Книголюб

– Отлично! Тогда слушай меня внимательно! – Вероника подняла указательный палец вверх. – Пока ты семь раз ему отказываешь, ты параллельно учишься любить себя. Потому что если ты себе не нравишься, то ты никому не нужна: ни маме, ни сестре своей, ни Максу.

Вероника стала рассказывать о самооценке. И слова были правильные, Соня понимала это, но как переделать себя, она даже близко не представляла.

Она давно свыклась, что нравиться она должна Максиму, именно под его вкус она всегда подстраивалась. Он без ума от блондинок? Не беда, что она брюнетка, пару часов в парикмахерской – и светлые кудри «украшают» ее глупенькую голову. Косметика и яркий макияж – она всегда была при параде, и так старалась!

– А знаешь, почему твой Максик даже не замечал твои потуги? – скривилась Вероника. – Да потому что, во-первых, ты не уверенна в себе! Даже в короткой юбке ты вечно оглядываешься, одергиваешь подол, поправляешь волосы и смотришь испуганно и даже как-то затравленно. Во-вторых, ты вечно ему потакаешь и во всем соглашаешься…

Соня перебила ее:

– Я умная женщина! Мудрая!

– Хуюдрая! Никогда в жизни мужчина не будет уважать женщину, которая не имеет своего мнения и прогибается по любому поводу. Кому нужна бесхребетная баба без характера? Ты же не высказываешь своих предпочтений и не проявляешь себя, ты тупо ему подчиняешься. Мудрая она… рабыня, вот ты кто!

– Ладно, все, сдаюсь.

– Подойди к зеркалу, – приказала Вероника.

Софья послушно встала и подошла к огромному, во весь рост зеркалу в раме из серого мрамора. Выглядела она сегодня ужасно, и не из-за гипса на руке, а потому что устала. Ночью в больнице так и не удалось нормально поспать, то нянечки по сто раз заходили в палату, то в коридоре кто-то громко кашлял и шаркал ногами. Все, чего девушке хотелось сейчас – добраться до дома, нырнуть в свою постель и не просыпаться до утра. Эти мечты были прерваны Вероникой:

– Теперь честно отвечай на мои вопросы, только честно, договорились?

Соня кивнула.

– Как тебе то гнездо, что у тебя на голове?

Соня посмотрела на свое отражение, как будто видела впервые, и призналась:

– Ужасно. Я давно хочу вернуть себе мой темный цвет. Только чтобы они не кучерявые были, а выпрямить.

– Угу, как у всех этих уточек надувных, да? И губы варениками тоже нравятся?

– Нет. Надувные губы ужасны.

– Хоть тут вкус не хромает! Дальше идем. Фигура?

– Конечно, нет!

– А почему ничего не делаешь?

– Пробовала. Ничего не получается. Срываюсь.

– Придется постараться. Ты должна себе нравиться. Не Максу. А себе. У тебя пять килограммов лишних.

– Макс говорит, что десять…

– Так… не беси меня… сильно он разбирается, у него скорей всего уже давно пивное пузо торчит.

– Ничего у него не торчит, – возразила Соня, – он каждый день спортом занимается.

– Вот и ты займешься. Я как раз купила годовой абонемент в спорт-клуб Романов, и у меня есть месяц бесплатного посещения для друга. Будешь ходить каждый день и отчеты мне посылать.

– С гипсом? – округлила глаза Соня.

Вероника посмотрела на ее руку, как будто впервые увидела на ней гипс, потом перевела взгляд на свою.

– Да… что-то я забыла про это… ладно, тогда пока только строгая диета: сто граммов отварной куриной грудки и салат из капусты с огурцом. Питаться этим только когда понимаешь, что умираешь с голоду. Так целый месяц. Итог – минус десять кило. Проверено лично мной.

– Попробую…

– Действовать, а не пробовать надо. Сегодня ты уже не успеешь, тебе отдохнуть после больницы надо, но завтра ты красишься в свой натуральный цвет. Хочешь выпрямить волосы – на здоровье. Ну и самое главное. Когда Макс приходит к тебе в квартиру – ты просишь его уйти. Говоришь, что поняла, что вам не по пути.

– Вообще-то это его квартира.

– Какая разница? Он же не выгонит тебя? Потому что ты его женщина, пусть не жена, но мать его сына.

– А если выгонит?

– Тогда полный трындец.

– Кому? Мне?

– Всем вам. Если мужик может выгнать мать его ребенка на улицу, то зачем нам такой мужик?

Софья опустила глаза и стала отколупывать лак на ногтях.

– Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Готова идти домой?

– Да.

– В силах уверена?

– Да!

– Вот это настрой. Молодец. Вперед!

Соня вышла из подъезда и огляделась. Какой же замечательный район Хамовники – самый центр города. Соня обожала Москву. Ей, как человеку искусства, было сложно ходить и смотреть под ноги. Она вечно задирала голову и рассматривала здания. И сейчас она вышла и с замиранием посмотрела на дом, в котором жила подруга: старинный, ухоженный, окруженный красивыми, спорящими друг с другом по броскости домами. И совсем недалеко от Арбата.

Давно она тут не была!

Соня начала подрабатывать на любимом ремесле в шестом классе.

Как-то в художественной школе ей задали написать церковь в старом городе. Неподалеку от школы находился прекрасный Хохловский переулок, где частенько с мольбертами пропадали будущие художники. Очень характерный переулок с перепадами высот: не прямой, а постоянно изгибается, и тот, кто идет по нему первый или даже второй и третий раз, быстро теряет ориентацию.

Соне приглянулась Троицкая церковь, стоящая на изгибе этого переулка – кирпичный храм с богатым резным белокаменным декором, с ярусной композицией – яркий образец стиля «московского барокко».

Склонив голову набок, Соня принялась задумчиво водить кисточкой по холсту, и даже не заметила, как позади нее остановился мужчина. Почти закончив картину, она потянулась и, краем глаза заметив его, отметила немного неопрятный костюм в серую елочку в пятнах от желтой гуаши и стоптанные туфли. Глубоко вздохнув, она открыла рот, чтобы попросить его не стоять за ее спиной, как обернулась и замерла. Перед ней был дедушка. Забавный и сразу понятно, что добрый – его карие глаза уже улыбались ей, а смешной белый чуб, высунувшийся из-за нелепой соломенной панамки, напомнил любимого домовенка Кузю.

Указав на ее пейзаж, длинным, похожим на сосиску, указательным пальцем, он сказал: