Крылья Хаоса. Первый Ветер

"Теперь будут говорить, что виновата во всем работа. А так они хорошие ребята. А чтобы не приходилось так себя вести, нужно на отлично выполнять работу так, как это необходимо. Устроили психологические качели!" – тихо злиться Линг.

"Ну, что съел? Мы тоже умеем быть милыми виноватыми!" – Вадим садится удобней, подпирает щеку ладонью.

"Никогда бы не подумал, что Наташа не знает о границе между криминалом, тенью и государственной властью", – смеётся над оппонентом Николай, вспоминая начало их совместной работы.

"– Вы понимаете, что криминал – это не то, что показывают людям. Многое от общества скрывают, – Николай смотрит на собеседницу. Наташа молчит, никак не реагируя. – Чтобы уберечь психику.

– Криминал и Власть. Первое уничтожается вторым. Сохранение порядка внутри страны – и есть одна из целей государства, которую мы обеспечиваем. Теперь я буду помогать вам, – Наташа медленно разворачивается к нему. Кабинет внезапно представляется западней в лесу, где оказываешься один на один с хищником. И ведь это не случайный страх. Это страх обоснованный. За спиной у Наташи уже полтора года работы в аномальных зонах. За спиной у неё нечто, что создало её такой.

– Наша задача, спасти тех, кто талантлив, но связался не с той компанией. И уничтожить тех, кто считает, что имеют право выпивать кровь из тех, кто слабее, только потому что они сильнее."

Николай знал, что она видит и знает больше человека. Учитывая, что видит она мысли и прошлое, глупо было предположить, что она, увидев работорговлю, поставит ярлык на страну "ГОСТу не соответствует" или испугается рассказа о рабстве. Понимал, что эти совместные задания только укрепят связь. Но связь укреплялась и с другой стороной. Он рисковал, второй раз провоцируя её, но теперь они отпечатались, как товарищи, ревностно проверяющие её окружение, а не дураки, способные только агрессивно давить её. Подобную защиту уже сложнее перепрыгнуть в плане психологии, потому что здесь уже ревностная забота, смешанная с работой. Лингу придется туго. И несмотря на зарождающуюся связь между Лингом и их подопечной, Николай и Вадим уже ближе к ней и, когда конфликт разрешился в пользу всех, это лишь укрепило их связь. У Линга в запасе только хорошая вежливая совместная работа. Это начинающаяся постройка взаимоотношений, которую можно остановить только на стадии рабочих отношений, если постараться.

Против страны и совместной работы у Николая, как и прежде, нет никаких возражений. Но отдавать своего союзника он не собирается. Между странами будет мир. А вот между ним и Лингом будет противостояние. Ничего обидного или личного. У каждого своя страна, свои идеалы и свои цели. И раз у обоих есть желание заполучить специалиста, то придется поиграть в перетягивание каната.

Вадим цели Николая понимает и одобряет, хотя не согласен втравливать в это подопечную. Ведь будут грызться по тихому меж собой, что будет по-тихоньку давить на нервы. Но ведь не подкопаешься – у обоих интересы стран за спинами, только почему так взъелись друг на друга? Или уже встречались? Вполне возможно. Ведь Коля с Лингом так по-свойски поздоровался, когда они приехали. Вадим решает, что пусть грызутся. Остановить их не выйдет. Это всё равно, что остановить мчащиеся навстречу друг другу локомотивы. Его задача: уберечь подопечную, а их ругань, к сожалению, то, что за гранью его полномочий и возможностей. Придя в мир с самим собой, Вадим осмотрел обоих ясным взглядом, снова подпёр щеку кулаком и начал неспешный разговор с подопечной.

Разговор плавно перетекает на возможные варианты сотрудничества с гуинер. Линг и Николай подключаются к разговору.

Напряжение последних дней сменяется спокойствием. Волк, получивший кличку Шторм, приходит в себя окончательно на следующие сутки и начинает бегать за Лингом хвостиком.

