Счастье из копилки

– У-то-ли мо-и пе-ча-ли.

Надо будет сегодня у мамы обязательно спросить, какими бывают эти самые «печали».

От всего пережитого ею в этот день, от усталости Маруся незаметно заснула прямо на стуле, облокотившись на кроватку малыша.

Вечером приехала тётя Оля. Зашла домой и, испугавшись тишины, метнулась в детскую. Увидев, что её Алёшка, живой и здоровый, спит в кроватке, а маленькая няня спит рядом, она на цыпочках вышла из детской и прикрыла дверь. Стала заниматься по хозяйству.

Маруся почти всегда спала чутко и проснулась сразу же. Вышла из детской и засобиралась домой.

– Ты куда, Маруся? Оставайся ночевать у меня. Мама же тебя отпустила.

– Нет, я пойду домой. Мне надо.

– Спасибо, Маруся. Ты меня очень выручила. На вот, возьми кулёк, здесь для тебя печенье и конфеты, – тётя Оля не знала, как и благодарить маленькую няню. – Спасибо тебе, Маруся. Устала, наверное?

– Пожалуйста. Я совсем не устала. Тётя Оля, вы зовите меня ещё, Алёшка ваш хороший.

– Давай я тебя тогда хоть до дома провожу. А то там собаки, испугают ещё.

– Нет, тётя Оля, я собак теперь не боюсь. И вообще никого и ничего не боюсь.

– Почему это?

– Да так.

Маруся быстро оделась и, взяв кулёчек со сладостями, вышла на улицу. Было уже темно. Вокруг маячили высокие сугробы, и ни одной тропинки не было видно. Все их замело снегом. Маруся, посмотрев на свои ботиночки, ещё раз пожалела, что утром не надела валенки.

«Луны совсем не видно, – думала Маруся, – может, вернуться к тёте Оле? А может быть, надо верить, что сейчас появится луна? Так ведь говорила бабушка Маруся».

И луна действительно выглянула из-за тучи и осветила дорогу. Маруся заметила протоптанную кем-то тропинку и весело побежала по ней домой.

Мама успела к этому времени не только выбелить дом, но ещё и перемыть всё в нём. Папа топил печку и заодно выхлопывал на улице все матрасы, одеяла, подушки, провисевшие до этого на заборе весь день, и заносил их обратно.

– А, маленькая няня вернулась с работы! А мы-то думали, останешься у тёти Оли ночевать, – встретил Марусю папа. – Ну, проходи. Это что у тебя?

– Тётя Оля дала мне конфеты и печенье.

– Смотри, мать, наша дочка первую зарплату домой принесла!

Дома было чисто и очень сыро. Пахло извёсткой.

Маруся поужинала, а ложась спать, спросила у мамы:

– А какие бывают печали?

– Маруся, печаль для нашей семьи – это твоя сестрёнка Лена. Сейчас она в больнице. Врачи сказали, что у неё начались какие-то осложнения, и до Нового года вряд ли её отпустят домой. А чего ты спросила-то?

– Да так.

– Ну, спи. А то у меня ещё много дел. – И мама быстро ушла.

Маруся из-под подушки достала иконку. Долго смотрела на неё.

– Как же сестрёнка моя там одна в больнице?.. Наверное, каждый день ей ставят болючие уколы, и она плачет.

Марусе казалось, что она могла бы не только разделить эту боль с родной сестрёнкой, но и всю её взять на себя. Ведь у неё теперь есть такая защита, с которой ничего не страшно. Маруся поцеловала иконку, вздохнула и сказала:

– Утоли мои печали.

У Маруси есть талант

Каждый четверг по вечерам в поселковом клубе для молодёжи проводились танцы. Парни выносили ряды кресел из зрительного зала в фойе и расставляли их по периметру. Получалась танцплощадка. Девчата из библиотеки, которая находилась тут же, в клубе, приносили проигрыватель и большую коробку с пластинками. Их было очень много, потому что молодёжь, особенно те, кто учились в городе и приезжали в посёлок на выходные или на каникулы, постоянно приносили с собой новые и затем оставляли. А чтобы потом не потерять и не перепутать с другими, на них делали надписи со своими инициалами.

В один из зимних дней родители поехали в город навестить Лену в больнице. Завтра ей должны сделать операцию. Маруся со старшей сестрой Любой, приехавшей из города на каникулы, остались дома. Люба, как обычно, присматривала за хозяйством, доила корову, давала корм всем домашним животным, топила печку и готовила еду. В её обязанности входило также присматривать за Марусей. Был четверг. Как всегда, вечером к Любе забежали подружки и стали её звать на танцы. Маруся не хотела оставаться дома одна. И, доев пряник, который принесли ей подружки сестры, стала просить их взять её с собой.

– Ну уж нет, маленьких туда не пускают!

Подружки предложили отвести на всякий случай Марусю к соседям. Пусть там погостит. Но Маруся не соглашалась, и поэтому Люба взяла с неё слово, что та будет сидеть дома тихо, как мышка. Люба подвела Марусю к часам и показала ей на цифру десять:

– Вот когда эта маленькая стрелочка будет на этой цифре, то я приду. Поняла?

Маруся согласно кивнула.

В доме тепло и тихо. Лишь слышно, как потрескивают поленья в печке и громко тикают часы. Маруся села напротив них и смотрела на стрелочки. Их было три. Одна из них, самая торопливая, бежала. Другая медленно вышагивала, а самая маленькая стрелочка совсем не хотела двигаться и стояла на месте. Когда Марусе надоело смотреть на часы, она передвинула табуретку к окну и села, облокотившись на подоконник. На улице темно и не видно ни одного человека. Дома укутались огромными сугробами. С неба глядела необычайно большая круглая жёлтая луна, и Маруся даже подумала, что она чем-то напоминает огромный светильник, который освещает целый посёлок. «Интересно, как тихо сидят мышки?» – размышляла Маруся. И вдруг ей показалось, что эти самые мышки скребутся где-то под полом.

«А вдруг мышки сейчас начнут здесь бегать? Что я буду делать тогда? А вдруг дома погаснет свет?» В посёлке по вечерам часто отключали свет.

Марусе стало страшно. Вспомнив про иконку, свою защитницу, она сбегала в комнату, достала её из-под подушки, поставила на подоконник и сразу же успокоилась.

– Что если я прямо сейчас пойду в клуб? Я же не обещала не приходить на танцы. Пойду и сяду там, в уголке, подожду Любу, – говорила Маруся, глядя на иконку. – И никто меня и не заметит. А когда танцы закончатся и все станут собираться домой, я незаметно выйду из клуба и вперёд них окажусь дома, они и не узнают, что я там была!

Спрыгнув с табуретки, Маруся первым делом подошла к большому зеркалу, закреплённому на дверце шифоньера. Внимательно оглядела себя со всех сторон и решила, что для того, чтобы быть незаметной, ей нужно одеться так, как обычно одеваются на танцы подружки сестры Любы. Она побежала в свою комнатку, достала из-под кровати свой маленький чемоданчик и с сожалением заметила, что, кроме носочков, трусиков, маечек и капроновой косынки, там ничего подходящего для этих целей нет. Тогда она подошла к шифоньеру, открыла его и увидела Любино платье, которое висело на плечиках. Оно было очень красивым, из блестящей тёмно-синей ткани.

«Вот и хорошо! – подумала Маруся. – В таком платье меня точно никто не заметит».

Маруся, подставив табуретку, сняла платье с плечиков. Примерила. Оно оказалось очень даже велико. Немного подумав, Маруся взяла большие ножницы, которые лежали у швейной машинки, и, как умела, разрезала платье посередине.

«Теперь у меня будет платье, – любовалась на себя Маруся перед зеркалом, примеряя верхнюю половину бывшего платья сестры. – А Любе достанется юбка. Вот она обрадуется!»

Неожиданно в Марусе проснулся непередаваемый азарт модницы. И она, передвинув табуретку от окна к комоду, на котором стоял трельяж, первым делом достала из маминой шкатулки бусы с разноцветными камушками. Маруся надела украшение поверх платья. Хотела надеть еще и клипсы, но они постоянно спадали с ушей, так что пришлось с сожалением вернуть их на место. Потом Маруся вспомнила, что девушки как-то закрепляли на волосах шиньоны. У неё шиньона не было, но, бросив взгляд на свои новые валеночки, модница неожиданно поняла, что это именно то, что нужно.

Она примерила один валеночек к голове, а чтобы он не упал, привязала его, как сумела, косынкой.

«Хорошо получилось», – подумала Маруся, оглядевшись в зеркале со всех сторон. Накинула поверх платья шубку, на ноги надела свои старенькие валенки, которые взяла с припечка. Уже хотела идти, как вдруг вспомнила, что забыла накрасить губы. Она не раз видела, как прихорашивалась перед зеркалом старшая сестра. Теперь ей самой в первый раз в жизни требовалось навести красоту. Не раздеваясь, девочка кое-как забралась на табуретку возле комода, на котором стоял трельяж. Нашла губную помаду, вытянула губки в трубочку, как это делала сестра Люба, и нарисовала себе красный ротик. Он получился, конечно, неровный. Затем она припудрила лицо, сделав его неестественно белым, добавила немного румян и, подумав, нарисовала черным карандашом еще и брови. Получилось совсем неровно, но очень ярко. Маруся не стала стирать макияж. Пусть будет так.

Вспомнила Маруся и о том, что на танцы надо приносить какую-нибудь пластинку. Проигрывателя у них дома не было, но пластинки всегда лежали на этажерке. Она взяла самую верхнюю и вместо надписи просто прикоснулась к ней губами, оставив отпечаток.

«Ну ладно, вроде бы всё. А то пока я буду собираться, и танцы закончатся», – подумала она.