Вне игры

Никита

– Как же вкусно, – прикрыв глаза от удовольствия, Рита вгрызается зубами в маленькую тарталетку с морепродуктами. – Попробуй!

Я послушно отправляю в рот закуску, не переставая разглядывать хозяйку дома. Наверное, впервые с искренним интересом. Сейчас, когда над ней не довлеет тень договорных отношений с моим братом, она расслабилась, из глаз исчезло затравленное выражение безысходности, а на лице появился намек на улыбку. И она еще с таким откровенным удовольствием наслаждается едой… Никогда не думал, что следить за тем, как кто-то ест, может быть настолько занимательно.

– Вкусно, – соглашаюсь я больше для проформы, понимая, что Рита замерла в ожидании моего ответа.

– Я ж говорила, что найду, чем утолить твой голод! – Она дерзко прищелкивает языком и с торжествующей улыбкой, будто только что сорвала джекпот, пододвигает ко мне тарелку с канапе и микроскопическими бутербродами. – Налетай.

И когда я демонстративно запихиваю в рот сразу несколько порций отменных закусок, она вдруг смеется – так мелодично и звонко, что я даже жевать перестаю, настолько не вяжется у меня этот смех с образом зашуганной Риты Воскресенской, который я успел нарисовать в воображении. Здесь и сейчас она – беззаботная маленькая девочка в теле уже вполне оформившейся привлекательной девушки. На мой вкус чересчур худая, но это с лихвой компенсируется пропорциональностью фигуры и такой тонкой талией, что на ее фоне даже скромные объемы груди и бедер кажутся очень аппетитными.

– Хорошо, что мы пришли сюда, – говорит Рита, запивая тарталетку стаканом сока. – Мне под взглядом отца кусок в горло не лез.

– Ничего удивительного, – хмыкаю я, беря с тарелки кусочек мясного рулета. – Твой отец у кого угодно отобьет аппетит.

После нескольких танцев и завершения официальной части, на которой Рита как дочь именинника должна была присутствовать, мы с ней сбежали с праздника и спрятались на кухне. Сидеть и дальше за столом в компании наших родственников было невыносимо, а здесь, в отличие от основного зала, где некомфортно было даже мне, привыкшему к повышенному вниманию, никому нет до нас дела. Официанты суетливо наполняют подносы, чтобы начать подавать гостям кофе и десерты, а горы несъеденных закусок так и остаются стоять на банкетных столах нетронутыми.

– На самом деле папа заботится о моей… – Воскресенская замолкает и несколько мгновений нервно покусывает губу, тщательно обдумывая слова. – Он за меня очень волнуется.

– Так волнуется, что решил выдать тебя за незнакомого парня? – Не знаю, в каких зефирных облаках витает эта девчонка, но я не собираюсь потакать ее иллюзиям. В том, что могло произойти сегодня, нет ничего от волнения и заботы.

Рита тяжело вздыхает, явно раздосадованная моей откровенностью, но возражать не спешит.

– Значит, ты скоро уедешь? – весьма неумело меняет она тему.

Что ж. Ладно. Я не против. Тем более нам действительно нужно обсудить некоторые детали.

– Девятнадцатого, – подтверждаю я.

– И мы… Ну, то есть чтобы все было правдоподобно. – Она смущается, на бледных щеках проступает румянец. – Мы с тобой сходим куда-нибудь до твоего отъезда?

– Конечно. Я же обещал. Каких-то особых планов на этот отпуск у меня нет, поэтому я в твоем распоряжении.

– Хорошо. – Рита касается пальцами небольшой бриллиантовой сережки в ухе и нервно ее теребит, выдавая нервозность. – Спасибо тебе, Никита. Я не знаю… Я не знаю, что бы делала, если бы не ты…

Если еще полчаса назад я мысленно ругал себя за то, что во все это ввязался, то сейчас я уверен – это было единственно правильное решение. Судя по всему, если бы не я – при всем своем нежелании заводить отношения с Мишей Рита бы пошла на поводу у отца.

Интересно, чем он ее так держит? Деньгами? Авторитетом? Или я просто ошибся в том огне, который, как мне кажется, в ней заметил чуть ранее, и в дочке сенатора просто нет внутреннего стержня?

– Номер скажешь? – спрашиваю я, доставая мобильный. – Созвонимся завтра.

– Как удобно, что сегодня ты свой телефон не забыл, – говорит она иронично, намекая на сцену, когда я едва не увел у нее из-под носа такси, и в этот миг в глубине ее глаз зажигаются дьявольские искорки.

Я удовлетворенно усмехаюсь. Нет, все же не ошибся. В Рите действительно что-то есть. Эта птичка еще себя покажет. Надо просто дать ей расправить крылья.

Девчонка диктует номер своего мобильного, потом спрыгивает с барного стула, отчего разрез на ее платье на мгновение распахивается сильнее, демонстрируя мне полоску молочной кожи на внутренней стороне бедра.

В паху у меня совершенно неожиданно становится тесно.

Ну, блин, нет. Благотворительность, напоминаю себе. Доброе дело. Незачем усложнять.

