Брак по-тиквийски

Молодые не подвели. Бролинь был уже тут, поднырнул сбоку под автомат, поймав две пули предплечьем, ударил, выбивая оружие. На изумление, с первого раза не вышло. Пуля оцарапала щеку Кодесу-младшему, раздробила винтовку. Бролинь ударил со всей силы. Автомат отлетел под ноги Кодесу, а Бролинь согнулся от боли в паху, еще не осознав, что это она его достала. Удара ногой по голове он почти не почувствовал, только все поплыло перед глазами, и земля полетела ему в лицо.

– Дрянь! – заорал Кодес-младший, заметавшись взглядом между неподвижным братом в кровавой луже и вяло шевелящимся в грязи Бролинем.

Он уже не хотел никакой женщины, лишь бы спасти братьев. Пусть уходит, пусть оставит их в покое… Но она перешагнула через Бролиня, а в руке ее появился нож. Кодес разбирался в ножах. Это был хороший нож, боевой, и она держала его не как женщина на кухне. Она знала, как им убивать. И, зохен побери, она не остановится перед тем, чтобы убить. Она уже убила.

– Стерва! – Он бросился на нее, выхватывая собственный нож.

Лезвие резнуло его по внутренней стороне бедра. Он выругался, саданул кулаком в тонкую челюсть, но она непостижимым образом увернулась, лягнула ногой во взорвавшееся болью бедро. Падая, он вцепился в ее ногу, подсек. Она упала, и он вогнал кулак ей в живот. Она попыталась вновь пырнуть его; с судорожным всхлипом он снова припечатал ее в солнечное сплетение, и еще, и снова, пока она не прекратила дергаться.

Сведенная рука Кодеса наконец разжалась. Из нее выпал окровавленный нож.

Зохен, что я наделал, подумал он.

– Зохен, что ты наделал? – словно эхо, прошептал Бролинь.

Бролиню было плохо. Половина лица синяя, половина зеленая – в свете вставшей Ван Катру это выглядело ужасно. Рукав в липкой крови. Он непрерывно сглатывал.

– Это же баба, Сак. – Двоюродный брат назвал его по имени. Все правильно, ведь никого ближе него не осталось. – Мы должны были получить за нее деньги.

– Эрни, я не хотел, – потерянно пробормотал Кодес. – Она едва меня не убила. И тебя тоже. И она убила Неска. – плечи его затряслись, он беззвучно зарыдал.

Бролинь медленно, чтобы мир не кружился перед глазами, присел на колени перед распростертой в мерзкой каше женщиной. Капюшон сбился, длинные темные волосы рассыпались по грязи. Красивое молодое лицо. А ниже – пять колотых ран.

– Неск, братик… – простонал Кодес.

– Соберись, Сак, – жестко произнес Бролинь. – Мне тоже жаль Неска. Коли помнишь, он и мне брат. Но если ты ее убил, нам нечем будет заплатить за аренду корабля.

В этой заварухе нетрудно разжиться хоть дюжиной женщин за раз, сказал Сантор. Сантор пользовался авторитетом среди поставщиков. Нетрудно, три раза ха-ха. Из них, инвалидов, добытчики теперь никакие. Надо возвращаться на корабль и отваливать домой. А дома их ждут неприятности. За экспедицию, снаряженную в кредит, предстоит заплатить, и никого не волнует, удалась ли она. Есть, конечно, за душой некоторые накопления, долговая тюрьма им не светит, однако будет очень, очень тяжело. Одна баба могла бы окупить хоть что-то.

Бролинь пощупал пульс у женщины. Пульс был слабым, но все же сердце билось. Кряхтя и стараясь не делать резких движений, он полез в рюкзак за стерильными бинтами и стимуляторами.

Спустя час два хромающих перебинтованных тиквийца плелись по лесному бездорожью, таща за собой наспех связанную из нарубленных веток волокушу. Проклятая Ван Катру светила точнехонько в глаза, выжимая слезы.

Заказанная машина подъехала прямо к трапу. Бролинь и Кодес спустились медленно и важно, словно демонстрируя неторопливость тем, кто мог бы за ними наблюдать. Впрочем, никому не было особого дела до двух поставщиков. В Союзе Тикви мало людей, а праздных зевак еще меньше.

Кодес и Бролинь с двух сторон поддерживали под руки женщину в запасных брюках Кодеса и рубашке Бролиня. Обуви по размеру не нашлось, собственные сапоги пленницы потерялись где-то в процессе транспортировки на волокуше, и она была босиком. Ничего, Т1 – теплая планета. Женщина ступала нетвердо, но не отсутствие обуви было тому виной. Поставщики, не скупясь, обкололи ее обезболивающими и стимуляторами, так что глаза расфокусировались и подернулись пеленой безумия, будто у наркоманки. Больше всего они боялись, что она упадет при приемке.

