Не только на Рождество

Кэл крепко держит в руках полосатую кошку, которую готовят к операции. У кошки уже выбрит живот, и напоказ выставлен жутковатый мешок сморщенной бледно-розовой кожи. Неудивительно, что котяра выглядит смертельно униженной. Я не большая поклонница кошек, но не могу не бросить на нее сочувственного взгляда.

Никому из нас не нравится ходить бритыми, дорогая.

– Ну же, Кэл, ты мне должен, – умоляет Джез.

– Не так много, – говорит Кэл. – К тому же это не сработает.

– Почему нет? Ты же врач, не так ли? Ты выписываешь справки, верно? Что, тебе трудно написать письмо кому-то, кто находится за тридевять земель, и кого ты никогда в жизни не увидишь?

Кэл отворачивается и засовывает кошку в небольшую клетку в углу кабинета, после чего подходит к раковине, чтобы вымыть руки, агрессивно натирая их антибактериальным мылом, которое выдавливает из диспенсера, прибитого к стене. В очередной раз я невольно обращаю внимание на его невероятно мускулистые предплечья. С каких это пор у меня этот пунктик? Он тщательно вытирает руки и снова обращается к нам.

– Послушай, дело в том, что это мошенничество и нарушение врачебной этики. Слышала про клятву Гиппократа? Так вот когда-то я давал клятву ветеринарного врача.

Исключено, думаю я. Крупный Рогатый Кэл никогда не нарушит клятвы. На самом деле я согласилась пойти на эту авантюру только потому, что была уверена, что он откажется. И еще потому, что хотела увидеть его предплечья.

– Кроме того, – продолжает он, – оставлять собак с кем-то вроде нее просто… безответственно.

– Не смеши меня, – говорит Джез. – Чарли прекрасно справится.

– При всем уважении, у твоей кузины нет ни малейшего представления о животных. И вдобавок ко всему она… – Он внезапно замолкает и бросает на меня взгляд.

Что? Меня задевают его слова. Я что?

– Безрассудна, – заканчивает он. На мгновение наши взгляды встречаются, и у меня перед глазами всплывает собачье колесо. Справедливое замечание.

– Кэл, ты даже не знаешь ее! – Джез явно обижена за меня.

Кэл переводит на меня взгляд, в котором читается: Сама ей расскажешь, или это сделаю я?

– Я знаю, что она не обладает должной квалификацией, чтобы присматривать за питомником, – вместо этого говорит он. – В самом деле, Джез, собаки заслуживают лучшего.

Эй, полегче! Собаки заслуживают лучшего? Может, я и безрассудна, и навыков у меня нет, и квалификации не хватает, но я умею распознать оскорбление, когда слышу его. Я расправляю плечи, гордо вскидывая голову.

– Я тебя умоляю, – говорит Джез. – Это же собаки, а не чистокровные скакуны-призеры. Мои питомцы только и делают, что едят, спят и какают. Думаю, она справится.

Кэл складывает на груди мускулистые руки и выжидающе поворачивается ко мне.

– Ну? – воинственно вопрошает он. – Справишься?

На какое-то мгновение я теряю дар речи. Не потому, что считаю, будто задача мне не по плечу, просто я вдруг вижу, как мой продолжительный отпуск с Одри испаряется на глазах. При том, что я решительно не хочу проводить Рождество за уборкой собачьих какашек, Крупный Рогатый Кэл только что бросил мне самую большую и самую толстую перчатку.

– Думаю, справлюсь, – невозмутимо отвечаю я.

– Отлично, – говорит он. – Только не прибегай ко мне в панике, если облажаешься.

Глава 7

Мой зловредный босс вовсе не в восторге. Возвращаясь в «Собачий уют», я звоню Карлу и сообщаю, что, скорее всего, смогу выйти на работу только после праздников.

