Змей

– И еще одно… Когда она исчезает за дверью, меня охватывает беспричинная тревога, ты знаешь… Как будто я не могу ее спасти. Вернее, снова не смог, не остановил… И это повторяется из сна в сон. Но от чего? От чего я должен ее уберечь? – Я глубоко вздохнул. – Знаешь, сегодня мне показалось, что матовое стекло, за которым она исчезает, похоже на водную гладь… Как бывает, когда наблюдаешь за погружающимся человеком. Он как будто растворяется в глубине, в окутывающих его водах, постепенно становясь нечетким, расплывчатым.

– Думаешь, незнакомка утонет?

– Я не знаю. Но уверен, что это как-то связано с водой. Я понимаю, что это звучит глупо, нелепо, что это всего лишь сон! Но Виктор, это было так реалистично! Как будто она шагнула за дверь и ушла под воду.

Я ненадолго замолчал и потер губы. Эта привычка появилась у меня давно, когда я пытался отучить себя грызть ногти и обкусывать пальцы в моменты стресса или тревожной задумчивости. Дурная привычка ушла, но тяга поднести руки ко рту не ослабела. И теперь «страдают» губы.

– Все же к чему этот сон меня мучает? Как мне его разгадать? Что он означает? И кто она, черт побери?

– Может, это хороший сон? Ну знаешь, как бывает, когда снится что-то плохое, а толкование прямо противоположное? А если незнакомка уносит с собой все плохое, «топит» это, если хочешь, а сам сон предвещает новую любовь? «Самый завидный холостяк Англии» наконец-то станет счастливым семьянином? – Виктор процитировал «Vanity Fair»[10 - Vanity Fair (с англ. – «Ярмарка тщеславия») – американский журнал, посвященный политике, моде и другим аспектам массовой культуры.] и усмехнулся. Я болезненно поморщился.

– Не надо, Виктор.

Я сказал это резче, чем хотел. Виктор чуть отклонился назад и сложил руки на коленях.

– Ладно, извини…

– Прости! Я был резок, я этого не хотел. – Я сильно зажмурился, проведя пальцами по глазам, потом открыл их и примирительно дотронулся до ладоней Виктора, наклонившись чуть вперед, давая ему понять, что тема закрыта. – Так, о чем ты говорил? До всего вот этого?

Я несколько раз взмахнул руками в воздухе, как будто обрисовывая весь мой сон. Друг улыбнулся.

– О том, что Патрик устроит что-то грандиозное по случаю выхода книги!

– О, не сомневаюсь! Зная Патрика… – При воспоминании о нем на душе потеплело.

Патрик был не просто моим другом и лучшим агентом, которого только можно себе представить, но и большим профессионалом в той нише, которую занимал. Острый ум, стальная хватка и умение очаровывать с первой секунды позволили ему к своим сорока годам иметь лучшую клиентскую базу по обе стороны океана. Его мальчишеская улыбка сводила с ума не только женщин, но и мужчин. Но вот последним в этой борьбе повезло больше. Если бы я не знал, сколько Патрику лет, я бы предположил, что чуть за тридцать. Он куда больше походил на недавнего выпускника колледжа, чем на взрослого мужчину. И умело пользовался обманчиво-наивным видом этакого простоватого милахи в своих интересах, повторяя известную фразу, произнесенную Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани»[11 - «Завтрак у Тиффани» (англ. Breakfast at Tiffany.s) – повесть американского писателя Трумэна Капоте. Одноименный фильм режиссера Блейка Эдвардса с Одри Хепберн в главной роли вышел на экраны в 1961 году.]: «Иногда очень выгодно выглядеть дурочкой».