Машина была полуавтоматом: до космопорта она доехала по заданной программе, теперь же Кодес, вставив в считыватель расчетную карточку, сел за руль.

– Трогай осторожнее, – сказал Бролинь, усаживая женщину на заднее сиденье с мягкими подушками. – Как бы кровь не пошла.

Он сел рядом, придерживая ее за плечи, чтобы не тряхнуло. Эх, будь баба нормальной, на этих бы подушках да под ветерок с музыкой… Глупые мысли. Ее даже трогать лишний раз страшно, того гляди, не довезут живой. Да и не хотелось, на самом-то деле. Бролиня до сих пор мутило, из поврежденного носа то и дело начинало капать красным, раненая рука так сильно болела, что он подозревал трещину в кости, а чудо распухло и мешало ходить.

В машине имелся навигатор и автопилот, но поставщики знали маршрут наизусть. Кодес затормозил у двадцатиэтажного трехподъездного дома, обычного для мегаполисов Т1. На доме висела красочная эмблема Брачной Компании, в ее правом нижнем углу было подписано: «Диспетчер 3-13». Они не обратили на эмблему внимания: по роду своей профессии давно знали, что офис диспетчера находится в третьем подъезде на тринадцатом этаже. И, как это принято на Т1, живет диспетчер тут же. Очень удобно: в любое время дня и ночи он на месте.

В лифте Бролинь слегка хлопнул женщину по щеке, привлекая внимание. Сказал внушительно:

– Не вздумай свалиться в обморок. Продержись, пока мы не получим деньги.

Предупреждение пропало втуне. Она не понимала языка, на котором с ней говорили.

Диспетчер Брачной Компании Рино Ильтен был симпатичным мужчиной в расцвете лет, как и прописано в инструкции по подбору кадров. Среднего роста, подтянутый, сероглазый, с короткими светло-серыми волосами, волею природы стоящими торчком. Достоинства его этим отнюдь не исчерпывались, ведь на место диспетчера проводили серьезный конкурс и выбирали лучшего из лучших. Он был прекрасно образован: знал несколько инопланетных языков, изучал прикладную психологию, свободно обращался с компьютером. Компания была довольна сотрудником: свежеиспеченные мужья оставляли о нем только положительные отзывы. Еще бы: в невестах он разбирался отлично и добросовестно готовил их к замужеству.

Работа Ильтену нравилась. Поставщики привозят ему женщин. Самых разных, не соскучишься. Его обязанность – составить о них самое полное представление. Осмотреть, побеседовать, выявить все особенности, умения, слабые места. Затем он вводит характеристики невесты в специальную программу, связанную с базой данных потенциальных женихов. Через некоторое время приходит ответ: имя и адрес мужчины, которому эта конкретная невеста подходит лучше всего. Диспетчер пишет счастливчику и назначает дату, когда можно забрать жену. А пока эта дата не наступила, его задача – помочь женщине адаптироваться в Союзе Тикви. Научить всему, что местные знают с рождения, рассказать, как следует обходиться с мужем, объяснить, чего от нее ждут. Многие женщины влюбляются в обаятельного и заботливого диспетчера. И пусть это ничего не значит для их дальнейшей судьбы, зато приятно и подогревает самооценку.

Сейчас Ильтен сидел без работы. Три дня назад он пристроил последнюю невесту, утиравшую слезы, не желая с ним расставаться, и теперь откровенно бездельничал. А именно, валялся полулежа на диване, бесстыдно сложив ноги на журнальный столик, прямо рядом с чайником, и читал журнал «Демографические новости». Не слишком увлекательное чтиво, но профессия обязывает: все сотрудники Брачной Компании в безусловном порядке выписывают этот журнал. Новости в нем всегда плохие. Людей мало, прирост населения колеблется вблизи нуля, отношение женщин к мужчинам 1:80… И ввоз женщин с других планет, увы, спасает положение лишь отчасти. Мрут часто, рожают редко: это закономерно, не все расы скрещиваются. Страна в кризисе, который длится уже много веков и конца которому не видно.

Ильтен отложил журнал. Читать этот пессимизм – только расстраиваться. Впрочем, лично ему, Ильтену, женщин хватало, несмотря на общие неутешительные тенденции. Трехдневный перерыв не слишком его напрягал. Когда-то же надо и отдохнуть. Жизнь диспетчера не укладывается в размеренный ритм рабочих декад, с двумя выходными образующих дюжины. Он работает, пока есть женщины, и отдыхает, когда их нет. А порой совмещает отдых с работой, но это уже вопрос дефиниций. Вот, скажем, склонил он невесту к сексу. Удовольствие – характерная черта досуга, само собой. А с другой стороны, это неотъемлемая часть работы. Как иначе узнать, какой у невесты темперамент, насколько она умела и раскована, каково вообще ее отношение к предмету? Ведь промахнешься с оценкой – подведешь жениха, который, между прочим, немалые деньги за жену платит.

