Домик в Ницце. Сборник рассказов

–Бедный ребенок, на выходные  я  поеду к папе, Лера уедет к своей маме, а ему даже и поехать будет некуда.

Со школой отношения не складывались с самого начала.

В первый же день он зашел не в свой класс, да так и просидел все занятия с другими детьми и учителем

На уроках математики мог складывать и вычитать, только если после цифры стояло слово «шекель».

–Сколько будет три плюс четыре?

–Не знаю

–Шурик, подумай, я хочу тебе дать три шекеля, а папа четыре. Сколько денег будет у тебя в кошельке?

–Семь шекелей, мама, а ты не можешь дать больше?

В третьем классе, в самом начале учебного года, он вдруг продал все учебники. На вопрос, зачем он это сделал, по-взрослому грустно сказал:

–Деньги нужны были.

–Но ведь учебный год только начался, как же ты будешь без учебников, – спросила я.

–Мама, кто же их купит в конце года? – справедливо заметил Шурик.

Меня часто вызывали в школу.

–Учительница думает, что я не делаю домашние уроки, – объяснял Шурик и ни разу не ошибся.

«Что он понял из уроков истории и обществоведения о том конфликте, в котором будет вынужден принимать участие с завтрашнего дня»? – спросила я себя.

Родительское собрание. Раздали оценки за первое полугодие. Шурик возмущен низким баллом по истории, тянет меня выяснять отношения с учительницей. Врывается в класс. Глаза горят, уверенный голос:

–Я ответил на все вопросы контрольной работы! Почему Вы снижаете мне оценки?

Меня всегда поражала местная манера разговора с учителями. Но здесь это считается признаком демократии.

Учительница достает листок контрольной работы, читает

–Вопрос: охарактеризуйте жизнь евреев в Европе после Первой Мировой Войны. Ответ: евреи жили плохо.

–А что, они хорошо жили!? В чем ошибка?

Учительница ищет у меня поддержки:

–Объясните ему, пожалуйста, что гуманитарные науки требуют более пространного ответа.

–Конечно, конечно, – соглашаюсь я, – с ним позанимается бабушка, она кандидат педагогических наук.

–Нет, только не бабушка, – первый раз за время учебы пугается Шурик, – я не вынесу ее рассказов. Хватит с меня «Илиады».

За несколько месяцев до выпускных экзаменов мы с Шуриком пошли покупать кроссовки. Спускались к магазину по улице имени Бялика.

–Шурик, – спросила я, – что ты знаешь о поэзии Бялика? Вы же изучали ее в школе.

Шурик задумался. Ему искренне хотелось ответить, ведь я пообещала купить ему фирменные кроссовки за 450 шекелей. Но вспомнить ничего не удалось.

–Мама, – честно признался он, – помню только, что учительница сказала: «стихи Бялика будут на выпускном экзамене»

За воспоминаниями я полностью собрала рюкзак сына. Застегнула молнию, поставила его посредине комнаты, как инородный предмет среди такого родного и до боли знакомого беспорядка. Завтра Шурик наденет военную форму, получит солдатский номер и станет защитником  для израильтян и «сионистским врагом» для палестинцев.

Далекая от религии и сионистских идей, до сих пор говорившая на иврите с акцентом и грубыми ошибками, порой смешная и нелепая в своей «русской» манере одеваться и со своим «советским» стилем поведения, я горячо и искренне полюбила Израиль. Смог ли полюбить эту страну и мой, вечно подшучивающий над матерью, сын? Я хотела спросить его об этом сегодня, но была рада, что не смогла.

Как хорошая мать, я два раза пыталась обучать его музыке. И оба раза неудачно.

Первый раз к нам домой пришел молодой учитель с органолой. Шурик увлеченно нажимал на клавиши, учитель с тоской разглядывал пейзаж за окном.

–Пожалуйста, не отвлекайтесь, следите за инструментом, – попросила я молодого человека. – Пока Вы смотрели в окно, Шурик открутил половину кнопок.

Учитель ушел с урока, в одной руке неся органолу, а в другой мешочек с отвинченными частями. Больше он не приходил.

Эстафету по обучению музыке приняла опытная преподавательница из Киева.

-Какую мелодию ты хочешь разучить? – сладким голосом спросила она, пытаясь вызвать у ребенка интерес к занятиям.

–Я хочу играть гимн Израиля, «Атикву», – четко ответил Шурик.

«Вырастила патриота», – гордо подумала я.

Шурик, действительно, упорно занимался и, в конце концов, научился играть гимн

Как-то, хлопоча на кухне, я услышала мелодию «Атиквы», раздающуюся из детской. Боясь вспугнуть сына, я осторожно заглянула внутрь. Шурик стоял у органолы и играл мелодию гимна. На ковре были расставлены фигурки игрушечных футболистов. В центре развевался самодельный флаг.

–Начинается первенство мира! – гордо заявил Шурик, увидев меня.

Другие мелодии он разучивать отказался и патриотических чувств больше не проявлял.

«Армия полезна для мальчика, в ней вырастают настоящие мужчины», – говорили мне знающие люди. Очень хотелось верить…

Тихо открылась дверь. В квартиру зашел высокий красивый парень.

–Почему ты еще не спишь? – удивился он. – Утром рано вставать. Разбуди меня полшестого. Мне надо сбрить бородку.

Я внимательно присмотрелась, но редкую щетинку на его лице назвать бородкой было нельзя при всем желании.

– Спокойной ночи, Шурик, – сказала я. – У нас завтра трудный день

Параллельные миры

Инна влилась в наш дружный коллектив – отдела экспорта матрасов фирмы Аминах – сразу после праздника Песах, то есть весной. Буквально через два дня мы были посвящены во все подробности ее личной жизни. А жизнь ее крутилась вокруг сына Глеба.