Змей

– То ли еще будет! Кто говорил, что Урал – не мое направление? – Алекс обнял нас за плечи и на несколько секунд повис, поджав ноги, как мальчишка. – Стоило просто подождать самую красивую гурию.

Мы засмеялись и направились к лифтам.

– Твое, твое, сдаюсь! – Виктор поднял руки. – Кстати, Дэм! С тебя двадцатка!

Виктор подмигнул мне. Я закатил глаза.

– Я же сказал, что получится! Ну-ну, умей проигрывать!

Мой друг легонько стукнул кулаком по моему плечу. Притворно вздохнув, я полез за бумажником.

– Сдача со ста найдется? – Виктор изогнул бровь. Я вздохнул. – Ладно, ладно! На! Держи!

Выудив из бумажника двадцать фунтов, я протянул их другу.

– Вы уже на мне деньги зарабатываете! Ну-ну! А тотализатор устроить не хотите? – Алекс рассмеялся. – Кстати, я тут узнал про местные развлечения… Вы, надеюсь, со мной?

– Сегодня намерен отдохнуть, извини! – Я снял очки, прикрыл глаза и потер переносицу.

– Я тоже пас! – Виктор виновато поднял руки.

– А у меня отдохнуть не получится! – Алекс повернул голову и посмотрел на девушку. Заметив, что та смотрит на него, подмигнул. Определенно развратно. Она смущенно улыбнулась и отвела взгляд.

– Как будто тебя это расстраивает! – Виктор закатил глаза. – Кстати, если и тут будет облом, я могу ей заняться? Она очень даже хороша!

– Не дождешься! – Алекс хмыкнул.

– Да, кстати, тогда ты вернешь мне двадцатку! – Я подмигнул Виктору.

– О, нет-нет! Тогда я точно пас! – Виктор рассмеялся. – Ну-с, пойдем, посмотрим наши хоромы?

В лифте Алекс уставился в зеркало и начал прихорашиваться. Поправил челку, и без того идеально уложенную, потер пальцами щеки и подбородок, проверяя их на наличие щетины, и тщательно осмотрел лицо. Наверное, искал несуществующие прыщи. Все это заняло несколько секунд. Просто небрежное порхание рук. Меня это забавляло, и я толкнул Виктора локтем в бок, кивнув в сторону Алекса. Мы оба от души рассмеялись, думая, что Алекс если не убьет, то покалечит нас, но он всего лишь скорчил гримасу в том же зеркале, в котором и прихорашивался.

Двери лифта открылись.

Нашему взору предстал холл, стены которого были обклеены молочно-белыми обоями. Коричнево-серый палас на полу, темные дубовые двери и кулер в коридоре (кулер? В коридоре?!) довершали пейзаж.

– Да, небогато… – Виктор с неодобрением оглядел наше новое жилище на ближайшие несколько дней.

Алекс улыбнулся, видя раздосадованное лицо Виктора.

– Ты надеялся на Ritz[26 - The Ritz-Carlton – международная сеть отелей класса «Люкс»]? Пусть даже и с нами товарищ по фамилии Карлтон? Не смеши! В этой-то глухомани? Пойдем, тут не так уж и паршиво!

Мы завернули за угол, и Виктор чуть не упал, споткнувшись о стоявший почти на проходе цветочный горшок с искусственным «нечто». Я никогда не был силен в ботанике.

– Черт возьми, теплый прием!

Алекс засмеялся и указал на сваленное рядом грязное белье из соседних номеров.

– Не переживай, тут предусмотрена подушка безопасности!

Я улыбнулся, а Виктор показал Алексу средний палец.

– Надеюсь, номера будут приличные. И без растений.

– Сейчас и посмотрим. – Я остановился около своего номера. – Ну-с, до завтра!

– Спокойной ночи! – Виктор посмотрел на Алекса и усмехнулся. – Хотя к тебе это не относится!

– Вот уж точно! Ох, я уже в предвкушении! Все, пока, стариканы! Завтра расскажу в подробностях!