Мы познакомились с Патриком дождливым октябрьским утром, когда я, начинающий тогда писатель, заливал свое горе из жестяной фляги для виски, сидя на каменном мосту озера Вуд Понд в парке Хэмпстед Хит. По левую руку от меня открывался вид на Кенвуд Хаус – «английское наследие, архитектурно-парковый ансамбль XVII – XVIII веков в Лондоне, считающийся одним из лучших проектов архитектора Роберта Адама» (привет, Википедия!). А ныне – одно из популярных туристических мест. Но в этот дождливый и промозглый день здесь можно было увидеть разве что парочку туристов, уже явно проклинающих все на свете, – их ботинки и низы брюк намокли и были вымазаны в грязи, а покрасневшие руки наверняка замерзли и обветрились. Если вы пробовали гулять в парке Хэмпстед во время или после дождя, то понимаете, о чем я говорю. Здесь почти нет заасфальтированных дорог или специальных пешеходных троп – только трава и земля. Представляете, во что это превращается в непогоду? Я же специально забрел именно сюда, подальше от людских глаз, предварительно нацепив резиновые челси[12 - Вид мужской обуви, ботинки высотой до лодыжки с характерным отличием – вставками из резинок по бокам, идущими до самого верха.] и непромокаемую куртку с капюшоном, хотя, если честно, они меня мало спасали. Около меня мок под дождем конверт, который я получил этим же утром. Уже пятое агентство прислало отказ на печатание моей книги. Я был молод, амбициозен и уверен, что мое «гениальное творение» оторвут «с руками и ногами». Но, как оказалось, я был ой как неправ. Это, несомненно, подорвало мою веру в себя как в гениального писателя. И я мок под дождем, как и несчастный конверт, лежащий рядом.

– Промокнешь до костей и подхватишь пневмонию, душка! – Над моей головой материализовался большой черный зонт. «Душка!?» Я запрокинул голову и с удивлением посмотрел на его обладателя. Передо мной стоял высокий молодой мужчина с чуть взъерошенными короткими черными волосами и пухлыми губами. В голубом свитере с высоким «горлом» и явно очень дорогом черном плаще. Не знаю, как я это понял, – я никогда особо не интересовался модой. Но по некоторым вещам просто сразу становится понятно, чего они стоят. (Кстати, как и по некоторым людям.) На ногах у мужчины были какие-то умопомрачительные сапоги, конечно, непромокаемые.

Он, чуть склонив голову набок, с интересом меня разглядывал. Большие голубые глаза скользили по мне от макушки до пят, подмечая и мокрую куртку, и озябшие руки, и всю грязь Хэмпстед Хит, которую я собрал на своих челси. На его лице появилась снисходительная улыбка.

– А тебе-то что?

Я невольно огрызнулся. Больше всего мне хотелось, чтобы этот «франт» оставил меня в покое. Вести светские беседы я был совсем не настроен.

– Ничего, но у тебя такой вид, будто следующим твоим шагом будет подражание Офелии в этом вот пруду. – Он махнул в сторону Вуд Понд. – А этого я допустить не могу – ты молод и хорош собой. Правда для того, чтобы утопиться, стоило выбрать прудец поглубже. Кстати, что за причина такого уныния и что за дерьмо ты пьешь?

Он присел рядом на мост, не побоясь запачкать свой роскошный плащ и все еще продолжая держать зонт над моей головой. Я понял, что от странного незнакомца мне не отделаться, поэтому просто протянул ему флягу и кивнул на конверт.

– Так-так, посмотрим… – Он вручил мне зонт, отпил глоток и сморщился. – Действительно дерьмо. А тут у нас что?

Он вынул письмо, которое, к счастью, было защищено непромокаемой внутренностью конверта, и пробежал глазами.

– И тут дерьмо. Но и то, и другое поправимо! Кстати, ты никогда не задумывался над тем, что у словосочетаний «я в дерьме» и «я в шоколаде» один и тот же цвет?

Я невольно усмехнулся. Похоже, что шоколад я больше в рот не возьму.

– Ну вот, ты уже и улыбаешься. – Он довольно посмотрел на меня. – Старине Патрику удалось тебя расшевелить. Какое это по счету агентство?

– Уже пятое…

– ВСЕГО пятое, дорогуша! – Он старательно выделил слово «всего» и язвительно посмотрел на меня, подняв вверх указательный палец. – Я думал, как минимум, последнее в стране, что ты сидишь тут с таким видом, как будто решил искупаться с огромным камнем на шее. Известно ли тебе, мой милый друг, кто такая Джоан Роулинг[13 - Джоан Роулинг (англ. Joanne Rowling)– британская писательница, сценаристка и кинопродюсер. Наиболее известна как автор серии романов про Гарри Поттера.]?

Я кивнул. Еще бы! Ее книги о «мальчике, который выжил» заполонили все магазины. Стопроцентные бестселлеры! Я и сам упивался этой прекрасной сказкой, втайне завидуя автору.

