Связь

– Пасту карбонару, кофе американо и чизкейк, – быстро сказала девушка, и взяла в руки телефон, отвечая подругам, она знала, как это раздражает мать. Но ей стало все равно, нас всех что—то раздражает даже в самых близких людях.

– И так? – посмотрела на Маргариту Ксения, когда им принесли заказ. – Я тебя слушаю.

– Вчерашняя ситуация, как она повлияла на тебя? – спокойно спросила женщина, разрезая заказанный ею стейк. – Мне показалось, ты немного расстроилась.

– Мама, ты шутишь? – Ксюша со злой улыбкой глянула на мать. – Меня злит, что ты прикрываешься лопухом ради приличия, чтобы узнать то, что тебя интересует.

– Да, – Марго глянула на дочь, почему испытывая стыд и стеснение. – Я хочу знать, что тебя связывает с сыном Баталова, и что вчера произошло.

– Меня с ним связывает, секс и что-то типа отношений, такой ответ устроит? – Ксюша намотала пасту на вилку, поддерживая аккуратно ложкой, начала есть.

– Это я поняла, но что произошло вчера? Я так понимаю, он не в восторге что ты моя дочь, по крайней мере его мать, Елена, точно не прыгала от счастья.

Ксюша пожала плечами и продолжила жевать. Что ей надо сказать, почему ей нужно оправдываться и делиться личной жизнью.

– Знаешь, мам. – сказала девушка, промокнув рот салфеткой. – Я уже давно знаю, кто такой этот Владимир, твой бывший любовник, любовь всей твоей жизни, возможно. Меня сейчас злит, что ты считаешь нормальным, что нас познакомила, и не предупредила меня, что он там будет. Лично мне все равно чей Леша сын, но вот ему нет – я могу понять почему. А мне, честно говоря, меньше всего интересно с кем ты встречалась. Даже если из-за одного из них ты ушла от отца.

– Владимир действительно был моей сильной любовью. – ответила Маргарита, сделав глоток вина, впервые в жизни она откровенно разговаривала с дочерью о личном. – И да я ушла от твоего отца побольше части из-за него, но я бы бросила Славу все равно, годом позже может быть. Я никогда его не любила. Нас связывала ты.

Ксения резко положила вилку в тарелку, звук фарфора и стекла оторвал взгляд Маргариты от окна, в которое она смотрела.

– Мам, я уже давно знаю, что ты меня не хотела рожать. Давай на чистоту. Вас связывало обязательство в лице меня.

С каким-то гнилым удовольствием Ксения увидела, удивление в глазах матери.

– А ты думала, это останется в секрете? – Ксюша откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди. – Нет мам, я знаю, что ты хотела сделать аборт, что отец заставил тебя меня оставить, а еще я так думаю он тебя любил, вот только ты не умеешь любить. Или делаешь это так что люди не замечают.

– Как давно ты знаешь? – спросила побледневшая Марго, сделав еще глоток вина.

– Когда ты напилась таблеток, убеждая врачей, что забыла дозировку и сколько уже выпила. Рылась в твоих документах, нашла старые записи, дневники и заметки. – Ксюша сделала глоток воды, ей хотелось высказать все.

– Ксения…. —начала было мать, но девушка ее перебила.

– Нет мам, я говорю, а ты слушаешь. Ты не хотела меня, отец самоустранился, твоя личная жизнь была всегда важнее, карьера, работа, учеба, научные труды. И сейчас тебя интересует что вчера было? А знаешь я тебе расскажу. – Ксюша знаком попросила официанта долить ее матери еще вина.

– А вчера я узнала, что парень, который мне нравится, тебя ненавидит, за то, что ты разрушила их семью, и тут его мало волнует, что папаша его к этому тоже приложил руку. – Ксения смотрела на мать приподняв правую бровь, и вздернув подбородок. – И я не могу его осуждать за это, даже я тебя иногда ненавидела. Тебе действительно интересно, что вчера со мной случилось? Ничего. Разочарована, но не сильнее обычного. Обижена, на тебя, на Лешу, на отца, на Владимира.

Марго пила вино и смотрела в окно слушая дочь. Ксения снимала швы и бинты с ран, сейчас они будут зудеть, даже кровоточить. Захочется чесать их чтобы унять этот зуд, хочется выпить обезболивающее и снова замотать, чтобы не видеть и не чувствовать.

– Я помню Лешу еще маленьким, – сказала Марго, продолжая смотреть на улицу. – Он был очень милым воспитанным ребенком, Елена вкладывала в него много сил и энергии, глядя на нее мне казалось это так странно, посвящаться всю себя кому-то целиком. Я никогда не стремилась выйти замуж или родить. Я не создана для этого. – добавила женщина, посмотрев на дочь.

– Но ты родила меня.

– Да, я не жалею об этом, ты выросла прекрасным человеком, в тебе лучшее от Славы и возможно меня. – сказала Марго, пожав плечами.

