Исправленному верить

– Ну, извините, – говорю. – Не со зла.

– Ладно, – смилостивился. – Извиняю.

Вот ведь скотина высокомерная!

– Надеюсь, – произношу как можно вежливее, – я нанесла вам какие-нибудь телесные увечья?

А он такой бровь приподнял от удивления.

– Вы планировали нанести увечье?

– Нет, – признаюсь я со вздохом. – Но вдруг повезло?

Напрягся.

– Не любите вампиров?

– Что вы! Спотыкаться о вас – сплошное удовольствие! Рюшечки-кружавчики – как в бабушкин шкаф вошла.

Он такой улыбнулся, а потом подумал-подумал и, на всякий случай, оскалился, типа, укушу.

Я только рукой махнула.

– Не, – вздыхаю, – не с моим счастьем.

Смеется. Расслабился. Чуть поклонился такой с достоинством и почапал по своим делам. А я – по своим.

Пробыла я у режиссера минут, наверное, пятнадцать. Чувствую, закипаю. Ну, ты знаешь, как на меня критика действует – не очень. Особенно, если не по делу. Вышла из кабинета, думаю, нет, домой в таком состоянии нельзя, нужно пар выпустить. Конечно, в бар! Он у нас на студии весьма приличный, одно название чего стоит – «Чем дальше в лес»! Да и народу сейчас там нет – четыре часа: такое время, ни обед, ни ужин. Ты вот как-нибудь напомни, я тебе пропуск выпишу, сходим.

Захожу. Вальки нигде нет, Денис за стойкой. Пустой зальчик взглядом окидываю.

Смотрю: знакомые все рюши! Сидит у стойки давешний вампирыч, хлебает вторую положительную.

– Денис, «Падение миссионера» сделаешь? – спрашиваю.

– Что, тяжелый день? – догада-бармен.

– Сенчин опять сценарий вернул.

– Он хочет совершенства.

– Нет. Он не знает, чего хочет.

Ну, Денис занялся коктейлем, а этот поставщик раритетной моли с меня глаз не сводит. Цедит из бокала и пялится. Мне-то обычно индифферентно, но тут настроение – сорваться бы на кого-нибудь.

– Вы очень пристально на меня смотрите, – говорю.

– У вас странные волосы. Пестрые. Не знаю, так принято сейчас или просто телевидение…

– И это говорит тот, кто одет в средневековые оборочки.

– Они вовсе не средневековые! – возмутился такой. – Костюм пошит на заказ всего две недели назад.

– Сейчас не знаю, что ответить.

– У меня есть современная одежда, – сообщает. – Но на передачу попросили прийти в этническом.

– Сочувствую.

– Ни к чему. Это – хорошая одежда. Она из тех времен, когда ценили красоту.

– Ей две недели от роду, – напоминаю.

– Мне кажется, – говорит, – вы прекрасно меня понимаете.

– Да понимаю, понимаю…

Тут – ура! Денис «миссионера» намешал, протягивает.

– Все утрясется, – утешает. – Никодима, ты, главное, не злись. Все равно же он все примет. Ну, нравится ему тебя выбешивать, так и не только ему. Тебя выбешивать – отдельное удовольствие. Я даже ставки принимаю.

– Слышала.

Я вздыхаю, беру коктейль. Денис отчаливает к своим шейкерам, а поклонник лейкоцитов с некоторым напряжением уточняет:

– Вас зовут Никодима?

– В том числе.

Он такой чуть отстраняется, смотрит оценивающе.

– Никодим – мужское имя.

– Как скажете.

Не успокоился.

– Простите мне мою, возможно, бестактность… Поймите правильно, вампиры очень даже склонны к экспериментам. Но хотелось бы определенности. Вы меняли пол?

– Если бы я была трансвеститом или трансгендером – мое имя было бы бесконечно женственным.

– То есть – нет? – уточняет он.

– Нет.

– И еще один вопрос, раз уж такой разговор… Вам нравятся мужчины? Сейчас многие женщины предпочитают себе подобных…

– Мне нравятся мужчины, – заверяю я.