Вечером их небольшой группе удается остаться с глазу на глаз.

– Коль, скажи, что происходит? – спрашивает Наташа. Она сидит ровно на том же месте, что и в прошлый раз. Рыжий свернулся в клубок у неё на ногах. По правую руку от неё сидит Вадим, соприкасаясь с ней плечами. Николай садится слева от неё.

– Пришло распоряжение: ни в коем случае тебя не выпустить из рук, – сообщает он. – Китай слишком интересная страна, чтобы ты не пожелала сюда перебраться.

– Мы будем жить там, где захотим, – напоминает Наталия. – Что до ваших вопросов о моём переезде, то это ничего не даст и не отнимет. Мы живём по-своему. Поэтому не идём к людям. Мы можем помогать и работать вместе, но оттого, что я, условно говоря, буду жить не в Москве, а в Пекине вам от этого хуже не будет. Есть вещи, которые не подлежат разделу. Представь себе озеро, и раздели его ниткой по поверхности пополам. Если ты поможешь одной половине, недавая этой помощи зайти на другую часть, то вторая половина без помощи умрет, но и первая половина умрет вместе с ней. Ваши границы – для вас, людей. Для таких, как мы, свои законы, потому что мы связаны с миром вокруг, а люди лишь сами с собой.

– Но если озеро на территории противника осушить, а на нашей наполнить водой, то противник умрет, – Николай наблюдает за лицом подопечной.

– А потом засуха с жаром и ветром придет на вашу территорию, – спокойно продолжает она его цепочку, беззвучно возражая ему же. – Если рванет Йеллоустоун, задохнётся весь мир, а не только определенные страны. Кстати, по этому поводу, – резко меняется в лице Наталия. – Пристально следите за Японией в ноябре и декабре. Землятрясение прогонит или уничтожит всех жителей. Япония, как государство, перестанет существовать, – Вадим удерживает кашель, чтобы не прервать подопечную, помня о трансе и болезненном выходе из него. – После там будут небольшие клочки суши, но ходить туда не советую. Всё вокруг будет в камнях и мелководьях. Пройти на технике там будет невозможно. А плыть придется через акул и хищных рыб. Они будут там обитать. Они есть и сейчас, но потом будет в разы больше.

– Когда? – тихо спрашивает Вадим, боясь оторвать от работы. – Какой год?

– Этот, – кивает Наташа, будто этот год находится перед ней. – Нынешний. Вторая половина ноября – начало декабря.

– Не слишком ли скоро? – спрашивает Вадим у Николая. – Там же вроде столетие давали.

– Даже более того, – соглашается пораженный Николай. – Считалось, что Япония медленно уйдет под воду, как острова в океане.

– Наташ, это точно? – смотрит с некоторой надеждой Вадим на неё. Ещё одна крупная катастрофа. Ещё одно изменение в мире.

– Точно, – твердо говорит она. – Но будем надеятся, что нет.

– Умеешь успокоить, – Вадим ерошит волосы. В голове бьётся один вопрос: "И что теперь делать?"

– Эвакуацию производите либо до начала. Либо после, – Наташа опускает взгляд, подсчитывая что-то, – четвертого толчка. Пятый расколет линию материка пополам, а затем начнет сдавливать её, чтобы сломать. Знаете как печенья-крекеры ломаются? – Вадим машинально отвечает: "Ага". – Вот это и останется. Япония не уйдет под воду, – Наташа опускает горизонтально развернутую ладонь вниз, – в прямом смысле. Она будет разрушена и уничтожена.

От предсказания вокруг будто всё темнеет. Это не прогноз цунами, не подсчет возможных жертв разрушений. Это ужасающе холодная тьма, болезненно обнимающая и сдавливающая в своих путах.

"Почему так страшно?" – Николай смотрит вдаль. И каждый вздох наполнен острыми льдинками, густой патокой заполняющей всё внутри.