– Да, мам я выросла, но давай подумаем, что это лучшее? – Ксюша поставила локти на стол и подперев подбородок, с легкой злой улыбкой продолжила. – Я не умею любить, мам, я боюсь отношений. Я живу с ощущением своей ненужности никому. Я не нужна была тебе с самого начала, не стала нужна отцу потом. Ты действительно думаешь, что я взяла от вас лучшее? Возможно, генетически и да, но какой я выросла? Я боюсь, мама, никогда не полюбить, я боюсь детей. Я до ужаса боюсь стать тобой! Я всегда одна, с самого рождения одна. Ни ты, ни отец не научили меня быть ласковой, не показали, что такое семья. Когда ты обнимала меня просто так?

Ксюша сузила глаза и смотрела на мать, она видела, как той неприятно это слушать, но что скорее всего, ей не нравится больше всего, что Ксения права.

Быть матерью очень сложно, и на самом деле не все рождены с тем, чтобы стать мамой. Маргарита была из тех женщин, которая никогда не испытывала нежности при виде малышей, не хотела иметь семью, не стремилась реализовать себя как женщина. Общество таких людей не всегда готово принять и, тем более понять. Марго родила Ксюшу под давлением родителей и Вячеслава, она воспитывала ее и любила как умела, ей не казалось, что ребенок чего—то не получил.

– Зато ты уверенная в себе, ты самодостаточная личность, Ксюша, – сказала Маргарита, рассматривая дочь. – Ты умеешь управлять эмоциями, ты прекрасный специалист, у тебя есть друзья. Парни. Я не лезу в твою жизнь, потому что уверенна в тебе.

– Мам, – засмеялась Ксения. – Ты действительно думаешь, что я уверена в себе? Что мне очень нужно управлять эмоциями? Я может быть хочу, чтобы в мою жизнь влезали! Мне нужно кому—то звонить, мам, плакать, спрашивать совет, мне нужна – мама! Которая будет меня любить…

– Я люблю тебя, но так как умею…—

– Я знаю, – Ксения горько усмехнулась. – Но иногда этого мало.

– Я не понимаю к чему этот разговор, – устала перебила Марго. – Я хотела поговорить об Алексее. Он тебе нравится?

– Ты так внимательно слушаешь, что пропустила фразу о том, что он мне нравится минимум два раза. – Снова засмеялась Ксюша, позволив официанту убрать недоеденную пасту.

– Я считаю, что он тебе пара. – Рита смотрела как дочь накалывает на вилку кусочек чизкейка.

– А тот факт, что ты ему не нравишься тебя не смущает? –

– Нет, мы с его отцом совершили много ошибок. Но я не жалею ни об одной минуте, проведённой с ним. И ты не жалей. И если тебе он нравится, ты можешь с ним быть счастлива.

– Между нами всегда будешь стоять ты, мама. – сказала Ксюша. – Человек вырос с ненавистью к тебе, он со мной то познакомился просто потому, что ты моя мать, а не потому, что я классная или привлекательная. Как думаешь я себя чувствую?

– Ты ему тоже нравишься, – заметила Маргарита, катая по скатерти кусочек салфетки. – Я в этом уверена, иначе он бы не побежал за тобой.

– А еще за ним побежала его мать, – Ксюша увидела, как мама недовольно нахмурилась. – Что?

– Елена…сложная, она сидит в своем коконе идеальности, и ненавидит меня. – откровенно ответила женщина. – Я не могу ее осуждать, хотя не понимаю, как можно так долго жить с этими эмоциями.

– К этому привыкаешь. – сказала Ксения, отпивая из кружки кофе. – Привыкаешь, быть незаметной, когда тебя просит об этом мама, привыкаешь не плакать, чтобы не раздражать маму, привыкаешь не шуметь, не беспокоить, привыкаешь сама ложиться без поцелуя на ночь. Человек ко всему привыкает, мама, и это становится неотъемлемой частью существования.

– Я знаю, что не идеальная мать, не надо об этом напоминать.

– Надо, хочу, чтобы ты знала это. – Ксения поставила кружку на блюдце со звоном.

В первые за всю свою жизнь, она не боялась говорить, что думает. Сердце бешено стучало, но она дышала, ей не было больно или стыдно.

– И я не злюсь на Лешу, за то, что он ненавидит тебя, и на тебя с Владимиром тоже не злюсь, я обижена, что хотя вы меня родили, и вы даже не попытались сохранить ваш брак, мама.

– Ксюша, это все детские обиды, – начала Маргарита.

– Нет мам, это наша с тобой жизнь, и ты и я должны были, когда-то признаться, что мать и дочь из нас паршивые. Но я тебя люблю. Люблю как умею, люблю так как меня научили.

«И Лешу я тоже, наверное люблю, я просто не знаю, что это за чувство.» – промелькнула мысль в голове Ксюши.

Девушка встала из—за стола, положив купюру на стол, посмотрела на маму, улыбнулась, поцеловала в щеку.

– Увидимся, мам, – с этими словами она ушла.

Говорить правду приятно. Говорить правду нужно. И если Марк Твен был уверен, что правду нужно подавать аккуратно, то Ксения была уверена в обратном. Некоторые очевидные вещи нужно швырнуть прямо в лицо, себе, людям, родным. Потому что, если ваша правда болезненна, вы не должны сами терпеть эти чувства в одиночестве. Если вы хотите причинить кому—то боль швыряйте пугающую правду в лицо, наотмашь.