– Боже упаси! – Выпалили мы с Виктором хором и протестующе подняли руки.

– До встречи, аллигаторы!

– Увидимся, крокодил![27 - Друзья вспоминают забавное жаргонное прощание «See you later, alligator – Not after a while, crocodile»]

Мы скрылись в своих номерах под дружный смех.

***

Он сидел в кресле в темноте комнаты, освещенной лишь светом, проникавшим с улицы. Разобранный пистолет лежал рядом на столе. Завтра он соберет его и зарядит. Наконец-то все готово! Теперь можно немного расслабиться. Он смотрел на вечерний город из большого окна, курил и пил виски. Где-то там внизу происходит жизнь, даже сейчас, когда уже почти за полночь – шумят машины, доносятся крики и пьяный смех. И никто из них не знает, что творится у него в душе, никто не может прочитать его мысли. Он ухмыльнулся. Никто и ничто уже не нарушит планов. А когда все закончится, он исчезнет. Переродится заново и снова будет жить. СМОЖЕТ жить. Он затушил бычок, любовно погладил пистолет кончиками пальцев и шумно выдохнул. Наконец-то!

День 2

Аня проснулась от пьяных криков отца. Съежилась и накрылась одеялом с головой. Она не знала, почему мама и папа ссорились, но очень пугалась этих криков. Какие-то события и осадок от них были слишком взрослыми, чтобы девочка в свои пять лет могла в них разобраться, но что-то смутное, тревожащее, она ощущала постоянно.

Николай и Катерина были в соседней комнате. Голос отца она слышала отчетливо, он громко выкрикивал слова, значения которых были девочке непонятны. Но каждое запечатлевалось в мозгу как удар хлыста. Голос мамы был почти не слышен, она старалась, как догадалась Аня, успокоить папу и уложить спать. Внезапно раздался какой-то хлопок и короткий вскрик Катерины. Аня замерла под одеялом, сердце гулко забилось. Папа сделал маме что-то плохое. Ударил? Аня так испугалась, что невольно тоже крикнула, а на глазах появились слезы. Девочка жадно вслушивалась в происходящее, со страхом за маму, за себя, и надеждой, что папа скоро уснет. Наконец стало тихо. Слышно было, как в комнате тикали настенные часы. Кто-то подошел к кровати и присел на самый краешек. Аня затаилась и сделала вид, что еще спит. Кто-то осторожно отвернул одеяло. Солнечный свет упал на лицо, и Аня невольно сморщилась, чуть-чуть приоткрыв один глаз. Сквозь мокрые ресницы она старалась рассмотреть, кто пришел, не выдав себя, а потом облегченно вздохнула и открыла глаза полностью. Увидев, что перед ней мама, Аня кинулась в ее объятия.

– Мы тебя разбудили, солнышко? Прости! – Катерина поцеловала дочь в лоб и неловко отвернулась. На глазах у нее были слезы.

– Мама, а папа теперь все время будет в таком плохом настроении? – Аня кулачками потерла глазки.

– Нет, что ты… Просто сейчас тяжелое время… И… И скоро все пройдет. Давай-ка собираться. Пора идти!

Она встала с кровати и подошла к гардеробу, чтобы достать дочери одежду. Неловко стерла так некстати скатившуюся слезу. Только бы Аня не заметила!

– Мамочка! Почему ты плачешь? Папа сделал тебе больно? – вдруг спросила Аня.

Катерина была застигнута врасплох этим вопросом, ее мысли лихорадочно метались в поисках ответа. Она углубилась в шкаф, отгородившись от дочери его дверью, и начала перебирать детские вещи, пытаясь сосредоточиться и выиграть время на ответ.

– Мам?

– Нет, солнышко! Просто…я умывалась. И мыло попало в глаза…Ты же знаешь, оно щиплется! – Она повернулась к дочери и попыталась широко улыбнуться. – Вот, держи!

Катерина протянула Ане голубенькие джинсы, джемпер в морском стиле, который девочке подарила тетя, мамина сестра, и белые носочки.

– Тебе помочь или сама справишься?