Следы на вершине Куньлуня

–То есть, я должен спустить с гор труп?

– Не совсем.

– Только не говорите, что труп наполовину разложился, – не удержался Макс.

– Не волнуйтесь на этот счёт. В горах, где лежит труп, вечная мерзлота. Я уверен, что он до сих пор как новенький. Ну, если так можно сказать о трупе, который провалялся в горах с сорок девятого года.

– Сорок девятого? – опешил Макс. – Но фото девушки выглядит новым, да и дата смерти…

– Речь не о ней! Эта девушка – моя внучка Оливия, она погибла год назад в автомобильной катастрофе, – пальцы старика непроизвольно дёрнулись, на лице отразилась глубокая скорбь: так страдают по самым близким и самым любимым. – У меня больше не осталось никого, кроме Томаса, он хоть как-то связывает меня с ней, он – тоненькая ниточка, за которую я держусь, чтобы ходить по грешной земле, – губы Джонсона задрожали, глаза покраснели, но остались абсолютно сухими.

– Извините. Тогда чьи останки я должен забрать с гор?

– Одного человека, которого я знал когда-то давным-давно.

Макс прикусил язык, чтобы не поинтересоваться, почему только сейчас Джонсон озаботился тем, чтобы спустить труп вниз, раз он так ему нужен. Ведь за столько лет, прошедших с сорок девятого года, с его-то деньгами и положением он мог бы уже сто раз сделать это.

Куча вопросов вертелась у Макса на языке, но он понимал, что ответов на них ему никто не даст. Генри Джонсон готов платить за работу, а не объяснять причины своих прихотей. Единственное, что Макс может сделать – отказаться, если его что-то не устроит.

– У вас есть координаты того места, где лежат останки? – спросил Макс.

– Только приблизительные.

– Без координат, боюсь, я потеряю своё, да и ваше время. Это же как искать иголку в стоге сена.

– Я расскажу вам о том, где нужно искать. Этот район до сих пор белое пятно на карте, многие вершины даже в наше время не имеют названий.

– Навряд ли это поможет, ведь вы будете говорить с чьих-то слов…

Джонсон прикрыл на некоторое время веки, словно устал и собрался заснуть прямо здесь. Макс даже решил, что ему таким образом дают понять об окончании аудиенции, однако старик резко распахнул глаза и подался вперёд. Его взгляд был твёрдым и решительным, Максу показалось, что тот сбросил не один десяток лет.

– Я опишу место настолько детально, что вам покажется, будто вы сами только что вернулись оттуда.

Макс скептически хмыкнул:

– И тем не менее…

– Я был там. И помню всё до мельчайших подробностей. У меня по сей день ветер свистит в ушах, и коченеют ноги с руками… Никогда… Никогда не забуду, как тащил на себе своего раненого друга по крутому склону… Мы чудом тогда не разбились, – Джонсон поёжился, словно его и вправду только что обожгло душевыворачивающим холодом. – Мне повезло, я выжил, а он остался там навсегда… Я поплатился лишь своим голосом, с тех пор он сел, и я ничего не смог с этим поделать, хотя показывался самым лучшим врачам.

Джонсон был убедителен. Сомнений в том, что он был там, у Макса ни на секунду не возникло. Судя по всему, Джонсон и правда замерзал в горах и утопал в сугробах. Горы чуть не поглотили его, но выпустили обратно из своих объятий. Может, посчитали, что одной человеческой жертвы с них будет достаточно…

– Если бы то, о чём я вас прошу, было совсем невозможно сделать, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Я похоронил своего друга в длиннющей трещине ледника, правда, не помню, в начале или в конце, а может, и посередине, – Макс хотел вставить, что за многие годы ландшафт мог сильно измениться, но Джонсон опередил. – Я знаю, что вы хотите мне сказать. Да, трещина сейчас скрыта под толстым слоем льда и снега. Человеку не знающему невозможно отыскать её, но у вас будут точные координаты этой трещины, а…

– А?

– То место, где покоится тело моего друга, я засыпал камнями, соорудив что-то наподобие пирамиды.

