Домик в Ницце. Сборник рассказов

Проходя мимо мусорной свалки, Ирина Петровна заметила старый шкаф. Какая-то женщина пыталась отодрать от него заднюю стенку. Приглядевшись, Коровкина узнала свою подругу. Даже не удивившись ее поведению, Ирина Петровна на одном дыхании рассказала обо всех переживаниях сегодняшнего дня.

– Скажи спасибо судьбе, что ты начала писать, а не рисовать! – грустно сказала подруга. – Вот мой муж рисует! Если бы ты знала, сколько стоят краски, кисти, я уже не говорю про холст. Это вообще нам недоступно. Видишь, отдираю от шкафа для него оргалит. И от его картин одни проблемы. С нами уже все соседи не разговаривают. Вышел он как-то во двор на этюд. Стал рисовать нашу улицу. Подходит один сосед: «Нарисуй мою собаку, – говорит, – она уже старенькая, хочу увековечить память о ней». Другой, по той же причине, просил запечатлеть тещу. Третий, вообще, привел всю семью, включая кошек. Мой нарисовал, ему краски не жалко. Так они еще и не довольны: там мелко, где-то сходства мало, где-то, наоборот, слишком много. Короче, пиши рассказы, это еще не худший вариант.

Поблагодарила Коровкина подругу и пошла дальше. По дороге мысленно представляла себя то у мольберта с кистью в руке, то танцовщицей в бальном платье, то наездницей на лихом коне. «Нет, что и говорить, судьба благосклонна ко мне – писать рассказы и безопаснее, и дешевле», – подумала Ирина Петровна, достала свой заветный блокнот и стала записывать в него нахлынувшие мысли, чтобы осчастливить мир очередной нетленкой.

Ночь перед призывом

Было уже далеко за полночь, когда раздался телефонный звонок.

– Мама, я с друзьями. Задержусь, – прозвучала дежурная фраза.

– Шурик, тебе завтра на призывной пункт, а ты даже рюкзак не собрал, – по привычке возмутилась я, удачно поменяв слово «школа» на «призывной пункт».

– Не беспокойся, все будет ОК,– уверенно ответил Шурик и повесил трубку.

«Завтра я стану солдатской матерью»,– подумала я. В голове мелькнул образ: сухонькая старушка, повязанная белым платком, по щеке катится слеза. Я посмотрела в зеркало: стройная молодящаяся женщина, стильная короткая стрижка, джинсы, футболка.

– Ты теперь мать солдата, – строго сказала я своему отражению. – Перестань улыбаться. Пора взрослеть!

Я зашла в комнату сына. Среди обычного беспорядка валялись купленные к армии вещи. Открыла рюкзак, нашла выданный в военкомате список, стала читать: «Каждый призывник должен иметь при себе…». Призывник…

Я вспомнила наш отъезд. Аэропорт Шереметьево. Шурику два года. Мы уже прошли таможенный контроль и поставили свой багаж на весы. Вдруг я почувствовала, что сына рядом нет. Шурик пролез под заграждениями и бежал обратно, в глубь аэропорта. Я кинулась за ним, но дорогу преградил таможенник. Стала кричать провожающим родственникам, но те от горя ничего не понимали. Конечно, ребенка поймали, вернули родителям и благополучно привезли в новую страну.

– Что это было? – спросила я себя, – предостережение, знак «свыше» или просто детская шалость?

Аэропорт имени Бен Гуриона. Нас встречала делегация религиозных подростков, учащихся иешевы. Вначале они пели и танцевали от радости, потом подарили всем детям разноцветные пакетики со сладостями. Шурик был очень доволен, он всегда любил подарки.

– Кстати, завтра им тоже дадут подарочные наборы: с кремом для бритья, пачкой кофе,  бамбой и жвачкой, – вспомнила я, так как это были не первые проводы в армию в нашей семье. Все повторяется, но уже на новом витке. О многом сегодня хотелось поговорить с сыном, но он предпочел провести время в компании друзей. Когда-то и я уходила из дома по важным, как мне тогда казалось, делам. Расстроенный ребенок оставался с няней. Все повторяется.

–Итак, надо все же укладывать вещи, – подумала я, достала целлофановый пакет и положила в него зубную щетку и пасту

–Шурик, ты чистил зубы?

–Я чистил их вчера, и мне теперь надолго хватить, – вспомнилась любимая в семье шутка.

«Дети легко переносят эмиграцию. Детям и старикам хорошо в Израиле», – убеждали меня. И я верила. Или хотела верить.

Первый наш дом был в кибуце. Мы с мужем сразу пошли в ульпан, усиленно изучать иврит. Хорошее знание языка – залог будущего благополучия. Шурика отправили в ясли: новая обстановка, новые слова, новые традиции. Ему нравилась пятница, когда пекли пироги, украшали стол (почти как дома, в далекой Москве) и встречали выходной день – святую Субботу. Воспитательница называла это застолье «Шабат шалом».

Услышав новую незнакомую речь, Шурик совсем перестал разговаривать. Ездили на консультации к психологу, к педиатру, к логопеду.

–Мотивируйте его говорить хотя бы знакомые слова, те, что он произносил раньше. Читайте книжки, рассматривайте картинки, – советовали специалисты…

И вот мы сидим на диване и рассматриваем одну из немногих привезенных с собой любимых детских книжек – «Заюшкину избушку»

–Шурик, кто это?

–Заяц, – с трудом произносит ребенок

–А это?

– Петушок.

И вдруг, глядя на последнюю страницу, где нарисован большой стол, самовар, бублики и счастливые петух с зайцем, он радостно кричит:

–Шабат шалом!

С этого момента в семье решили, что ребенок принял и полюбил новую страну. «Детям до пяти лет легко даются новые языки» – написано в педагогических пособиях. И, действительно, несколько месяцев спустя Шурик начал бойко болтать на иврите, намного опережая своих зубрящих грамматику родителей.

Вспомнилось, как я с кибуцниками пила чай в гостиной, с трудом подбирая слова для разговора, с напряжением вслушиваясь в незнакомую речь. А рядом Шурик легко и весело говорил что-то своему новому товарищу.

« Как хорошо он освоил язык», – с гордостью подумала я.

–Почему ты разрешаешь ребенку произносить такие грязные ругательства? – возмутился кибуцник.

А как я могла понять, что говорит ребенок? В ульпане таких слов не изучали. В тот вечер я полностью успокоилась, решив, что сын освоился в новой обстановке, абсорбировался, как говорили в Сохнуте

Я сложила аккуратной стопочкой футболки, трусы и носки, упаковала их в пакет и положила на дно рюкзака. Вещи, привыкшие лежать в домашнем шкафу, завтра уедут в неизвестном направлении.

А есть ли, вообще, у сына чувство дома, после десяти переездов по съемным квартирам? После развода и моего нового замужества?

В семье считалось, что Шурик легко относится к жизни. Цитировали его высказывания во время моего ухода от мужа:

–Мама, а папа поедет с нами?.. А телевизор? А диван?

И через год, об этом же дне:

–Мама, помнишь тот день, когда мы ушли от папы? Мы ехали на такси на новую квартиру, потом зашли в магазин, и ты купила мне пакет чипсов? Так купи мне сегодня чипсы этой же фирмы!

И никакого драматизма в поведении, а в душе?

–Шурик, я приехала к вам всего на месяц, а тебя все время нет дома, ты то на улице бегаешь, то у друзей сидишь, – огорчалась гостившая у нас бабушка.

– Как ты не поймешь, – пытался объяснить ей Шурик, – я могу гулять с друзьями, но для меня так важно знать, что ты ждешь меня дома.

Завтра он пойдет защищать тот дом, которого никогда у него не было. А может быть, все-таки, был?

Школьный психолог объяснял родителям, что сегодня дети, живущие в неполных семьях, более распространенное явление, чем ребенок в традиционно крепкой семье.

–Мне надо было поддержать детей, живущих в нестандартной ситуации, – рассказывал он со смехом, – в начале я полагал, как и вы, что это дети, пережившие развод родителей, взял список класса, и что вы думаете, только трое из сорока живут в нормальной семье! Так кто же оказался в нестандартной ситуации? Эти трое! – И психолог захохотал.

Я тогда тоже заставила себя улыбнуться. Очень хотелось, чтобы психолог оказался прав.

Я второй раз вышла замуж. Дочь мужа, Лера жила с нами.

–Мама, – как-то спросил Шурик, – а если родится еще один ребенок, кто будет его отец?

Услышав, что, скорее всего, это будет мой второй муж, он страшно огорчился: