Время любить

В прихожую зашла домработница, Алена передала ей букет нарциссов, и они с Давидом прошли в гостиную.

– Дава, где ты ходишь? Твой любимый баранчик уже три раза остыл и сейчас выпрыгнет со стола и убежит! Договорились же на шесть! – Игорь взял с тарелки гренок со шпротиной, целиком запихнул в рот и налил себе в стакан компот.

– Прожевать не забудь, а то один раз в детстве ты проглотил солдатика, и нам пришлось везти тебя в больницу.

Давид пожал руку Илье, отобрал у Игоря стакан, немного отпил и подошел к Сашке.

– Ну давай, знакомь меня со своей девушкой!

Аля стояла спиной и, когда дядя похлопал по плечу Сашку, обернулась и посмотрела в глаза Давиду.

Стакан, который он держал в другой руке, выскользнул из пальцев и беззвучно упал на ковер.

– Какой я неуклюжий, – пробормотал Давид, поднимая с ковра хрусталь.

– Ну это не новость! – Сашка засмеялся и похлопал дядю по плечу. – Это Аля. Моя девушка! А это мой любимый дядька, которого все называют просто Давидом.

– Аля! – Девушка протянула руку для знакомства, и мужчина рассеянно ее пожал, выдавливая из себя улыбку.

Алена все это видела, как в замедленной съемке: вот Давид кладет руку на плечо Сашке, в это время оборачивается Аля, они встречаются взглядами, и на ковер летит бокал. Как итог – вишневая клякса на белом ковре, и глаза Давида, в которых смертельный испуг. Никто, кроме Алены, не увидел замешательства Давида и долгий, выжидающий взгляд Али. Это был взгляд кошки, выслеживающей воробья.

Все уселись за стол, подняли тост за женщин и стали накладывать в тарелки закуски.

Алю посадили с одной стороны от Алены, с другой был Сашка. Давид же сидел напротив них. Он растерянно и как-то безучастно ковырнул еду вилкой и поднес ко рту. Его взгляд был задумчивым и немного раздраженным. На Алену он не смотрел. Он как будто отключился, поедая нелюбимый салат.

Алена хотела промолчать, но не смогла.

– Как давно ты полюбил оливье? – спросила она даже не улыбнувшись.

Давид сглотнул, кинул взгляд на Алену, потом вниз, как будто увидел содержимое своей тарелки впервые, и, продолжая ковырять салат, ответил:

– Горошек сегодня мягкий, мне нравится.

Алена поднесла полную вилку ко рту, прожевала и заметила:

– Да. Сегодня он получился особенным. Исключительно вкусным!

Краем глаза она наблюдала за Алей, которая за последнюю минуту уже, наверное, раз пять вытерла губы салфеткой.

Игорь с Ильей завели разговор про путешествия, Сашка стал в очередной раз восхищаться Кенией, Давид пытался следить за их разговором, даже несколько раз кивнул близнецам, что согласен с их точкой зрения, но в мыслях явно был очень далеко.

Попрощался он со всеми внезапно: поднес телефон к уху, а потом вдруг сказал, что ему срочно нужно идти, и убежал в прихожую.

Сашка пошел его провожать, Аля в это время выпрямила спину и еще раз промокнула губы салфеткой.

Уже перед сном, раз за разом прокручивая в голове этот эпизод, Алена все больше уверялась в том, что Аля и Давид знакомы.

И пугало ее не их знакомство, а то, что Аля знала и была готова к тому, что сегодня она увидит Давида.

Она ждала его. Поэтому так и нервничала, поэтому теребила подол юбки, вытирала губы салфеткой и почти ничего за вечер не съела.

Для каждого дела под небом есть свой час

Эти последние месяцы Алена больше всего не любила засыпать и просыпаться.

Шел сто двадцать второй день, как ей не хотелось возвращаться в этот мир. Самым страшным было то, что она знала – ничего не изменится. Лучше не будет. Время не лечит. Оно – как мазь от ожогов – только притупляет боль. Но шрам все равно есть, он тянет, ноет, зудит.

