Зимняя месть

– Ага, – ответил Аркадий и машинально уложил плед в корзину. Сверху он сложил то, что приготовила к укладке Янина, и с чувством выполненного долга опустил крышку и застегнул замочек.

– Аркаша! Неси всё вниз! – донёсся до него голос Янины из кухни.

– Несу, дорогая! – Он послал ей воздушный поцелуй и только потом сообразил, что она не видит его через стену, поэтому крикнул: – Чмоки! Чмоки!

– Взаимно, Аркашечка! Да, забыла тебе сказать, нам по пути нужно ещё в одно место заехать.

– Заедем, – не придавая большого значения её словам, отозвался он.

* * *

Глаша и Азамат собирались отмечать Новый год в квартире Глаши в компании её и его родителей. Запланировано было, что это будет не просто встреча Нового года, но и помолвка.

Азамат возился на кухне с мясом, ревностно не допуская к нему Глафиру. А Глаша наряжала небольшую, но пушистую ёлку, которую Азамат закрепил на подставке.

Глашина мама накануне привезла коробку старых ёлочных игрушек из дома. Она считала, что игрушки, подаренные Глаше в детстве дедушками, бабушками и родителями, привнесут в новую Глашину жизнь тепло и уют родительского дома. Глаша не стала спорить с матерью, решив повесить на ёлку и старые игрушки, и те, которые купил недавно Азамат. «Пусть висят вместе, – думала она, – и привыкают жить в гармонии».

Время от времени Глаша прерывала своё занятие и приходила к Азамату на кухню. Она вставала у порога и начинала вздыхать.

– Женщина! Чего тебе? – спрашивал он сердито и добавлял: – Ты мешаешь мне!

– Как я могу тебе мешать? – обижалась Глаша.

– Ты отрываешь меня от творческого процесса!

«Тоже мне творческий процесс – мясо жарить», – думала она про себя, но вслух своих крамольных мыслей не высказывала. Вместо этого она сопела, как соседский широколобый щенок, добиваясь внимания.

– Глаша! – восклицал Азамат. – Опять ты за своё!

– Азамат! Родненький! Я так беспокоюсь за Машку!

– Она взрослый человек.

– Но она в депрессии!

– В чём в чём она?

– В депрессии!

– Ты нянчилась с ней целый год! И я тоже.

– Но, может, я съезжу и взгляну на неё хотя бы одним глазком? – продолжала канючить Глаша.

– А может, нам вообще помолвку отменить? – предложил Азамат.

– Нет, не надо! – испугалась не на шутку Глаша.

– Почему это не надо? – спросил он. – Ну её на фиг, нашу с тобой личную жизнь! Можно ещё и с работы уволиться! И посвятить всё своё время Маше!

– Азамат! Ты же знаешь, я совсем не это хотела сказать!

– Я уже не знаю, что ты от меня хочешь! – начал сердиться он. – Иди наряжай ёлку и оставь меня в покое.

– Ладно, ладно, не кипятись, я ухожу!

– Куда уходишь? – на этот раз испугался он.

– Туда, куда ты меня послал, – невольно улыбнулась она.

– Я тебя никуда не посылал! – Чёрные глаза Азамата смотрели на неё подозрительно.

– А вот и посылал! – притопнула она ногой.

– Куда?!

– Ёлку наряжать!

– А, – успокоился он, – так вот иди и наряжай, – и пробормотал ей вслед: – Говорил же мне отец: «Азамат, сынок, не связывайся с русскими девушками!» А я, идиот…

– Ты не забыл, что у тебя мама русская? – ехидно спросила Глаша, приостановившись.

– Э! Женщина! Ну и уши у тебя! И вообще, не трогай мою маму!

– А вот и трону! – Глаша показала ему язык. – Как только твоя мама переступит порог, я сразу обниму её! Получил! Да?!

Азамат замахал на неё руками, потом подошёл к двери и закрылся на кухне изнутри.

– Эй, ты! – Глаша заколотила по двери кулачками.

– Женщина! Не безобразничай! Иди наряжай ёлку!

– Раскомандовался тут, – проворчала Глаша и вернулась к наполовину наряженной ёлке. Она уже хотела встать на табуретку, чтобы навесить бусы и дождь, но передумала, села на диван, взяла свой сотовый и набрала номер подруги.

Мария откликнулась сразу.

– Привет, Глаша!

– Привет, Машунь! Ты как?

– Нормально.

Глаша старательно прислушивалась к голосу подруги, стараясь понять, в каком она настроении. Хотя и так понятно, какое у Машки настроение.

– Маш! Может, приедешь к нам? Азамат мясо готовит! Запах с кухни – пальчики оближешь! А я ёлку вот-вот закончу наряжать.

– Нет, Глаш! Вы уж как-нибудь без меня. Тем более Азамат сказал, что у вас и празднование помолвки назначено.

– Когда это он тебе сказал? – подозрительно спросила Глафира?