– Евгений Игоревич, по ушам мне ездить переставай. Или ты думаешь, я не понимаю, для чего ты встречу назначил именно тут и как потом это можешь использовать, я своим появлением в твоем Содоме уже гарантировал себе твое согласие. Не подашь завтра данные все твои левые потоки, которые идут через отмыв у Шаулова, рухнут уже к обеду.
– Ты мне угрожаешь?
– Я тебя предупреждаю.
Темный взгляд Колесникова не просто давил, он втаптывал сидящего напротив Елисеева, давая гарантию, что каждое произнесенное сейчас слово будет исполнено.
– Что ж ты сразу с наездов, с добром надо к людям, с добром и люди к тебе потянутся, – деланно улыбнулся Елисеев, хотя его бледные рыбьи глаза были наполнены гневом. Колесников никак на его реплику не отреагировал. – Сейчас все решим Кирилл Константинович.
Елисеев подозвал какого-то мужчину, что ошивался возле завешанного темными шторами дверного проема и отдав распоряжение, снова повернулся к нам широко улыбаясь.
– Ну, вот все сделано, завтра все документы будут готовы.
– Рад, что мы поняли друг друга.
– Ты напряжен, не всегда же надо думать о работе, здесь можешь расслабиться, отдохнуть от трудовых забот. А я как радушный хозяин угощаю, – и снова мерзкая ухмылка, одно движение его толстых пальцев и возле стола засуетились официанты, быстро сменив приборы, блюда и поставив на стол пару бутылок алкоголя.
– Благодарю, – сдержанно ответил Колесников. К Елисееву же подошла стройная длинноволосая брюнетка и начала массировать его плечи, тот отведя ее руку, поднялся со своего места.
– Могу предоставить на выбор девушек? Они у меня труженицы и умелицы, расслабят и удовлетворят любые желания, – засмеялся Елисеев на последней своей фразе и резко прижал к себе брюнетку, которая от неожиданности едва не подвернула ногу, пошатнувшись на своих высоких каблуках.
– Я со своей.
– Похвально, похвально. Но в Тулу со своим самоваром, как говорится, не ездят, – мерзкий смех снова прокатился по комнате.
– Я консервативен в некоторых вопросах.
– Понимаю, – от фальши, сквозившей в каждом слове этой жирной скотины, и то как он тискал своими толстыми сосисками грудь девушки, было тошно и уже не только морально, но и физически. – Тогда прошу простить меня, я вас покину. Наслаждайтесь вечером Кирилл.
Когда Елисеев вышел из комнаты, я наконец-то выдохнула. Я видела много неприятных людей, но этот экземпляр возглавил бы рейтинг.
– У меня возникло сейчас много вопросов, – я повернулась, смотря на вполне расслабленного Кирилла Константиновича. Его рука все также лежала на моем плече, а большой палец приятно скользил по коже.
– Елисееву нужен на меня компромат, чтобы иметь хоть какой-то рычаг давления. Поэтому на встречу, он согласился только при условии, что мы встретимся здесь, – подтвердил Колесников мою догадку.
– И вы, зная, это все равно пошли сюда?
– У меня оставался не такой большой выбор. Поверь мне, сейчас это наименьшее из зол. Так что нам нужно дать Евгению Игоревичу хлеба и зрелищ, – Колесников с улыбкой повел головой в сторону потолка, и я подняв голову только сейчас заметила скрытую под балкой камеру, совершенно неприметную, едва выступающую, но это, несомненно, была она. Нервно сглотнула. Не так я представляла себе этот вечер, совершенно не так. Хлеба и зрелищ говоришь?
– Это обязательно?
– Это негласный уговор. Не будет компромата, не будет документов, – проговорил тот совершенно очевидные вещи, но у меня от всего увиденного и услышанного, видимо, закоротило мозг и логические цепочки выстраивались сейчас с большими трудностями.
– Вот и я не сомневаюсь в вашем мастерстве, – усмешка на его губах превратилась в дразнящую улыбку, а в темных глазах заиграли смешинки. Он явно наслаждался происходящим в отличие от меня.– Мне это нужно сделать на самом деле? – Инга Аркадьевна, вы же были замужем? – он скользнул взглядом по моему лицу, груди, ногам и усмешка коснулась его губ. – И иногда хотели сделать мужу приятно, а потом лежали, смотря на белый потолок, изображали страсть и желание, и считали минуты в ожидании, когда он кончит. – Имитация наше все, на этом браки держатся, – произнесла почти с облегчением. Почти. Потому что от одной мысли прикоснуться к этому мужчине у меня происходил сбой. Я его если не боялась, то опасалась. Это все равно, что прикоснуться к расслабленно лежавшему тигру, шанс, что он не откусит тебе руку, слишком мал. Хлеба и зрелищ говоришь?