– Ты серьезно, Чарли? А как насчет дедлайна по проекту «Желудь»? – Похоже, он взбешен. И в не меньшей степени подозрителен. «Желудь» – это шестимесячный контракт для лондонского совета Бромли[24 - Бромли – один из 32 лондонских боро (районов), находится во внешнем Лондоне.], и с самого начала работа осложнялась политикой и склоками: из-за недофинансирования и нехватки кадров ее практически невозможно завершить в установленные сроки, и всем это известно. В прошлом месяце я предложила переименовать проект из «Желудя» в «Болиголов», но Карла это не позабавило.

– Я только что от врача, – продолжаю я. – Его беспокоит, что у меня может развиться ПКС.

– Что это?

– Посткоммоционный синдром. Химический дисбаланс в организме, вызванный травмой, – зачитываю я с листа. – Если я сейчас не поберегу себя, симптомы могут сохраняться в течение нескольких месяцев. – После всех жалоб и стенаний Крупный Рогатый Кэл слегка перегнул палку с медицинским заключением – думаю, пытался загладить вину. Он размахал заключение на две страницы, расписал все в красках, включая симптомы, вероятные причины и долгосрочные риски ПКС. Когда он вручил мне справку, я с трудом подавила желание сделать ему комплимент: Мошенничество тебе к лицу!

Карл на другом конце провода драматично вздыхает.

– Ладно, – рявкает он. – Но мне нужна справка от врача.

– Она у меня на руках, – выпаливаю я в ответ. – Я пришлю тебе по электронке.

– И, если твое состояние улучшится, я хочу, чтобы ты сразу же вернулась. Мы действительно по уши в дерьме с этим контрактом, Чарли. И твое отсутствие усугубляет проблему.

– Я знаю, Карл. И очень, очень сожалею.

И это правда, думаю я, нажимая отбой. Мне действительно жаль. Потому что из-за собственной глупой гордости я лишила себя шанса провести Рождество так, как планировала. Вот дуреха!

Но тут я слышу, как Джез говорит по телефону в кабинете, и на этот раз ее голос звенит от радости, и мое сердце смягчается. Совершенно очевидно, что она разговаривает с Элоизой, и они обе на седьмом небе от счастья в связи с ее предстоящим визитом, так что я даже немного завидую им. Джез заслуживает своего романтического приключения в тундре. И, нравится мне это или нет, я проведу Рождество в компании Пегги.

Я читаю газету за обеденным столом, когда Джез возвращается в кухню и устраивается напротив меня.

– Кстати, Элоиза благодарит тебя, – говорит она.

– Рада помочь, – отвечаю я. Щедрость мне к лицу.

– И мне удалось уговорить хозяйку третьей собаки, которую должны были привезти на каникулы, отправить ее к нашим конкурентам.

– Отлично, – говорю я, не придавая особого значения. Одна собака или четыре – какая разница? У них у всех неприятный запах изо рта и плохие манеры за столом.

– Так что в гостинице остаются только Халк и Слэб, – продолжает Джез. – И Пегги в доме. – Она замолкает. – О, и близнецы, конечно, – добавляет она после паузы. Я поглощена чтением статьи о смертельных селфи, которые сегодня уносят больше жизней, чем акулы, когда до меня медленно доходят ее слова. Даже не столько слова, сколько интонации, отчетливо фальшивые.

Я поднимаю глаза, и Джез смотрит на меня с успокаивающей улыбкой.

И это тревожный звоночек.

– Какие еще близнецы? – спрашиваю я.

Как выясняется, близнецы размещены в отдельном загоне за сараем. Для меня это попахивает утайкой информации, хотя Джез божится, что это не так. Когда мы сворачиваем за угол, я резко останавливаюсь, и ноги прирастают к земле. За домом тянется длинный, метров пятнадцати, железный вольер, украшенный крошечными белыми рождественскими огоньками. Впрочем, эти гирлянды нисколько не маскируют обитателей вольера, которые лежат, лениво развалившись на траве, как будто дышат вечерним воздухом.

– Господи, Джез! Ты не говорила, что держишь волков!

Джез улыбается немного смущенно.

– Расслабься. Они только чуточку волки.

– Насколько чуточку? И в какой части? – не унимаюсь я.