Ильтен встал с дивана, прошелся по своим владениям. Отдыхал он, как ни странно, в офисном кабинете. Диванчик, журнальный столик, рабочий стол с компьютером, шкафы с документами, пара стульев и сейф. В спальне надо отдыхать по-другому, не очень-то она для чтения приспособлена: большая низкая кровать да гардероб, вот и вся обстановка. В комнате невест надлежит отдыхать невестам. А кухня – для чайника и посуды.

Обойдя апартаменты, он кивнул сам себе. Везде чистота и порядок, офис готов к приему новых невест. Он полюбовался на фотографию в прихожей. Большое фото изображало его родной город; родился он не здесь, а на планете Т5. Сейчас он обитал и работал на Т1, центральной планете Союза, и был этим вполне удовлетворен. Но родина есть родина; в любой душе найдется местечко для ностальгии. Возле этого фото он любил объяснять девушкам, тоскующим по родине, что и сам живет на чужбине: ничего, мол, страшного. При этом, правда, слегка кривил душой. Невестам родины уже не увидеть. Кто их отпустит из Тикви обратно? Разве что богатый муж расщедрится и свозит погостить. А он, Ильтен, когда постареет, обязательно вернется на Т5. Почему нет?

В этот лирический момент в дверь позвонили. Ильтен включил камеру. Так и есть, поставщики с женщиной. Он провел расческой по непослушным волосам, настроился на рабочий лад и пошел открывать.

От потери крови в ушах звенело. Перед глазами плыли круги. Тереза не совсем четко понимала, где она и что с ней. Сон это или явь? От такой боли она давно бы проснулась в холодном поту. Но картинки, вспыхивающие перед ней, были слишком сумбурны для яви, слишком размыты и узки. Вопль и оскал незнакомого мужчины; опрокинувшееся небо со звездами, просвечивающими сквозь ледяную вату; яично-желтый блин Ван Катру сквозь колышущуюся хвою, звезда почему-то не стояла на месте, а тряслась, дергалась. Цилиндрический свод какого-то коридора, чужое склонившееся лицо с жутким кровоподтеком, расползшимся на оба глаза. Новое сероватое небо, чьи-то руки на руле и темно-серая дорожная лента с причудливой разметкой, убегающая вдаль. Будто череда символов, проходящая в дурном, беспокойном сновидении.

Дверь. Еще один символ? Дверь открывается, за ней – красивый сероволосый мужчина, на нагрудном кармане куртки, напоминающей форменную – эмблема из двух сердец, пронзенных стрелой, и надпись на незнакомом языке. Что за дурацкий сон!

Справа и слева от нее раздались голоса. Она не разобрала, что они говорили. Полная абракадабра. Губы сероволосого задвигались столь же бессмысленно.

– Светлого солнца, господин Ильтен, – почтительно поклонился Бролинь.

– Светлого солнца, – последовал его примеру младший – теперь уже единственный – Кодес.

Ильтен кивнул поставщикам, обведя их кратким оценивающим взором. Кодес мрачен и угрюм, Бролинь прикрывает широкими темными очками огромные синяки.

– Неудачный рейд?

Кодес скрипнул зубами. Бролинь покачал головой. С диспетчером надо поддерживать хорошие отношения, если хочешь, чтобы твоих невест оценивали высоко. Но откровенничать с Ильтеном Бролинь не желал. Втайне он недолюбливал диспетчера. Сидит здесь в центре цивилизации, в неге и комфорте, в то время как они рискуют всем и смешивают свою кровь с грязью чужих планет. Не его это дело, кого они потеряли в рейде.

– Удачный, – нейтральным тоном возразил Бролинь и указал на женщину.

Ильтен внимательно и цепко посмотрел на товар. Красивая женщина, рослая, крутые бедра не скрыть даже уродливыми брюками на два размера больше. Держится прямо, даже удивительно. Эти отморозки всегда привозят забитых, сломленных баб, которых приходится потом отогревать и травами отпаивать.

– Какой она расы?

– Иррийка, – сказал Бролинь.

Ильтен скептически прищурился. Видел он ирриек. Ни лицо, ни фигура совсем не те. А черты этой женщины он не узнавал. Прежде с такими не встречался.

– Да нет, не иррийка.

– Мы на Ирру ее взяли, – буркнул Кодес.

Бестолковые эти поставщики. Невдомек им, что иррийка и женщина, которую взяли на Ирру – совершенно разные вещи. А ведь это очень важно. Каков у нее генотип? Сможет ли родить ребенка хоть кому-то из тиквийцев? Красота – это замечательно, но дети нужнее.

– Откуда ты? – спросил он по-иррийски. – Слышишь?