Глава 8
Впервые в жизни отчаянно хотелось выпить, не просто бокальчик красного для храбрости, а так основательно, чего покрепче и желательно не меньше бутылки, чтобы убило, чтобы выбило пробки, обесточило, дабы каждое прикосновение этого мужчины не било разрядами тока. Но допинг предложен не был, поэтому, медленно втянув носом воздух, решившись, я подалась вперед. Немного привстав, оперевшись одним коленом на край дивана, рукой о спинку, перекинула ногу и устроилась на коленях Колесникова. Его руки тут же легли на мои ягодицы, пододвигая ближе, тепло его тела и ладоней в созвучии с ароматом его парфюма, действовали на мой мозг как доза забористой наркоты, отравляя разум с каждой секундой все сильнее. Это было плохо, очень плохо. Когда ничего не откликается, подобное воспринимается игрой, мозг не коротит, разум остается незамутненным. Ты все так же думаешь, анализируешь, просчитываешь. Это правильно, это было бы наилучшим вариантом сейчас. Но все пошло не так…
Его руки скользнули по спине, обжигая мою кожу через тонкую шифоновую ткань, нежное прикосновение никак не сочеталось с тьмой в его глазах, которая казалось, сейчас пожирала мою душу. Когда он положил одну ладонь на мою шею, а второй неожиданно с нажимом стер с моих губ помаду, от его касаний будто волной по телу прокатился жар, совершенно иррациональный, неправильный, я не хотела ничего чувствовать, но мои желания уже шли по всем известному маршруту. На моих щеках выступил предательский румянец, а на его губах заиграла полуулыбка за мгновение, до того как он, все также держа меня за шею, притянул к себе, впиваясь в мои губы. Унесло почти сразу. Не ожидала. Не была готова. Едва сумела заглушить рвавшийся из груди стон, как он скользнул ладонью к ягодицам надавив, подсказывая двигаться и я подчинилась, вильнула бедрами имитируя секс, этим хороня под ошметками своего хладнокровия остатки здравомыслия, ибо его язык наглым танцем скользнул в мой рот, а между ног упирался явно не свернутый в кармане платок. Дыхание сорвалось. Попыталась хоть чуть-чуть отстраниться, чтобы хоть немного сошел жар, уже пульсирующий внизу живота. Он не дал. Притянул назад, и так что давление его эрекции попало на ту самую нужную точку. Тело простелило желанием, острым, горячим, подчиняющим, вырывая из моей груди сдавленный стон. Это было слишком, все происходящее было слишком, и нет я не про это заведение и этих людей, моя реакция на Колесникова была слишком острой. Я задыхалась, пьянея от ощущения его губ и давления там внизу. Меня разрывало от испытываемого стыда и одновременной жажды. Правильно Миронова говорила, что мой режим воздержания обернется против меня. Как в воду глядела.
Язык по языку, движение бедрами и первая дрожь прошлась по телу. Он почувствовал. Снова ладонь на шее. Отстранил на мгновение. В его глазах холодная бездна, подернутая огнем, мои затуманены будто пеленой. Хоть бы остановился. Но дальше он сделал то, чего я никак не ожидала, рука скользнула ниже, потянула за небольшую молнию на бархатных трусах. Дернулась в протесте, но его пальцы уже скользнули дальше и «нет» едва сорвавшееся с губ оборвалось моим позорным стоном. Его рука соскользнула с шеи на спину, и я уткнулась в плечо, вжимаясь в его тело, глуша собственные стоны. Движение его пальцев по самой чувствительной точке откликалось, било будто электрическими разрядами через все тело. В глазах темно, в голове марево, сердце гнало кровь по венам с такой силой, что пульсировало в висках. Меня разбивало, уносило необузданной стихией к обрыву.
– Тшш, – прозвучало возле уха, опаляя мою кожу своим дыханием и проходясь по мочке кончиком языка, добавляя огня и настойчиво подталкивая к краю. Нажим пальцев сильней, темп быстрей, и я пальцами в спинку дивана и его плечо. Прошило, разбивая тело и разум на груду осколков, вжимаясь в его тело, жадно хватала воздух, стук сердца набатом в ушах, а перед глазами красные всполохи. Унесло.
