Карт-Бланш для Синей Бороды

– О да! – согласилась матушка. – И совсем небогатые!

Констанца сделала вид, что не расслышала и огляделась, нетерпеливо пристукивая носком туфельки по паркетному полу:

– Когда уже начнутся танцы? У меня ноги горят, как я хочу танцевать!

– Терпение, моя милая, прояви терпение, – посоветовала матушка. – Думаю, танец холостяков скоро объявят.

– Нам надо встать поближе к середине зала, чтобы нас заметили и пригласили, – Констанца схватила меня и Анну за руки и смело вышла почти на середину.

Справа от нас расположилась леди Алария со своими подругами. Графа нигде не было видно, и леди Алария заметно скучала. Наше появление немного развеяло её скуку.

– Вы прекрасно выглядите, леди Констанца! – позвала она. – Вы ждете кавалера, который пригласил бы вас на первый танец? Присоединяйтесь к нам, так у вас будет больше шансов.

Мы с Анной переглянулись, а Констанца не распознала насмешку и радостно вспорхнула с места, вливаясь в толпу подруг леди Аларии. Нам с Анной ничего не оставалось, как тоже подойти ближе.

Музыканты заиграли бравурнее вступление, и все незамужние девушки, находившиеся в зале, заволновались. Первый танец – это важно. Во время первого танца надо показать себя во всей красе, потому что второго шанса потанцевать у тебя может и не быть, если никто больше не захочет тебя приглашать. А во время первого танца распорядитель бала строго следит за тем, чтобы каждая незамужняя барышня была приглашена.

Есть и другое, о чем шепчутся девушки, мечтая о первом танце на балу. Говорят, кто пригласит тебя в первый раз – тот напророчит тебе всю жизнь. Пригласит молодой красавец – и муж будет молодым и красивым. Пригласит женатый – будущий муж станет изменять, а если пригласит коротконогий и неприятный лицом… То и замуж выйдешь за смешного урода.

Именно поэтому все девушки с трепетом и волнением ждали первого приглашения. Что касается меня, я была на подобном празднике только один раз – когда мне исполнилось четырнадцать, и папа был еще жив. Но до шестнадцати лет не полагается танцевать – ты просто сидишь рядом с матушкой и завидуешь старшим сестрам. Что же ждет меня сейчас? Я попыталась убедить себя, что не верю в глупые суеверия. Какая разница – кто пригласит? На мою жизнь это приглашение не окажет никакого влияния.

Первых счастливиц уже разбирали кавалеры. К Констанце подошел высокий юноша, красивый, как языческий бог, и моя сестра, покраснев от удовольствия, изящно положила свою белую ручку в его ладонь.

– Смотрите, граф пригласил дочь лорда Чендлея, – сказала одна из девушек.

Алария сказала равнодушно, передернув плечами:

– Это просто жест вежливости. Посмотрим, кого милорд пригласит во второй раз – вот это будет его истинным желанием.

Почему-то слова Аларии задели, хотя – какая мне разница, кого приглашает граф?

– Леди Доротея очень мила, – сказала я. – Почему вы думаете, что граф танцует с ней по принуждению?

– О, по-моему, вас тоже хотят пригласить, леди Бланш, – сказала Алария, указывая пальчиком за мою спину.

Я обернулась с колотящимся сердцем, ожидая если не чуда, то хотя бы его отголоска. Реджинальд?.. Или…

Сначала я никого не увидела, потому что искала лицо мужчины, решившего пригласить меня на танец, на уровне своего лица.

Но острожное покашливание заставило опустить взгляд.

Передо мною стоял господин Маффино в своем ужасном красном камзоле, которым он так гордился. Только зеленый шарф сейчас сбился комком, а лицо торговца выражало настоящий ужас.

Алария засмеялась звонко, как серебряный колокольчик, а я покраснела, не понимая, зачем хозяину лавки надо было ставить меня в такое нелепое положение, приглашая на первый танец.

– Господин Маффино! – только и смогла я прошептать укоризненно.

Но вместо того, чтобы подать мне руку, лавочник соединил ладони в молитвенном жесте и забормотал:

– Леди Бланш! Позвольте на два слова… Только на два слова…

Я последовала за ним, потому что находиться в компании Аларии дальше было невозможно. Сейчас она начнет потешаться надо мной, а ответить ей я не смогу, потому что матушка просила не ссориться.

– Что случилось? – спросила я у господина Маффино крайне нелюбезно.

– Бланш, ты должна помочь, – он промокнул лоб, с которого пот катил градом. – Безе… они погибли!..

– Безе?

Хрустящие пирожные, которые я за два дня до этого готовила с такой осторожностью раскладывала в плетенки? Погибли?..

– Только этого не хватало, – вздохнула я. Видно, не судьба мне была танцевать танец холостяков. Что ж, придется смириться. – Идёмте, посмотрим, что там стряслось.

Мы постарались покинуть танцевальный зал незаметно, а потом бегом бросились в кухню. Плетёнки с безе стояли на столе, уже открытые, и слуги вынимали из них поломанные белоснежные полусферы.

– Как же такое могло случиться? – мне оставалось лишь всплеснуть руками, потому что все мои труды по взбиванию белков и отсаживанию на противень одинаковых комочков объемом в одну чайную ложечку, пошли прахом. – Да тут и сотни целых не наберется!

– Бланш, придумай что-нибудь! – господин Маффино вцепился себе в волосы. – Безе вписаны в расчет! Представь, что будет, если я их не подам?!

– Уверена, милорд граф этого и не заметит, – проворчала я, но надела и подвязала фартук, который мне протянули.

Осмотр корзин дал неутешительный результат. Чтобы подать две тысячи безе, как планировалось – об этом не могло быть и речи. Вытряхивая белую крошку в серебряные тазы, я лихорадочно размышляла, как скрыть жалкий вид поломанных пирожных. Может, склеить их кремом?..

– У вас есть сливки? – спросила я повара.

– Нет, леди, осталась только сметана, – ответил тот.

– Хм… сметана… – я задумчиво смотрела на погибшие безе, а господин Маффино боялся побеспокоить меня хоть словом, замерев наподобие статуи гнома из Реннского парка. – Хорошо, пусть будет сметана.

– Ты что-то придумала? – оживился Маффино.

– Да, – коротко ответила я, – мы сделаем сметанный крем и польем безе. Подадим их, как торт. Украсим шоколадом и орехами – и никто не увидит, что пирожные сломаны.

– Польем сметанным кремом? – Маффино наморщил лоб, представляя, как это будет выглядеть.

– Сделаем их порциями на четырех человек, – командовала я. – Кладите безе, прослаивая кремом, в три ряда, сверху. Я сделаю глазурь.

Через минуту кухня превратилась в настоящее поле боя по спасению погубленных пирожных. Господин Маффино давал указания по приготовлению крема, а я разбила деревянным пестом куски питьевого шоколада и побросала их в кипящее молоко. Зерен ванили у нас не было, а бежать за ними в лавку было бы слишком долго, но я понадеялась, что аромата ванили хватит за счет самих безе, а шоколад будет хорош и такой – густой, с терпким ароматом горечи, он прекрасно сбалансирует сладость пирожных и кислинку, присутствующую в сметане.

Вскоре был готов крем – легкий, пышный, и господин Маффино собственноручно обмазал им каждую порцию торта, сетуя, что десерту не хватает изысканности во внешнем виде. Одна порция предназначалась для пробы, и ее-то мы первой полили растопленным шоколадом и посыпали толчеными орехами. Маффино взял чистую ложку, зачерпнул на ее кончик хрустящее безе в облаке крема, с шоколадными каплями и золотистыми ядрышками орехов, и осторожно попробовал новое кушанье.

По мере того, как он жевал, лицо его прояснялось и вскоре выразило полный восторг:

– Он похож на каменные плиты, но удивительно легкий! Он как зимний поцелуй! Ты – чудо, Бланш!

– Конечно, чудо, – пробормотала я, развязывая фартук. Бросив его на лавку, я повернула голову и увидела графа де Конмора. Никем не замеченный, он стоял в коридоре и смотрел, как мы суетимся, спасая сладости. Давно ли он наблюдает за нами?!

Поймав мой взгляд, граф вопросительно поднял брови и небрежно скрестил руки на груди, словно выказывая удивление по поводу моего странного для благородной девушки занятия, а я резко отвернулась, закусывая губу. Я совсем не мечтала, чтобы после всего, что произошло, граф увидел меня в фартуке, перепачканную сахарной пудрой, красную от кухонного жара – и это во время предновогоднего приёма, когда все остальные леди танцуют и любезно улыбаются кавалерам.