Любовь – не повод

Домой идти не хотелось, ведь там была Лера. Как-то всё неправильно сложилось. Он не может вернуться с работы в собственную квартиру, потому что там живёт женщина, которую он совершенно не любит. Причём ему давно начало казаться, что это чувство вполне взаимно. Но как вот так взять и разрушить то, к чему уже как будто и привык?

Мужчина шёл по улице, не замечая весенней мороси, которая заставляла щуриться, ресницами задерживая мелкие капли дождя. «Сейчас бы домой под одеяло и посмотреть какой-нибудь тупой сериал», – думал он, но тут же запретил себе эти мысли.

Он попытался переключиться на работу. Давненько на районе не случалось убийств: район – то тихий, старый, одни бабушки живут. А все остальные пребывают в полной уверенности, что находятся в безопасности под чутким взглядом старушек. Как бы ни так. Преступления совершаются в тот самый момент, когда внимательная пенсионерка отвернётся на подгоревший блин, наклонится за упавшим биноклем или просто задремлет на своём ответственном посту у окна. И тогда никто, никто не даст свидетельских показаний, никто не опишет особых примет, и оперативники вот так будут ломать голову над тем, в каком направлении вообще двигаться. Потому что никаких подсказок не будет.

Меркулов сам не заметил, как оказался у дверей до боли знакомой рюмочной.

– Снова придётся врать, что задержали на работе, – сказал он сам себе, подходя к барной стойке.

– Здравствуйте, товарищ майор, Вам как обычно? – радостно поприветствовала его высокая брюнетка за стойкой.

– Ксюшечка, милая моя, сколько раз я тебя просил не называть меня так? Или ты специально оповещаешь всех присутствующих в баре о моём приходе?

– Прости, Юрочка, вырвалось. Тебе пива? – улыбнулась девушка.

– Нет. Налей мне сто грамм коньяка.

Уже через минуту перед Меркуловым стоял бокал с коньяком и блюдце с аккуратно нарезанным лимоном.

***

Вернувшись домой, Ткаченко сразу направился на кухню. Там уже сидели за столом дети и жена.

– Ты сегодня так рано? Сейчас положу тебе. – Александра достала четвёртую тарелку. – Дети, вы поели? Тогда бегите в свою комнату.

Поздоровавшись с папой, дети выбежали из кухни. Александра вспомнила про раннее происшествие:

– Ну, как там оно?

– Дело то? Да, ничего… – задумался Алексей.

– Что совсем ничего? Что-то же узнал?

– Этим пусть опера занимаются. Пока можно только предположить, что это убийство. Во всяком случае, эксперт нашёл следы борьбы на теле Леонова. Хотя как по мне… Так очень смахивает на то, что он сам прыгнул.

– Я вот всё думаю, что толкает людей на такие преступления? Человеческая жизнь перестала быть какой-то ценностью… – Александра тут же отбросила мысль о том, что мужчина сам наложил на себя руки.

– Не говори ерунду. Убийства были всегда. Это неотъемлемая часть жизни. Хочу тебе напомнить, что даже Каин убил Авеля. Что его толкнуло?

– У тебя профдеформация, – пожала плечами Александра. – Ты слишком спокойно об этом говоришь. Но я понимаю, конечно. Ты слишком долго в этом варишься.

– Предлагаю сменить тему. Ты там вроде очередной свой романчик писать собиралась? О чём? – мужчина даже не заметил, как уничижительно это прозвучало.

– Об убийстве, – почти вызывающе ответила женщина. – Это будет детектив.

– Профдеформация заразна, я понял, – расхохотался Алексей. – Давай лучше есть.

***

Меркулов пришёл домой поздно. Даже он понимал, что больше пить уже не может, поэтому согласился на настойчивое предложение Ксюши вызвать такси и поехать домой. Сокрушаясь о том, что завтра утром придётся ехать за машиной к рюмочной, он открыл дверь. Зайдя в квартиру, облокотился о стенку – так было легче снимать ботинки. Стоило ему чуть-чуть больше наклониться, и он бы рухнул прямо на пол. Не то, чтобы он выпил слишком много, но координация была явно подпорчена двумя последними рюмками коньяка.