– А знаешь ли ты, что ей отказали в двенадцати агентствах, В ДВЕНАДЦАТИ, прежде чем был напечатан «Гарри Поттер». Его, я надеюсь, ты читал?

Я поднял на него недоуменный и ошарашенный взгляд.

– Я этого не знал…

– Я уже не говорю про Стивена Кинга с его шестьюдесятью отказами!

– Сколько?!

Я вытаращил глаза. Незнакомец, назвавшийся Патриком, внимательно посмотрел на меня, чуть прищурившись.

– Так. Про Набокова, Голдинга и Уэллса, я думаю, даже и упоминать не стоит[14 - Владимир Набоков, Уильям Голдинг и Герберт Уэллс – авторы одних из самых знаменитых романов XX века («Лолита», «Повелитель мух», «Война миров»), каждому из которых отказывали в печати их произведений множество раз. Однако, когда романы все же были напечатаны, они стали признанными шедеврами мировой литературы.]. – Встретив мой немного озадаченный взгляд, он вздохнул. – Ты этого не знаешь. Ты точно хочешь стать писателем, малыш?

Вопрос застал меня врасплох. И заставил покраснеть. Я посмотрел в сторону, чтобы не встречаться с мужчиной взглядом. Сейчас я злился, но не мог понять, на него – за то, что он заставил меня покраснеть и почувствовать себя полным дураком, или на себя – за то, что я и правда оказался тем самым дураком, не удосужившимся хоть что-то узнать о великих писателях. Он поднялся.

– Теперь ты знаешь. Пошли, тут недалеко находится моя студия. Обсохнешь и расскажешь мне все по порядку. Да, позволь представиться – Патрик Милтон, литературный и театральный агент, музыкальный продюсер.

Он протянул мне руку для пожатия. Я слегка сжал ее. Видя мой недоуменный взгляд, мужчина закатил глаза и достал из внутреннего кармана пальто визитку.

– Да, дорогуша, тебе повезло натолкнуться на литературного агента. Судьба! А вот повезло ли мне – узнаем чуть позже!

– Прости, но я должен сразу предупредить тебя – я не…ну…

– То, что ты не гей, я понял сразу, котик, а насиловать мужчин не в моих правилах. Так что за девственность свою можешь быть спокоен! – Он рассмеялся. – Беседа будет дружеской с небольшим налетом бизнеса.

Я позволил себя уговорить (а что мне оставалось?), и мы отправились в его офис, расположенный здесь же, в Хэмпстеде. Конечно, я сомневался и не знал, стоит ли доверять этому странному человеку. Но, по большому счету, терять мне было нечего (девственность уж точно нет), и я подумывал о том, чтобы «разведать обстановку».

Наконец, мы дошли до нужного здания. Им оказался утонченного вида особняк. Мужчина вставил позолоченный ажурный ключ в замок. Раздался щелчок – и дверь открылась.

– Прошу! Мой офис – в мансарде, туда нас довезет встроенный лифт. – Он подмигнул. – У меня бывают разные клиенты с разными физическими возможностями. Ты вот мог бы и по лестнице прогуляться. Но так и быть, я разрешу тебе прокатиться!

Своеобразная «прихожая» с лифтом, идущим прямиком в мансарду-офис, как я понял, была отделена от основного жилого дома, что позволяло открывать ее отдельным ключом, коим Патрик и воспользовался. Мы поднялись на лифте и вышли в небольшую приемную. На данный момент она пустовала, наверное, потому, что, как объяснил Патрик ранее, у него сейчас «прекрасный заслуженный отпуск».

– Обычно тут сидят Сью или Элла – пояснил мой провожатый и поспешил добавить, что я обязательно с ними познакомлюсь в ближайшее время.

Все это было настолько необычно, что мне уже не терпелось посмотреть сам кабинет хозяина. Сказать, что я был заинтригован – ничего не сказать.

Патрик распахнул дверь – и я застыл, как завороженный. Мое внимание сразу же приковало крутое панорамное окно – от пола до потолка, во всю стену, с превосходным видом на Хэмпстед Хит.

– Так и будешь изображать статую? – Спросил мужчина, похлопывая меня по плечу и подталкивая меня в свой кабинет. – Окно – не единственное, что здесь есть. Проходи!