Посмотри в мои глаза

Забываюсь беспокойным сном лишь на рассвете и встаю вместе с горном, вынужденно пропуская пробежку. Ругаю себя и злюсь: зная любовь Леры к ранним подъемам, я мог бы встретить ее у озера или где-то на территории, а вместо этого проспал. А мне не хочется терять ни минуты – настолько жадным я стал до общения с ней.

Долго сожалеть не в моих правилах, поэтому я заставляю себя сконцентрироваться на завтраке. Она будет там. Возможно, я поговорю с Пашей и Матвеем, чтобы прикрыли меня, и после столовой уговорю Леру сразу пойти на баскетбольную площадку. Не играть даже – просто поговорить. Выяснить все между нами. Разобраться с демонами прошлого. Понять, что дает нам настоящее.

Да, вчера мы много времени провели вместе, но этого кажется поразительно мало теперь, когда я знаю, каково это – когда к тебе обращена ее улыбка, как идеально ощущается в ладони ее рука и как волнительно касаться губами алюминиевой банки в тех местах, которых до этого касались ее губы, мечтая о настоящем поцелуе.

За завтраком я никак не могу расслабиться, бесконечно стреляя глазами по сторонам. Почти все отряды уже поели, а Леры все нет, и мне начинает казаться, что она нарочно от меня прячется. Это паранойя, я знаю, но ничего не могу с собой поделать – подобная какофония чувств и эмоций для меня в новинку. Нетерпеливо сканирую входы и выходы в столовую в надежде увидеть белокурую головку, но натыкаюсь на внимательный взгляд Кати. Может быть, она что-то знает?

Я едва дожидаюсь, пока закончится завтрак, чтобы встать из-за стола и, не привлекая к себе повышенного внимания, подойти к темноволосой девушке.

– Так-так, – тянет Катя, хитро щурясь. – Дай угадаю? Леру ищешь?

– Знаешь, где она? – спрашиваю я, не пытаясь делать вид, что я здесь по другому поводу.

– Была рядом, когда мы вели отряд на завтрак. Потом ей кто-то позвонил, и она отстала.

– Кто ей звонил? – вырывается у меня.

Катя удивленно смотрит на меня и качает головой:

– Я не лезу в ее личную жизнь. И тебе не советую.

Мне хочется ответить что-то вроде «Я сам разберусь, куда мне лезть», но вслух этого не произношу. Возможно, Катя права – пока у меня нет никакого права вмешиваться в дела Леры. Надеюсь, что «пока» здесь ключевое слово.

– Скажу ей, что ты ее искал, – бросает Катя, вставая из-за стола.

С неприятным сосущим ощущением в животе я выхожу из столовой, в дверях сталкиваясь с Ларисой.

– О, Кир, привет. Матвея не видел?

– Он уже позавтракал и ушел. Ты ему звонила?

– И звонила, и писала, – разочарованно отвечает Лариса. – Ладно, когда увидишь его, скажи, что я с отрядом буду занята до одиннадцати.

На улице светит яркое солнце, но мне отчего-то становится не по себе. То, что Матвей и Лера пропали в одно и то же время, начинает казаться мне подозрительным. Я стараюсь успокоиться и мыслить логически – Волков говорил мне, что с Лерой у него просто дружба, и у меня нет причин ему не верить. И она… То, что было между нами вчера, нельзя просто так сбрасывать со счетов.

– Ты чего потерянный такой?

Не сразу понимаю, что обращаются ко мне, но сквозь нервозность в итоге различаю голос Паши.

– Слушай, присмотри за отрядом буквально двадцать минут, ладно? – прошу я. – Я подтянусь к походу на озеро.

– У тебя все нормально? – подозрительно глядя на меня, уточняет друг.

– Да, – делаю попытку улыбнуться. – Есть одно срочное дело.

Несколько мгновений я смотрю в удаляющуюся спину Паши, который уводит за собой ребят из отряда, а сам думаю, куда мне идти дальше. Если мыслить логически, Лера должна быть где-то поблизости. Катя сказала, что она отстала на пути в столовую, а значит, она не могла уйти далеко. К тому же она еще не завтракала…

Куда бы я пошел, если бы хотел поговорить по телефону, чтобы меня не тревожили?

Я вдруг вспоминаю про склад за столовой. Когда я сам был ребенком, мы там часто курили с парнями, прячась от вожатых. Потом там поставили камеру, и мы нашли новое место за забором, но за столовую по привычке часто ходили поболтать или уединиться с девчонками среди дня.

Решительно направляюсь в нужном направлении, но, не пройдя и половины пути, натыкаюсь на картину, от которой застываю как вкопанный и не сразу верю своим глазам. Лера, которую я так настойчиво искал, и мой друг Матвей, встречающийся с Ларисой, прилипли друг к другу прямо у технического входа в столовую.

Словно затвор фотоаппарата срабатывает перед глазами: за одно короткое мгновение я вижу все – то, как доверчиво ее голова лежит у него на груди, как крепко обнимают ее талию его руки, как тесно их тела прижаты друг к другу, разделенные лишь тонкой тканью его и ее одежды…

Сердце рефлекторно сжимается, потом ухает куда-то вниз и начинает бешено биться в желудке. В душе расползается черная дыра размером с океан, во рту появляется неприятная горечь, и ощущение такое, будто бы мне с разбега дали под дых.

Черт возьми, какой же я дурак! Я ведь знал о том, какая она. Знал и видел, что она сделала пять лет назад с Вадимом, обещал себе, что не попадусь на ее уловки, и все же… и все же попался.

Сука. Как же больно.

Хочется крушить все вокруг, чтобы стереть из памяти видение сладкой парочки, и одновременно выть от разочарования, смешанного с почти физически осязаемой болью. Но я не делаю ни того ни другого.

Хорошо, что и Матвей, и Лера в этот момент смотрят в другую сторону – так я хотя бы могу уйти, оставаясь незамеченным, сохранив при этом лицо и гордость.

Глава 20

Наверное, так чувствуешь себя, когда тонешь. В голове гудит, грудную клетку распирает, и кажется, что невозможно вдохнуть. Это шок. Но, боже мой, почему я вообще удивляюсь чему-то, связанному с Лерой Александровой?

В поисках временного убежища, где я смогу привести себя в чувство, я сбегаю на стадион. После завтрака здесь никого нет – отряды разошлись по домикам планировать день, и у меня есть минимум полчаса в одиночестве. После того, что произошло, побыть наедине с самим собой мне необходимо как воздух.