– От этой вашей пирамиды и следа уже давно не осталось! А учитывая обвалы и оползни, которые произошли за все эти годы…

– Никаких оползней и минимум обвалов. На снимках со спутника, которыми я располагаю, это отлично видно. Там только снег и лёд.

– Вы что, хотите, чтобы я разломал сотни метров льда вручную?

– Да. Я хочу, чтобы вы сделали это, – пальцы Джонсона вновь пробежались по рамке с белокурой девушкой. – И готов заплатить большие деньги.

Макс не особо понимал, как связаны эти две смерти – девушки и старинного друга Джонсона, которая произошла семьдесят лет назад, но чувствовал, что связь между ними существует.

Чисто по-человечески Макс понимал Джонсона, но, как профессионал, сомневался, что из подобной затеи выйдет хоть что-нибудь дельное. Это была авантюра чистой воды.

Джонсон же, кажется, искренне верил в то, что его план осуществим.

– Вы отличный альпинист, – быстро заговорил он, глядя в глаза Максу. – Но не это главное. Все, с кем общался Томас, называют вас Счастливчиком.

Макс кивнул – да, его называли Счастливчиком, но не идиотом же! Одно дело решать, как лучше добраться до цели и как преодолеть препятствия на своём пути, в том числе непредвиденные, и совсем другое – искать человеческие останки спустя семьдесят лет. Это и с точными координатами сделать сложно.

– Вы удачливый человек по жизни. Роберт тоже был везучим сукиным сыном! Подобное притягивает подобное. Поэтому я остановил свой выбор на вас.

– Не хочу вас расстраивать, но глупо рассчитывать найти кого-то через столько лет. Тут даже моя везучесть не поможет. Пройдут годы, прежде чем я разломаю семидесятилетний лёд и наткнусь на труп.

– Я хочу отблагодарить вас не только деньгами.

– Вы не понимаете…

– Томас рассказал мне о том, что случилось с вашими друзьями в Непале. К сожалению, никто из нас не застрахован от несчастных случаев. Насколько мне известно, им необходима серьёзная медицинская помощь, которую в Непале можно ждать неделями, если не месяцами. Поэтому вы желаете перевезти их в другую страну, – Джонсон многозначительно замолчал.

– Верно, это моё условие, если я соглашусь работать на вас, – кивнул Макс.

Джонсон покачал головой.

– Я могу не только транспортировать ваших друзей в госпиталь, но и найду лучших специалистов, а ещё достану нужные лекарства в рекордно короткие сроки. В их ситуации дорога каждая минута.

Макс наморщил лоб: в нём боролись противоречивые чувства. Наконец он решился:

– Я бы мог наобещать вам с три короба, чтобы спасти своих друзей, но предпочитаю говорить правду. Тут без вариантов… – Макс сокрушённо покачал головой.

– Ценю вашу честность и сам буду предельно откровенен. Вы единственный человек, к которому я могу обратиться, и я умоляю вас, чтобы вы хотя бы просто попробовали. Не отнимайте у меня последнюю надежду. Я одинок. Мой сын с невесткой разбились на самолёте десять лет назад. Их единственный ребёнок – моя внучка – осталась на моём попечении. Я в ней души не чаял. Всё, чем я владею, я хотел оставить ей, но и внучки тоже не стало, – Джонсон тяжко вздохнул, его кадык дёрнулся. – Я теперь совершенно один…

Говоря это, Джонсон открыл ящик стола и вынул оттуда конверт. Затем достал из него и протянул Максу фотографии.

– Я предпочитаю распечатывать фотографии по старинке, не люблю современные технологии, – пояснил он.

Макс удивлённо взглянул на Джонсона. Тот сказал:

– Посмотрите.

Макс взял снимки в руки. Их оказалось три штуки, на них были запечатлены молодые люди. Разные и в то же время одинаковые: темноволосые, с карими глазами и широкими открытыми улыбками. Приблизительно одного возраста. На каждом фото в правом углу было выведено ровным почерком: «Порт-Таунсенд», «Аспен», «Коблскилл»[2 - Порт-Таунсенд, Аспен, Коблскилл – небольшие городки в Соединённых Штатах Америки.].

Не понимая, что к чему, Макс уставился на Джонсона.