– Юрочка, это ты? – в прихожую выбежала стройная высокая блондинка в коротеньком шёлковом халатике.

– А ты всех в таком виде встречаешь? – ухмыльнулся Меркулов.

– Юрочка, не говори ерунду. Ты же сам дверь открыл.

– Я есть хочу, – сказал майор первое, что пришло ему в голову.

– А у меня всё готово. Вот, смотри, я уже давно тебя жду, – она бабочкой выпорхнула из прихожей. Меркулов тяжело последовал за ней.

Зайдя на кухню, он рухнул на диванчик у стола. Потом обвёл взглядом ужин и спросил:

– А еда где?

– Ну, вот же! Салатик с рукколой и овощами, котлетки из брокколи. Вот, смотри, нежирная сметанка и кефир с морковным тортиком перед сном.

– Ты издеваешься? Еда где, я спрашиваю? – повысил тон Меркулов. – Сама жри эту траву! Лера! Сколько раз говорить? Я – мужик. У меня тяжёлая работа! Когда я прихожу домой, то хочу поесть мяса! Мяса, картошечки, салатик с майонезом. С жирным –прежирным майонезом!

– Юрочка, а как же сосуды? Сердце? Это же очень вредно. Ты знаешь, я делаю всё, чтобы ты был здоров. А мясо… Это вообще ужасно. Мы же не падальщики, чтоб его есть… – скривилась девушка.

– Я понял. Сегодня снова без ужина. Ох, надоест мне это скоро. Боюсь, что очень скоро, – он вывернул тарелку с салатом и, шатаясь, вышел из кухни.

Девушка обиженно отвернулась.

Глава 2.

Утро окутало город неожиданной прохладой. В то время как жители региона во всю ждали настоящую, тёплую весну, погода решила напомнить об уходящей зиме сильным ветром. Прохожие кутались в воротники, а самые отчаянные пессимисты снова нацепили шарфы и шапки. Впрочем, всегда находился кто-то, кто щеголял по улице в ветровке нараспашку, одаривая окружающих, видимо, теплом своей души.

Гаврилюк стоял у порога сорок седьмой школы, перетаптываясь с ноги на ногу, и дожёвывал огромный гамбургер. Он смотрел то на часы, то по сторонам, надеясь увидеть знакомый силуэт или автомобиль. После того, как в школе раздался звонок, парень отправил в рот последний кусочек и достал мобильник:

– Товарищ майор, а Вы где?

– Как это где… На задании, – ответил сонный голос Меркулова.

– Нет, Юрий Романович, на задании – я. Стою возле школы, и жду Вас.

– Блииин, Володя, опроси там кого-нибудь, я подъеду через полчаса, заберу тебя. С меня кофе.

– Слушаюсь, товарищ майор.

Положив телефон в карман, Гаврилюк оглянулся по сторонам и осторожно зашёл в школу, неся перед собой удостоверение. Охранник взглянул на оперативника подозрительно, но через турникет пропустил. Урок уже начался, поэтому голубые коридоры были тихими и пустынными. Его даже накрыла тоска по школьным годам: по играм в коридорах и классах, по проделкам на уроках и вызовам к директору. Впрочем, именно по последнему он меньше всего скучал. Напротив, вспоминая те минуты, он съёживался и порывался убежать из здания школы.

Вспоминая недавнюю юность, Гаврилюк уткнулся носом прямо в кабинет директора. Прочитав табличку на двери, он попятился назад. Как будто всё ещё является учеником, и вызван на ковер за проступок. Вытянув вперёд для уверенности удостоверение, он открыл дверь.

За столом сидела молодая девушка лет двадцати. С гулькой в волосах, в очках и с красной помадой на губах она и сама выглядела, как строгая учительница. Владимир протянул «корочку»:

– Мне бы с директором поговорить.