Время – это просто наркотик, который делает боль не такой острой, отвлекает, подсовывает новые проблемы. Как малого ребенка, чтобы он не плакал, завлекают игрушками, так и взрослых время пытается заманить новыми знакомствами и перспективами. А перед сном оно теряет эту власть, раны открываются, боль возвращается, тело саднит и ломит.

А утром нужно начинать все сначала. Алена просыпалась и опять пыталась… нет, не забыть его… Она пыталась жить, дышать без любимого мужа. Но случайный запах его парфюма или любимая фраза из кинофильма опять и опять возвращали ее назад, взрывались, кололи острым ножом в сердце, бередили душу.

Алена каждый день уговаривала себя, что нужно еще немного времени, и она обязательно научится. Научится жить без него, дышать, улыбаться. Но она знала, что не научится, а будет просто существовать.

Хотя для счастья у нее было все: пятеро детей, внучка и лучший друг, брат ее покойного мужа, – Давид.

Только счастье-то у всех разное, и главное в том, что она знает, какое оно на вкус и на ощупь. Оно пахло Димой. Оно было Димой.

Он умирал два года. Вроде бы за этот срок все смирились и со страшным диагнозом, и с неизбежностью конца, но, когда его не стало, жизнь стала совсем другой. И с этим ощущением Алена просыпалась по утрам, смотрела на подушку рядом и скулила, как маленькая собачонка.

Дети делали все возможное, чтобы воскресить маму, но это было неподвластно даже самому Всевышнему.

Но Алена училась. Каждый день она училась жить и улыбаться. И у нее даже получалось, особенно на людях, особенно для Сашки.

Алена очень надеялась, что, когда он встретит свою любовь, мама отойдет для него на второй план, и его гиперопека сойдет на нет. Однако Сашка уже четыре месяца как был влюблен, но продолжал контролировать Алену: что ела, куда ходила, как себя чувствует.

Сашка даже вывез ее в Кению и там впервые познакомил с девушкой. Он для Алены был больше, чем сыном. И это знали, вернее, чувствовали все дети. Даже удивлялись, ведь они были Алене родными, а Сашка – приемным.

Он появился в ее жизни, когда ему было десять, и стал не просто сыном, но и отдушиной, другом, помощником. Иной раз он и защищал ее, совсем по-взрослому, словно был не подростком, а зрелым мужчиной.

Потом родились близнецы – Игорь и Илья: одинаковые с лица и абсолютно разные по характеру. Им в следующем году уже тридцать!

Такие взрослые уже и самостоятельные! Алене даже не верилось.

Через пять лет родился Ванька – очень одаренный мальчик. Три года назад он уехал учиться в Америку, ему там очень понравилось, и пока возвращаться он не собирался.

А еще через год Алена родила Дашу. Эта девочка очаровывала всех мужчин, стоило им оказаться поблизости, хотя ее с трудом можно было записать в красавицы. Когда Алена смотрела на дочь, всегда думала: красота ничего не значит в нашем мире!

Когда родилась Даша и Алена увидела девочку в самый первый раз, она разревелась. Дочка была совсем не похожа на своих братьев-красавцев. Те были копия папочки: синие глаза, темные волосы, пушистые ресницы. Даша же – сморщенный комочек с маленькими безликими глазками, широким лягушачьим ртом и острым носом. Она была похожа на мать, но в отличие от нее дочь никогда не считала себя дурнушкой.

– Я самая красивая и умная девочка на свете! – говорила она всем при знакомстве.

– Еще и скромная, – подшучивала Алена.

Чувство превосходства Даше с детства привили любимые мужчины: папочка, Давид и четверо братьев. И она действительно ни на секунду не сомневалась в своей безупречной внешности.

Алене же родители с детства твердили, что она уродина, поэтому она знала свое место и никогда не выпячивалась, наоборот, сидела, как забитая мышь, и боялась пикнуть. Диме стоило невероятных усилий заставить жену поверить, что она – само совершенство. И вроде бы ему это удалось, при нем Алена действительно чувствовала себя самой желанной, но сейчас опять все изменилось. Она смотрела на себя в зеркало и понимала, что это он делал ее красивой, он зажигал огонь в ней: своей любовью, горячими взглядами, жаркими поцелуями, нежными прикосновениями.

И вот этого огня больше нет, он потух вместе с последним выдохом любимого мужа.