Танец с тенью

– Оперативник инквизиции в пижамке? Не пойдет. Арин, давай разденем Леонида, оставим его тут, в моей пижамке?

– Его нельзя оставить. Я и так утомилась.

– Так я с тобой, зачем тебе этот рыжий ворчун?

Арина замялась, нервно теребя подушку на кровати. Поджала губы и отвернулась, разглядывая шкаф.

– Ой, только не говорите мне, что тот самый мифический возлюбленный самой Арины Деус-Дивиной, о котором шепчется вся Москва-иная, вот этот рыжий гном. Или ой?

– С ума сошла, сиятельная сьерра!

Леонид сжал кулаки и надул щеки, изображая возмущение.

– Я ваш вечный поклонник. Это первое. И потом, я не гном.

– А! Погоди, а кто ты?

Венди мгновенно оказалась рядом, жадно принюхиваясь, даже успев прихватить Леонида за воротник толстовки.

– Я териантроп! И фамильяр Арины Клавдиевны Деус-Дивиной, – гордо приосанился Леонид.

Арина порывисто закрыла лицо руками.

– Ик. А ты ничего так. Для духа. Симпатично сохранился.

Ди становилось смешно.

– Я не дух. Ну хорошо. Мутабор. – И на месте Леонида появился невероятных размеров фосфоресцирующе рыжий, скорее, даже оранжевый… кот.

Ди подвинула к себе стул и села. Открыла и закрыла рот. Потом опять открыла. Выдохнула. Леонид – кот.

– Э! Арин, а фамильяр тебе зачем, что за ересь? – все, что смогла выдавить из себя после минутной паузы.

– Живем в век сказок. Народ поначитался фэнтезийных шедевров, а в них везде у всех приличных ведьм есть фамильяры. Вынь и положь, или ты не ведьма. Репутация, яги ее раздери. Я хотела таксу. Как на картинках в древних трактатах. Но рыжий обратился вот этим. За неимением, так сказать, других талантов.

– А чего он скромничал? – Ди не могла налюбоваться на роскошное животное, сидящее на стуле.

– Так с голым задом бегать по «Артеку» потом не хотел. Все просто. Он вообще редко оборачивается. А мне и хорошо. Гномом сподручнее. Ей! Рыжий, возвращай мне Леонида, мы отвернемся.

Кот задумчиво посмотрел в окно. Перевел взгляд на Ди, вздохнул, спрыгнул со стула и, горделиво задрав хвост, ушел под прикрытие открытой створки шкафа. Девушки, хихикая, отвернулись.

– Вообще я не стеснительный. И телосложение у меня восхитительное. Есть на что посмотреть, глаз порадовать, – начал было он, собираясь вернуться в привычное им тело.

– Венанди, сестренка, ты там как? – раздался еще один мужской голос со стороны двери, и девушки дрогнули.

Голос им всем был знаком. Подруги переглянулись. Арина молниеносно оказалась у окна палаты, распахнула его и потянула к себе Ди. Та сделала огромные глаза, подхватила вновь упавшие с судорожно обернувшегося обратно в кота Леонидовы штаны, схватила толстовку, самого кота, перекинула его в руки охнувшей подруги, и вся компания легко сиганула в открытое окно. Арина тихо чертыхнулась, выползая из кустов благоухающей сирени на четвереньках, путаясь в своей непременной длинной юбке и вытаскивая за собой Ди в ее сияющей пижамке. На коленях пижамы чернели влажные зеленоватые пятна.

– Прекрасно! – процедила сквозь зубы Венанди.

– Ты приключений хотела? Так вот они, лови!

Ведьма бросила ей в руки комок одежды Леонида, и они помчались, стараясь не попадаться никому на глаза, сопровождаемые ругающимся по-котовски рыжим зверем.

В палату номер три медицинского блока «Лазурного» осторожно заглянул молодой человек. Внимательно осмотрел остатки завтрака на столе, немилосердно смятую постель, мужские носки и ботинки на полу, открытое настежь окно. Усмехнулся и вышел, что-то шепча на ходу, тихо закрыв за собой дверь.

Побег удался.

10. Пытка дождем

21 мая, утро-день. Санкт-Петербург, Васильевский Остров

"Дом не там, где вы родились, дом там, где прекратились ваши попытки к бегству". Нагиб Махфуз

Ничего ему не снилось. Непривычно молчали будильники. Только шум дождя по крыше и шелест проезжавших по лужам мимо дома машин напоминал о том, что наступило утро.

Открыл глаза, нашел взглядом круглое окно. Серость, мрачность и едва различимые капли, стекающие по стеклу.

Заметил вдруг часы на стене с летящей полярной совой на фоне массивных кованых стрелок. Семь утра. В это время в Москве он уже сидел в машине, вяло рассматривая капот соседа по месту в утренней автомобильной пробке, и ругался с навигатором.

А сейчас он валяется на огромной кровати, в своей личной питерской квартире – «норе», и никуда не спешит. Словно попал в безвременье.

И нашедшие его тут проблемы были такими маленькими, словно игрушечными. Люди мучались, страдали, а его это почти не задевало. Очерствел? Ну и пусть.

Голодно заурчал желудок. На улице перед окнами пиликнула сигнализация – кто-то спешил на работу. Заработал двигатель, зашипели колеса, проезжая по луже. Запахло бензином – у антропоморфов острый нюх, даже в человеческом обличье, – к городским запахам и шумам Леру приходится привыкать.

На новом месте было в новинку, он прислушивался и принюхивался. Хлопнула дверь подъезда, затем лифта. Загремела кованая решетка, спустя некоторое время заработал двигатель подъемника. Этаж за этажом. Странно. Проехав пятый этаж, лифт не остановился. Лер напрягся.

Да кому он тут нужен? Вечная Тень великой Ди в отпуске. Раздался гул открывающейся двери лифта. Тяжелые шаги к двери, явно мужские. Пауза, потом тихий, словно шуршащий звук. Казалось, стальную дверь пытались открыть фантиком. Снова шаги, возвращающиеся в лифт. Шум грохочущей шахты. Спустя несколько минут непрошеный гость покинул дом на Васильевском.

Немного подумав, Гуло поднялся с постели, так и не потрудившись одеться, и подошел к входной двери. Глазка на ней не было, и ручек с замком тоже. Вспомнив, каким забавным способом он попал вчера в свою квартиру, Лер снова приложил ладонь к теплой, словно бархатной внутренней поверхности двери. Раздался щелчок, и она открылась. Из дверной щели на порог упала записка, написанная на обрывке выдернутой из дорогого ежедневника мелованной страницы.

Записка гласила:

«Ты ей не нужен, уходи».

Прочел. Удивленно оглянулся на лестничную площадку еще раз. Кроме этого лаконичного послания, ничего больше анонимный гость ему не оставил.

Создатель. Как смешно, нелепо и глупо. Можно было и не утруждать себя явкой под дверь. Кому он нужен? Ди? Ровно до того момента, пока она не пройдет этап ее инкарнации. Есть еще в этом мире некие «они», на необходимость которым он мог бы претендовать? Разве что вытереть беременные сопли Аленке при случае, выслушав очередную душещипательную семейную историю. Ох уж эти люди…

Вдруг развеселился. Захлопнул дверь и, мурлыкая, пошел на кухню готовить завтрак.

Хотели ранить, а ведь он неуязвим. И никому не нужен. Не вышло.

Завтрак вышел холостяцким. Готовить Валерий умел и любил, когда-то пришлось освоить эту немудреную науку, подкармливая Венди, истощенную после очередной смертельно опасной операции по спасению мира. Он тогда отделался исполосованным магическим оружием телом, а из нее едва не вытащили все доступные морфу воплощения.

Снова мысли вернулись туда, где им совершенно не место. Где она теперь? Закрыл глаза, попытался позвать, достучаться. Ощутил лишь наплыв азарта и тень кого-то сильного, к ней направляющегося. Очень сильного.

«Ключик от ее разума» – доступ к ментальному общению с Венди был у всех лидеров «группы ВВ», еще у него и у Канина, ограничено – у Ладона. Телохранитель и кураторы. У них был самый высокий уровень ментального доступа – всегда имели возможность найти ее и вступать в мысленный диалог, «входя без стука». Это давало дополнительную возможность оберегать ее и многократно им всем помогало.