Улететь им удаётся через два дня. Шторм на прощание трётся о руку Линга и даёт себя погладить комменданту базы.

Они тепло прощаются в кабинете. Рыжий забирается на плечи Наташи, ставит лапу на подставленный локоть, а вторую протягивает Лингу. Мужчина пожимает ему лапу. Затем прощаются мужчины: жмут руки, обнимаются, хлопая друг друга по спинам. Наталию же Линг обнимает. Вадим фыркает на эти нежности, понимая, что это напоминание о "весёлом разговоре". После они уже вполне церемонно жмут руки у трапа самолёта. Коммендант и Наталия почти церемонно жмут руки, но в глазах комменданта плещется теплая улыбка. Рыжий машет Лингу лапой. У трапа с Дмитрием прощаются несколько китайцев. За несколько дней они успели подружится.

Гуинер сопровождают самолёт до границы своих земель. Наташа улыбается на их предложение пошутить и передает идею остальным:

– Есть предложение создать вокруг нас туман. Мы будем видеть через него, а нас – нет.

Группа выдахает взволнованно и потрясённо, не пряча своего интереса. Прибыть с шиком на аэродром – что может быть круче?

Николай переглядывается с Вадимом, стоящим в проходе между креслами. Вадим усмехается и уходит к пилотам, чтобы вернутся почти сразу же и позвать Наташу с собой. Рыжий первым залетает в кабину пилотов и осматривается. Второй пилот с интересом смотрит на него:

– Много, кого видел, но лису на борту впервые везу.

– Это лис, а не лиса.

– Прошу прощения, – без тени улыбки извиняется пилот.

– Сказали, вы туман хотите вокруг нас сделать, – первый пилот, обернувшись, улыбается, глядя на лиса. – Какая дальность? Какой будет туман? Густой?

– Прозрачная дымка. Удаление в полкилометра. С земли это будет густой темный туман.

– Землю успокоим, – кивает первый пилот. – Делайте…

Наташа связывается с гуинер, раньше, чем пилот успевает договорить:

– … Всё спокойней будет.

– Уже, – говорит она ему. Пилот бросает на неё быстрый взгляд и разворачивается к лобовому стеклу.

Едва заметная прозрачная дымка, словно щит разгоняет облака, делая их прозрачными. Все внезапно становится ярким и отчётливым. В левый бок самолёта бьет солнечный свет. Наташа подхватывает Рыжего на руки, давая ему обзор. Впереди у них становящиеся прозрачными облака подсвечены лиловыми и золотыми оттенками. Оттенки меняются превращаясь в огненно-красный, темновато-бежевый, словно плитка молочного шоколада, или нежно-кремовые, как мороженное. Линия облаков приближается.

– Мы больше не нужны? – спрашивает Наташа.

– Останьтесь, посмотрите, – предлагает второй пилот. Наташа оборачивается. Вадим кивает.

Самолёт пересекает границу облаков. В прозрачных облаках солнечный свет играет разноцветными красками, вспыхивая северными сияниями и маленькими волнистыми радугами.

Стоит облаку закончится, как самолет выныривает в пустое пространство. Темные облака впереди стремительно светлеют, впитывая в себя краски солнечного света, и самолёт вновь окунается в игру прозрачных облаков.

Наташа тихо извиняется и разворачивается, чтобы уйти вместе с Рыжим. Вадим будто просыпается от транса. Первым открывает дверь, осматривая обозримое пространство, все взбудоражено смотрят в иллюминаторы. Самолёт большой и мест у окон много, поэтому каждый если ни у окна, то сидит на соседнем кресле, наклонившись в сторону иллюминатора. Николай смотрит в окно, наслаждаясь видом. Дмитрий смотрит с полным восторгом.

Стоит им появится в проходе, взгляды скрещиваются на них. Вадим оглядывает всех наметанным взглядом. Агрессии или страха в салоне нет, значит подопечной ничего не грозит.

Вадим провожает её до кресла и тихо спрашивает: