Крылья Хаоса. Первый Ветер

– Прощаю.

Николай подходит молча и протягивает Наташе ладонь для рукопожатия. Их отношения всегда были больше молчаливыми, поэтому Наташа жмёт ему руку и тянет к ним в круг. Николай только качает головой и просто встаёт рядом. У камней тепло, но куртку он не расстёгивает. Во-первых, не жарко. Во-вторых, под курткой у него пистолет в оперативной кобуре. На задниях они всегда были с оружием, но сейчас это могло показаться проявлением силы и агрессии. Николай отказался от этого по двум причинам: не хотелось ругаться с Наташей. После дурацкой проверки в особняке у них взаимоотношения трещат по швам. И не хотелось лишний раз показывать Лингу, что он ему не доверяет. Списать на предосторожность здесь не выйдет – территория для переговоров с гуинер, здесь оружие только в особых случаях и для переговорщиков. Отсюда выходила третья причина. Линг мог обвинить их в том, что ставят под угрозу взаимоотношения с гуинер. Так что пусть не знает, спокойнее будет.

– Ты в норме? – решается спросить Вадим, садясь рядом. Наташа кивает, стараясь ободрить:

– Да, всё хорошо. Но идти сейчас вряд ли смогу. Так что, если хотите поговорить, то вон, место приземления гуинер. К нему подойдите, вас там слышно не будет.

– Не вижу смысла. Все наши дела мы проводим вместе. Не вижу смысла прятать, что либо, – Линг делает ударение на последних словах, намекая, что их взаимоотношения не должны быть спрятаны.

"Ах, ты не видишь смысла!" – злобно улыбается Вадим.

– Зачем ты ей про работорговлю рассказал?

Вопрос задан обвиняющим, почти приговорным тоном. Ясно и понятно, что имеется в виду: женщину посвящают в подробности дела о работорговле для проституции.

– Мало, что ли, она наслушалась? – продолжает телохранитель.

– Поздравляю, Вадик, ты балбес, – Николай, не скрываясь, растирает лоб и переносицу. – Отказать в информации тому, кто вместе с нами ведёт это дело, – Николай выдыхает тяжело. Вадим медленно поворачивает голову в сторону Наташи, встречает прямой взгляд и решает: "Была – не была!".

– Наташ, извини, но он тебя тут вербует, рассказывая, какие мы плохие, а мне что, сидеть в сторонке и ждать?

;Не, ну, ты видала! – возмущается Рыжий. – ;В сторонке он сидеть не хочет! А если бы нас тут матом по матушке крыли, стоял бы и ждал, когда справимся! – Рыжий рычит вслух.

;Ага, а щас пытаются заткнуть, чтобы показать, что мы им принадлежим, – согласно покачивает мягкими солнечными энергиями Наталия.

– Никакой вербовки здесь не было и нет, – отрезает она. – Мне нужна информация, чтобы чётче понимать, на кого мы охотимся. А то, что обе ваши страны предстали в не самой приятной ситуации для меня, это не значит, что у меня мнение о вас только по этому случаю и сложилось.

Рыжий смеётся по их связи:

;Ага. Мы просто точно знаем, кто из вас есть кто, и что у него внутри. Но это уже мелочи, в которые вы не верите, так что промолчим.

Теплая улыбка на губах Наташи становится яркой. Время в разговорах со своими бежит медленней, чем в разговоре обычном, поэтому она без долгих запинок заканчивает свою мысль:

– Так что не говорите того, чего не было, – и прячет улыбку в мехе подставившего шею Рыжего.

– Мой косяк, – признает Вадим.

– Вот в следущий раз им в глаз и получишь, – просто и легко обещает Линг.

– Прошу не трогать моего подчинённого, – ультимативным тоном произносит Николай.

Энергии набирают обороты. Ругань превращается в противостояние.

– Ваш подчинённый имел наглость обвинить меня в вербовке приглашенного специалиста, – Линг поворачивает голову в сторону Николая. Ярость пылает в глазах, спокойствие между собеседникам сейчас медленно тает, оставляя только автоматический просчет действий противника, который и велит не двигаться с места, создавая темную давящую ауру.

;Вопрос на миллион: мне им сразу мозги вправить или пусть помутузят друг друга, а потом уже вправлять? – задаётся вопросом Наташа. Рыжий фыркает по их связи.

;А может я лучше подпалю их? А что, очень отрезвляет! – бодро произносит он, затем прижимается к ней, поглаживаясь головой о её плечо в жесте поддержки, хвост всё также греет ей спину. – ;А то ты совсем устала.

;Тебе бы тоже отдохнуть. Приедем – я сделаю тебе шарики с сырно-чесночным соусом. И обязательно закутаю в плед в кресле у камина, и буду гладить тебя и спать рядом.

Рыжий урчит на каждое слово, прикрывая глаза. Он видит всё вокруг, поэтому прикрытые глаза не мешают ему следить за обстановкой.

Николай разъяряется.

– Ваши действия, несмотря на благие намерения, носят провакационный характер. Я вынужден буду доложить руководству о ваших действиях.

;О! Провокация по наши души! – хихикает лис. – ;И по его тоже.

;Угу. Нашел, кого провоцировать. Нас – на грани вдохновляющих подзатыльников. И Линга – на грани бешенства.

;Что-что, а у китайцев с обвинениями стро-ого, – согласно тянет Рыжий. – ;Ууу! – Рыжий роняет голову на плечо Наташе. – ;Это он зря!

;Николая, что, покусали? – задаёт она риторический вопрос. – ;Или надеется, что прикроется тем, что его на въезде в особняк колбасило? Так это есть только там, и отпечатка на нем не оставило.

;Ещё как оставило! Он умнее стал! – возражает хихикающий Рыжий.

Наташа и Рыжий, ощущающие мысли друг друга, не нуждаются в словах. Но, когда у неё появляется идея, и лис уже видит её и согласен, она всё равно говорит:

;Давай?

Рыжий в знак согласия пищит от восторга.

– Линг, скажи, ты – холост?

Линг, медленно поворачивается к ней, смотря безо всякого намека на малейшую злость. Лишь только удивление, отдающее шокировеной мыслью: "Это точно было сказано? А точно мне?", плещется в его глазах:

– Да.

– Давай продолжим провокацию? В ЗАГСе. А потом посмотрят, – Наташа показывает пальцем на Николая, – как мы на глазах у них всей толпой к тебе в Китай переедем.

Вадим понимает быстрее. Осматривает азартные и уставшие глаза Наташи, в которых пополам с решимостью идёт злость на самоуправство Николая. Оценивает холодно-спокойное лицо Линга, и немного успокаивается. Внутри, конечно, всё холодеет от мысли, что они так могут поступить. И сговориться могут слишком быстро. Но Наташа по-другому относится к браку – это он знает точно, там не может быть расчёта. С другой стороны, почему Линг может ей не понравится? Они уже сейчас очень хорошо ладят. Нет, Линг соблюдая европейские обычаи, обращается к ней на "вы", но ей уже сейчас позволяется спрашивать такие вещи и разговаривать так, как это не позволено никому другому. Кому другому Линг бы не позволил так просто спрашивать, что он знает о специфике работы определенного вида диверсантов – расспрос по этому поводу Наташа устроила во время первых допросов у пойманных – или его мнение о модельном бизнесе и взаимосвязи с работорговлей.

Вадим поджимает губы, чтобы не рассмеяться. Ясно и понятно, что это шутка. Очень правдоподобная и бьющая в поддых, но шутка. Провокация.

– С такой натуры хоть сейчас удивленный смайлик вживую рисуй, – оценивает Николая Наташа и усмехается: – Отомри, – и уже серьезно спрашивает: – Что происходит?

Вадим чувствует, как их поймали в западню. При том поймали ненамеренно. Как объяснить, что от переживания за неё у них, здоровых мужиков, сносит башню? И как объяснить, что теплые отношения с тем, кто может увести её от них, счастья не прибавляют? Ясно, что это сулит нормальные взаимоотношения двух стран. Ясно, что, наоборот, нужно продвигать эти отношения, но это хорошо в аналитике, а, когда доходит до дела, мозги выдают команду: "Опасность" и всё. Вот как такое объяснить?

Николай тем не менее находит слова и силы на них:

– Вы пропали на час. Прилетели гуинер, пленные у нас, а, где вы, неизвестно.

Наташа вздыхает со стоном, полным картинного сочуствия.

– Коль, – зовёт она. Николай поворачивается к ней всем корпусом. – Скажи, тебе не стыдно? Одним и тем же способом из меня информацию тянуть, – Наташа удручённо качает головой. Протягивает руку к Лингу. Мужчина аккуратно жмёт тонкую ладонь. – С крещением. При чужаках они так себя не ведут.

Вадим широко улыбается. Николай тихо смеётся под нос. Линг улыбается в ответ.