– Будешь еще что-нибудь? – спрашивает Рита, инспектируя подносы. – Есть рыба, мясо, овощи…

– Нет, я наелся, – произношу грубовато, ощущая в этот момент голод совсем другого толка.

– Столько еды остается. – Она сокрушенно качает головой, не замечая моего состояния. – Я говорила папе, что будет много, но он же не слушает. Лучше бы передали продукты в центр к девочкам.

– В центр к девочкам? – переспрашиваю я.

– Да. Не важно. – Рита вновь закусывает губу и отводит взгляд, словно понимает, что сболтнула лишнего. – А вообще я просто рада, что этот день заканчивается.

Согласен. Безумный день, в который случилось много такого, что я не планировал. К тому же мой организм до конца не перестроился на непривычный часовой пояс.

– Как думаешь, сможешь сбежать? – спрашиваю у Воскресенской, подавляя зевок.

– В смысле? – Она настороженно смотрит на меня исподлобья, как зверек, который почувствовал опасность и приготовился удирать.

– В том смысле, что я бы поехал домой, но если тебе нужно еще оставаться на празднике, то побуду с тобой.

– Нет, думаю, моего исчезновения уже никто не заметит, – говорит она с таким откровенным облегчением, что я снова задаюсь вопросом о том, что она скрывает. – Папа выпил и расслабился. Кстати, твой отец тоже. Я вполне могу улизнуть в свою комнату.

Я киваю. Поднимаюсь на ноги.

– Тогда до встречи, Рита Воскресенская, – протягиваю ей руку, чтобы скрепить нашу договоренность.

– Спасибо, Никита Любимов, – отзывается она с улыбкой и тянет ко мне маленькую ладошку.

Соприкосновение наших пальцев подобно вспышке молнии. Разряд ударяет четко по центру, искрит от кисти к локтю, огненной лентой опоясывает грудную клетку. В один миг абсолютно формальное рукопожатие превращается во что-то большее. Почти интимное. Мы ведь танцевали с ней сегодня, я держал ее в объятиях, но ничего подобного этой неожиданной вспышке не испытывал. Сейчас же… Сейчас все ощущается иначе. Рита испуганно вскидывает на меня глаза, в глубине которых мелькает тревога. Горячая волна смущения поднимается по ее шее и заливает щеки.

Она отдергивает ладонь, будто от горячего, инстинктивно подается назад.

– Спокойной ночи, Никита, – несмотря на явное нервное напряжение, прощается она с прямо-таки царским достоинством.

А уже через мгновение я вижу, как ее тонкая фигура скрывается от меня за дверью пустеющего банкетного зала.

Глава 7

Рита

Завтракать я спускаюсь поздно, когда компания, которая занималась обслуживанием вчерашнего банкета, под присмотром нашей домработницы Светланы загружает последние ящики с посудой в небольшой грузовик. Получается, я проспала не только окончание праздника, но и всю уборку, наблюдать за которой было моей негласной обязанностью! Блестяще!

Когда накануне ночью поднималась в свою комнату, совсем не по-хозяйски улизнув с юбилея отца, была настолько измотана эмоционально и физически, что думала, засну, едва голова коснется подушки. А в итоге промаялась почти до рассвета. Сначала тупо глядела на причудливые тени, которые отбрасывали садовые деревья на потолок, потом, не выдержав искушения, взяла телефон и набрала в поисковике «Никита Любимов».

Лучше бы я этого, конечно, не делала. Залипла. Оказалось, что парень – настоящая звезда. Не кто-то типа Ильи Свечникова, которого за пределами нашего уральского города никто не знает. Нет, Никита Любимов – звезда международного масштаба для всех, кто хоть сколько-нибудь интересуется хоккеем. Я даже не понимаю, почему я о нем никогда раньше не слышала… Возможно, пик его карьеры в стране пришелся на период моих отношений с Владом, а тогда мне откровенно ни до чего не было дела.

Возвращаясь к Никите – у этого полный набор спортивного краша. На коньки встал в четыре года, в хоккей пошел вслед за старшим братом Михаилом, который на юниорском уровне показывал неплохие результаты, но получил травму. Всю жизнь играет на позиции нападающего. Призер юношеского чемпионата мира, лучший бомбардир не самого последнего российского клуба и потом сразу – новичок года в НХЛ. Да господи, напротив его имени в соцсети синяя галочка, а по хэштегу #nikitalubimov можно найти тысячи постов, в которых ему на всех языках мира признаются в любви фанатки! И этот человек просто так вызвался спасти меня от нежеланных отношений? Чересчур фантастично, чтобы быть правдой.

Несмотря на верифицированный аккаунт, очевидно, мой спаситель не особый любитель соцсетей. Фоток в его аккаунте всего три. Одна с ЮЧМ, одна в форме «Миннесоты», видимо, уже после переезда в США, и еще одна – просто закатное небо через иллюминатор самолета. Сторис, естественно, никаких. Составить хоть какой-то психологический портрет по этим скупым данным просто нереально. Поэтому по крупицам собираю хоть какую-то личную информацию о нем на просторах Википедии: рост 189 сантиметров, день рождения 30 декабря, по слухам, предпочитает блондинок. Не то чтобы меня это волновало – я и он в любом случае из разных вселенных.