Базис. Книга из цикла «Мировое древо»

– Почему пожалела-то? – еще больше поразилась Сима. – Почему смылась?

– Да еще декану сдала, – процедил Витька.

– Ничего я не сдавала, – оправдывалась девушка, чуть не плача. – Я как лучше хотела, за помощью побежала. Тебе ведь плохо стало.

– Чего-о-о? – презрительно протянул он. – Мне плохо? Ты ври, да не завирайся.

Он уже собрался вернуться в дом, но Сима собрала последние силы и выпалила:

– А ты знаешь, что такое базис? М-базис?

Он остановился и резко обернулся. Его обычно румяное лицо побелело, а в глазах плескался такой ужас, что девушка и сама испугалась не на шутку. Впрочем, парень, кажется, смог взять себя в руки и сказал:

– Понятия не имею. И ты забудь, ясно?

Сима молчала.

– Я спрашиваю, ясно? – повторил он громче.

Она кивнула и еще некоторое время смотрела на дверь, закрывшуюся за Витькой.

Почему он так испугался? Может быть, м-базис и вправду ужасное психотропное оружие, которое подействовало на Витьку не лучшим образом? Но ведь он определенно знает, что это такое. Знает, но не хочет говорить. Почему?

Ответ напрашивался сам собой: потому что таинственный м-базис накинул сам Волков, в этом у нее сомнений практически не было. Но накидывать почему-то было нельзя, и он свалил вину на Серафиму, за что, собственно, ее и тягали к декану. А теперь Витька боится, что все всплывет. Или он боится чего-то другого?

Но чего именно?

4. Тетя Варя

Тетя Варя пришла только к вечеру. Они в своем доме культуры готовили концерт, и тетя пела в хоре ветеранов. По этому поводу она каждый раз рассказывала один и тот же старый анекдот:

– Приходите к нам в хоровой кружок. Мы славно проводим время. Танцуем, едим, пьем.

– А поете когда?

– По дороге домой.

Сима представляла хор ветеранов, строем идущий вдоль улицы и горланящий «Ой, цветет калина», очень чувственно и громко ойкавший, и это смешило ее больше, чем сам анекдот.

Впрочем, пели они не «Ой, цветет калина», а какую-то старую песню, начинавшуюся словами: «Месяц спрятался за рощу, спят речные берега, хороши июльской ночью сенокосные луга». Тетя Варя мурлыкала ее, когда готовила ужин. Вот и сейчас она старательно выводила рулады, а когда дошла до слов «Только я ли виновата, что потеряно кольцо», Сима не выдержала и зашла в кухню. Тетя Варя раскатывала тесто на пельмени.

– А, студент! – прервала пение тетя, увидев племянницу. – Как успехи?

Почему-то она называла Симу именно «студент» – в мужском роде.

– Нормально, – вяло отозвалась девушка.

– А коли нормально, бери стакан и вырезай кружочки, – скомандовала Тетя Варя. – Да руки-то, руки вымой! Кстати, как тебе колечко, приглянулось?

И снова – в который раз за сегодняшний день – Сима замерла, пораженная.

– Колечко? – хрипло переспросила она.

– Симка, что с тобой такое? – обеспокоенно спросила тетя. – Вон же оно, на пальце у тебя. Понравилось, нет?

– Ну да, понравилось, – неуверенно ответила Сима.

– Это хорошо, – отозвалась та. – Я-то боялась, вдруг не понравится.

Сима начала что-то понимать:

– Так это вы его в мою сумку подложили?

– А то кто же? – изумилась тетушка. – Вчера вечером. Ты уже спала, а я про него вспомнила. Дай, думаю, сюрприз племяшке сделаю. Ты утром встанешь, а в сумке – подарочек!

– Так чего ж просто на столе не оставили? – теперь уже Сима не могла скрыть удивления.

– У нас в доме разве можно что на столе оставить? Пусюлечка найдет да заиграет до смерти. Потом хоть по всем щелям ищи, хоть половицы переворачивай, не отыщешь.

Пусюлечка, тетушкина кошка, и вправду заигрывала любую мелочь, попадавшую под лапу. Тут Сима согласилась с тетушкой – оставлять кольцо на откуп зверюге нельзя.

– А… что это за колечко, откуда? – спросила Сима, приступая к вырезанию кружочков и облегченно вздыхая – сама того не зная, она не соврала Татьяне о происхождении украшения. – Наследственное?

Тетя Варя взялась за фарш:

– Да какое там наследственное. Это ж Матвей наш Петрович презентовал. Передай, говорит, своей Серафимушке, пусть пофорсит перед подружками.

Матвей-наш-Петрович являлся приятелем тети Вари по клубу «Те, кому за…» Как говорила сама тетушка – тот же хоровой кружок, но усугубленный. Усугублялся он, по всей видимости, разухабистостью: пожилые люди, два раза в неделю собиравшиеся все в том же доме культуры, плясали до упаду, горланили так, что сотрясались старенькие люстры, и пили дешевые вина, по нескольку раз бегая за ними в круглосуточный ларек. Сима удивлялась такому пристрастию к гулянкам, но не возражала – тетя Варя после сборищ расцветала, летала как девушка и постоянно мечтательно улыбалась.

– А он где его взял?

– Сима! – строго сказала тетя Варя. – Ты задаешь неприличные вопросы. Откуда я знаю, где взял. Может, купил. А может, от жены-покойницы осталось.

Вот только не хватало носить украшения жены-покойницы. Интересно, ее фамилия была не Борджиа?

– Не сердитесь, теть Варь, – попросила Сима. – Одной моей подружке очень понравилось. Она просила узнать, где такие продают.

– Ну, ладно, узнаю завтра. У нас ведь завтра вторник? Пойду в клуб, там и узнаю.

– А записку тоже он писал?

Тетя Варя оторвалась от перемешивания фарша и спросила:

– Это еще какую-такую записку?

Сима поняла: про записку спрашивать не следовало. По крайней мере, не в лоб, а как-нибудь исподволь. Например: а кроме кольца вы ничего мне в сумку не клали? Увы, ошибка была совершена.

Пришлось делать вид, что смутилась: