнимает за плечи.

– Прости меня, эгоистку. Но мне так страшно, без тебя я не справлюсь.

Женщина вздрагивает и оглядывается на Нику. Туманные глаза проясняются.

– Ника, все в порядке. Мы только зря испугались.

Стефано разворачивается и впивается в нее едким взглядом:

– Какого черта! Что она здесь делает?

Лицо кривится от злости, искажая красивые черты. Серебристые глаза темнеют, превращаются в холодную сталь. Ярость, необратимая ярость направлена на Нику. Она прижимается к стене, скользит ладонями по шершавым камням. Ступени уходят из?под ног.

– Простите.

Звон в ушах глушит слова, которые вылетают изо рта Паолы, словно Ника попадает в немое кино. Она отворачивается и, спотыкаясь, бежит по лестнице.

Дверь, еще дверь, снова дверь…

Ника возвращается в комнату, где оставила графин, и жадно пьет воду. Приступ затихает. Глубокий вдох. Выдох. Алчность и любопытство ее погубят.

Ника согласилась на эту работу, соблазнившись деньгами и перспективами, и совершенно не думала о собственных страхах. Мама была права. Нике не стоило возвращаться в страну, которая принесла столько боли.

– Ника, вы так быстро бегаете. – Паола влетает в комнату. – Не сердитесь на Стефано. Он ненавидит, когда кто?то становится свидетелем его слабости.

– Я не сержусь, я…

– Испугались? – Паола понимающе улыбается. – Все в порядке. Я узнаю этот взгляд из тысячи. В нашей семье он – частый спутник.

– Мне и правда не стоило идти за вами. – Ника выключает фонарик и засовывает смартфон в карман джинсов.

– Ничего страшного. Мы же не знали, что Стефано всего лишь разбил лампу, – смеется Паола. – Ой, мне надо принести бинты. Не забивайте голову нашими чудачествами, Ника. Сладких снов.

И она проходит мимо с той же грацией, словно она в вечернем платье.

Всего лишь разбил лампу…