Отпускало медленно. Он, убрав руку, поглаживал мою спину, давая прийти в себя. Еще одно удивление, пульсирующее красной точкой на краю моего раз**баного разума, другой бы на его месте не упустил момент, не отказал себе в удовольствии. Отстранилась, поднялась с его колен, почти сразу повело в сторону, тело разомлевшее, ноги ватные. Колесников поймал за руку, помогая удержать равновесие.
– Спасибо, – произнесла на автомате, но прозвучало двояко. Добавлять, что это за то, что не дал упасть, не стала. Поправила одежду, стараясь на него не смотреть. Не могла. Хотелось пить. Посмотрела на бутылки, что стояли на столе, безотчетно провела языком на пересохшим губам, что не укрылось от его взгляда. Но от идеи сделать хоть глоток тут, отказалась. Мало ли что могли подмешать. Не зря же Колесников не притронулся ни к чему, что нам подали. Он поднялся, и поравнявшись со мной, положил руку на мою спину.
– В машине есть вода. Пошли.
Ночь. Дорога по загородной трассе. Прочь от особняка Елисеева. Чем дальше мы двигались, тем больше меня отпускало. Колесников курил в приоткрытое окно и кому-то писал в своем телефоне. Сделала глоток воды из бутылки протянутой им и взяв из пачки, которая лежала между нами на сидении, сигарету, закурила, опустив немного стекло. Холодный воздух помогал прояснить ушедший в нирвану мозг и вернуться в реальность.
– Кирилл Константинович, куда? – подал голос, сидевший за рулем Степан.
– Ингу Аркадьевну на Фрунзе отвезешь, меня на Сахарова к Шаулову, – все также не отрываясь от своего телефона, выдал Колесников. Одной фразой заставляя взорваться мой едва успокоившийся мозг.
– У меня вещи остались на Разина. Вы на самом деле хотите обрубить потоки Елисеева? – повернулась, смотря на его невозмутимый профиль. Оторвался от телефона, подняв на меня взгляд.
– Это дополнительный крюк по городу, у меня нет времени. Пакет с вещами в кабинете на Фрунзе, там же есть душевая кабина, если вам будет необходимо. В черной папке на столе документы, которые вы запрашивали. По поводу Шаулова, мне нужно иметь в руках инструмент, чем я могу ответить в случае удара из-за мудака Елисеева. Бить первым не собираюсь, не тот случай, не волнуйтесь так. – Пояснил как для идиотки. И вернув взгляд к экрану телефона, дополнил. – Давай на «ты» за*бался выкать.
«Конечно, Кирилл Константинович, после того, что между нами было только на «ты», вы же почти меня трахнули»– так и хотелось добавить, но промолчала, затянулась сигаретой, отворачиваясь к окну.
На входе в рест уже ожидал Алексей, курил у крыльца, привычно залипая в телефоне. Как только Степан остановил машину, всадник тут же подошел, открывая мне дверь и помогая выйти.
В кабинете стоял пакет, но в нем были не мои вещи, а совершенно новые с бирками из магазина. Ощущение и ассоциация себя с проституткой снова вернулось, отчего-то хотелось плюнуть Колесникову в лицо. Хорошо хоть не очередное бархатное бюстье и даже не костюм из секшопа, а вполне скромное черное платье крупной вязки с длинным рукавом и комплект удобного хлопкового белья. Вообще, довольно странно, когда мужик, с которым ты даже не живешь, знает размер твоего лифчика, у меня подобное впервые.
В кабинете оказалась скрытая за декоративной панелью дверь, на которую указал всадник, когда я спросила его про душ. Смыв с себя флер Елисеевского мероприятия, переоделась и вернулась в кабинет. Пролистала документы в папке, пробежав взглядом по интересующим меня моментам, подтвердив свои предположения и прогнозы грядущем развитии ситуации. Надо бы это обсудить завтра с Колесниковым, но при одной мысли о нем внутри все дрогнуло и осело приятной тяжестью внизу живота. Ну и как мне с ним теперь работать? Так всегда будет, что ли? Мне срочно нужно абстрагироваться от этого всего, перезагрузиться. Убрала папку в ящик стола под ключ.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: