(Не) люби меня

– Какой быстрый, – упрекнула я мужа с нарочитой суровостью. – А я просидела над ней два часа, к твоему сведению. Все пальцы исколола.

– К черту маски… я уже не могу, Ди… – шептал муж, покрывая поцелуями мои щеки, глаза, губы, – я думал, что умру, когда смотрел на тебя!..

– Но мы же в королевском замке, – ответила я, закрывая глаза и растворяясь в его объятиях. – Это неприлично…

– Наплевать на приличия! – почти прорычал он, жадно лаская меня. – Ты принадлежишь мне! И будешь принадлежать там, где я захочу!

– Какой у меня пылкий муж! – восхитилась я.

– Скорей бы вернуться, – простонал он, прижимаясь ко мне напряженными бедрами. – Здесь даже обниматься приходиться тайком!

– Бедный, ты уж потерпи, – пожалела я его и поцеловала так, как ему нравилось – коснувшись языком языка.

После этого Жозеф перестал шептать и без лишних слов оттянул ворот моего платья вниз. Мы страстно целовались в темноте, и муж ласкал мои груди, высвободив их из пены кружев. Я запрокинула голову, позволяя ему целовать меня в шею, и закрыла глаза, блаженно отдаваясь теплу его рук и губ.

– Я сейчас возьму тебя прямо здесь, – Жозеф уже пытался задрать подол моего платья.

– Но это так неприлично!.. – поддразнила я его.

Видела бы сейчас моя свекровь своего правильного сына!

– К черту приличия… – взмолился он.

– Ты испортишь мне прическу, – сказала я, целуя мужа. – Потерпи до дома…

– Это долго!.. Ди, пожалуйста!..

Я откинула с лица выбившуюся прядку и едва не вскрикнула, потому что за спиной Жозефа маячил чей-то силуэт.

Мой муж резко обернулся, но вместо грозных слов из его горла вырвалось нечто нечленораздельное, и я прекрасно понимала, почему он потерял дар речи – перед нами стоял король. Стоял и смотрел на нас, приподняв волчью маску. Глаза его ничего не выражали, и свет, падавший сзади и косо, придавал его величеству, поистине, дьявольский вид.

– А-а… э-э… – заикался Жозеф, а я, отвернувшись, приводила в порядок платье.

Щеки мои так и пылали – какая глупая ситуация! Оказаться перед королем в таком виде! Поправив ворот, я обернулась и поклонилась, кусая губы. Ситуация глупая, просто дурацкая, и мне совсем некстати захотелось посмеяться.

– Приносим извинения, ваше величество, – сказала я. – Мы с мужем очень скучаем друг по другу, но у нас мало времени и возможностей, чтобы побыть вместе.

– А, да, – подхватил Жозеф. – Простите мой порыв, сир… Нам приходится жить в гостинице с матерью и сестрой, а это, сами понимаете, не располагает к любви…

– Ну что вы, – сказал король, и его неожиданно хриплый голос гулко прозвучал под сводами замка. – Это мне надо извиниться, что потревожил вас так некстати.

– Сир! Ваше величество! – забормотал Жозеф. – Уверяю вас, я случайно увидел жену в полутьме и потерял голову…

– Прекрасно тебя понимаю, Верей, – король опустил маску, опять превращаясь из человека в оборотня. – Я бы тоже потерял голову.

Он повернулся и пошел в сторону главного зала, а я не сдержалась и прыснула, уткнувшись мужу в плечо.

– Господи, мы с тобой – двое помешанных, – сказала я, отсмеявшись. – Нам лучше вернуться, иначе точно не избежать недельного покаяния. Твоя матушка об этом позаботится.

Мне было смешно, а Жозеф только натянуто улыбнулся и уныло кивнул.

Глава 7. Спальня в подарок

Остаток вечера прошел не менее весело – представляли пьесу, а потом выступали жонглеры и акробаты. Я с восторгом хлопала в ладоши и притворялась, что из-за грохота барабанов, которым сопровождалось выступление артистов, не слышу ворчания свекрови.

Праздник подходил к концу, по знаку распорядителя бала все сорвали маски, и слуги вынесли на огромном блюде гору фруктового мороженого – самое желанное лакомство, когда ты разгорячен весельем. Жозеф принес нам фарфоровое блюдечко, на котором лежали шарики ванильного мороженого и ломтики апельсинов. Пока мы лакомилась, пользуясь вместо ложек палочками песочного печенья, к нам подошел мажордом. Поклонившись, он в витиеватых выражениях сообщил, что его величество надеется, что праздник пришелся нам по душе, и предложил воспользоваться королевским гостеприимством и переночевать в замке.

Стоявшие вокруг гости замолчали, позабыв о мороженом. Жозеф поклонился, бормоча благодарности, а леди Бригитта невозмутимо кивнула:

– Передайте его величеству, что мы с удовольствием принимаем его приглашение. Это честь для рода Верей.

– Для вас апартаменты приготовлены рядом с покоями королевы, – поклонился мажордом леди Бригитте и Элише, – а лорд и леди Верей могут расположиться в Голубой спальне, ваши вещи привезут в течение часа, если изволите.

– Я сама съезжу за вещами, – тут же решила свекровь.

– Как вам будет угодно, – сказал мажордом и добавил, посмотрев на нас. – Его величество выражает надежду, что вам понравится комната, и заверяет, что там вас никто не побеспокоит.

Намек был более чем прозрачен, и мы с Жозефом переглянулись. На наше счастье леди Бригитта этого не заметила – мыслями она уже устраивалась в комнате, рядом с королевой. Ей хотелось бы, чтобы мой муж сопровождал ее и Элишу, но Жозеф отказался – перевезти вещи достанет и двух слуг. Ему, как и мне, не терпелось оказаться в королевской спальне.

Реальность превзошла все ожидания – я никогда не видела таких красивых и удобных покоев. Восточные ковры, бархатный балдахин, простыни из самого тонкого шелка, изящная мебель и смежная комната, в которой стояла огромная ванна…

– Твой король – замечательный, – сказала я, распуская шнуровку на корсаже, чтобы поскорее избавиться от платья и окунуться в горячую воду. – Я так ему благодарна! Посмотри, какая широкая кровать, какое зеркало! И ковер! Сегодня я буду танцевать для тебя.

– Я бы согласился на все прямо сейчас и без танцев, – сказал Жозеф, обнимая меня за талию. – Наконец-то мы одни. Только ты и я – чудно, правда?

– В королевской спальне и ночь должна быть королевской, – ответила я, уклоняясь от его поцелуев. – Имейте терпение, лорд Верей! Вашей супруге хочется предстать перед вами чистой и благоухающей.

– Для меня ты – самый душистый цветок, – заверил он, подталкивая меня к постели.

После недолгой шутливой борьбы я одержала победу и удалилась в ванную, прихватив кое-что из своего дорожного сундука.

Выкупавшись и расчесав волосы, я не стала одеваться. В княжестве, где родилась моя мать, танцовщицы не кутались в ткани. Танец – это движение тела, а не колыхание одежд. Однажды я уже танцевала перед мужем – в нашу первую брачную ночь, и оказалась в постели быстрее, чем смогла бы досчитать до тридцати. Больше у меня не было возможности развлечь его эротическим зрелищем, но сегодня у меня появился шанс полностью раскрыть мужу мои таланты.

Умение танцевать было одним из главных женских умений по трактату любви, и у родственников матери я с удовольствием училась искусству танца. Только это были совсем другие танцы, даже не те, что любили на родине моего отца. Нет, восточные танцы были мистерией, таинством, которое нельзя было показывать сторонним. Только небесам, только любимому мужчине. Подарком из Лаллапура я привезла сагаты – медные тарелочки, которые полагалось надевать на пальцы и вызванивать ими мелодию, аккомпанируя танцу.

Это настоящее мастерство – танцевать и играть одновременно, это называлось гармонией движения души и тела, а сегодня я чувствовала, что гармония движений переполняет меня.

Повязав на бедра газовый шарф, я распустила волосы и надела на пальцы сагаты, а потом вошла в спальню, чтобы одарить мужа красотой и любовью.

Глава 8. Чужая и желанная

– Ты их устроил? – спросил его величество Дидье Ланвар у мажордома сэра Лиммерика, когда шел по коридорам своего замка к покоям королевы.

Сняв надоевшую волчью маску, король перебросил ее сэру Лиммерику.

– Как вы и приказали, – ответил мажордом, – вдову с дочерью – в комнате рядом с ее величеством, а лорда и леди Верей – в Голубой спальне.

– В Голубой? – король резко остановился. – Я же сказал тебе – в Желтой.