Рассказы, повести, сценарии и другое

Распахивается настежь дверь, влетает Звягинцев.

Гнев так и клокочет в нём. Оглядывает всех собравшихся:

– Сидите тут, кайф ловите? Чаи распиваете? Всех вас чёрт раздери! – он сдирает с себя пиджак, бросает на пол и топчет его, самая банальная истерика налицо.

– Что случилось? – кричит Люба, бросаясь к мужу.

– Пошла прочь, бесовка! – вопит и брызжет слюной Сергей.

Ксения встаёт, выходит на кухню, наливает в высокий стакан воду, возвращается обратно, выплескивает всё содержимое стакана Звягинцеву в лицо. Тот застывает и мгновенно замолкает. Рахиль сидит, смотрит не на героя спектакля, а на Егора.

– Всё, – вдруг произносит Сергей, – поехали.

– Куда? – всхлипывает Люба.

– Я сказал – поехали. И не перечить мне!

Рахиль обнимает Любашу за плечи, подталкивает к двери:

– Не противься, делай, как муж велит.

– А я, – сладким голосом «вопрошает» Егор, – тоже должен?

– Все, все. В машину!

Натура.

Во дворе дачи. Все рассаживаются. Звягинцев срывается с места, визг тормозов, ворота распахнуты.

– Стой, полоумный! – кричит Люба. – Ворота закрой.

Машина мчится по шоссе, сворачивает к ферме совхоза, влетает внутрь. Все окна и вообще всё, что было внутри, разбито вдребезги. Как будто самум прошёл, ураган, торнадо.

– Господи! – Любаша оглядывается. – Надо в милицию заявить.

– Помешалась совсем? Как мы объясним, откуда весь этот цех? – кричит на жену Сергей.

– Я предупреждал, в нашей стране бизнес в одиночку, тем более без крыши вести невозможно, – Егор говорит тихо, даже сочувствие, ласковость в голосе, – но ты же упрям, как слон. Уступил тебе все акции – владей, и что? Погубил наше дело!

– Это кто тут об уступках вякает? – Любаша красная, злая, аж присвистывает сквозь стиснутые зубы. – Благотворитель хренов!

– Замолчи, женщина! – Сергей пытается оттащить жену подальше, он-то её нрав знает,

– Кто всучил нам акции? Кто за них отхватил огромный куш? Я-то всё понимала, это только мой раззява доверчивый купился на все твои выверты!

– Успокойся, Любочка, потом сама пожалеешь, – Егор ещё «поддал» сладкой ласковости в интонацию.

Люба вырывается от Сергея, надвигается на Букашкина – между ними не больше метра:

– Скорпион, пожиратель жизней! Подавись своими акциями!

– Очень хорошо! Я возьму весь пакет, но только… теперь и цена будет другая.

До сих пор молчавшая, не принимавшая в сваре никакого участия Рахиль, а за ней и почти синхронно Ксения произносят хором:

– Ни в коем случае!

Но Люба всё ближе к Егору, а затем… она вцепляется ему в лицо острыми ногтями. Сочится кровь, алеют полосы на лбу и щеках.

– Ой! – тронув лицо, Егор видит кровь на своих ладонях, вся ядовитая, злая сдержанность, весь лоск слетают с него мгновенно – он визжит, всхлипывает, топочет ногами в роскошных туфлях. – Я ранен, она меня покалечила!

Сергей наконец оттаскивает жену, Ксению и Рахиль вдруг разбирает смех, удержаться просто невозможно, ведь действительно комично выглядит мужчина, трясущийся от страха, увидев кровь.

Сергей бросает с презрением:

– Да подавись ты моей фирмой. Сегодня же и оформим!

И опять Рахиль произносит властно:

– Ни в коем случае!

– Это почему же? Видите, что случилось? Так хоть деньги получу, новое дело открою.

– Сейчас я вам всё быстренько растолкую. Ну, во-первых, я тут справочки навела. Ваш Егорушка сегодня ниоткуда не возвращался.

– Я прилетел утром.

– Да? На каком рейсе?

– Не помню.

– В Шереметьево?

– Да.

– Чей самолёт?

– Айр Франс.

– Рейс 6542?

– Да.

– Он прибывает в 15 часов 45 минут. То есть вы ещё и не прилетели, так как сейчас 15 часов. Во-вторых, Егор Букашкин хоронил свою жену, из Москвы никуда не выезжал. В-третьих, журналистка, которой он хорошо заплатил за те похвалы, согласилась выстрелить целую обойму пасквилей сейчас. В-четвертых, полагаю, весь этот погром, что мы наблюдаем, он и устроил, быть может, даже собственными руками. Что касается погрома, прямых доказательств у меня нет, а вот предыдущие пункты неоспоримы.

– Враньё, враньё! Не можете вы наводить никакие справки. Жалкая пенсионерка из Израиля, тоже мне агент! Лезут, прут, как тараканы из щелей, длинные носы везде свои тычут, до всего им дело есть!

– Она прожила здесь всю жизнь, – встревает в «монолог» Сергей, – с половиной Москвы знакома, ничего удивительного. Если Рахиль назовёт имя журналистки, поверю остальному, и, может, тогда я избавлюсь от тебя на всю оставшуюся жизнь!