Гобелен с пастушкой Катей. Книга 5. Бледный силуэт Луны

Приятно было, душа моя Вера, получить письмецо, в коем поздравления перемежались с вопросами. Поздравления по части избавления от Страшного суда я принимаю, он буквально въелся в печенки. Правда, теперь я понимаю, что покинутая мною Португалия – чудесная страна, и вспоминать ее буду с тихой грустью.

Известия об отечественном кризисе с дефолтом мы имели в горячке переезда и почти затеряли меж пакуемых вещиц, поэтому обошлись легким испугом. Что касается нашего пребывания у родных, то первыми впечатлениями я делилась, и они практически не изменились. Как я писала, в этой замечательной стране люди потратили полтысячи лет, чтобы создать своим гражданам богатую и свободную жизнь. У них получилось.

Тетушка Марта, у которой я квартирую в большом уютном деревенском доме, оказалась приятной, очень энергичной старушкой, привязалась к Мике, и нам у нее очень неплохо живется. Все у нее в доме прекрасно.

Кроме одного, но секрет я открою только тебе, Веруня. Как все старосветские немки, тетушка Марта делает из домашнего хозяйства культ, оттого гостям приходится делать вид, что набожное отношение к домоводству вполне в порядке вещей. Не хочется огорчать тетушку Марту, во всем остальном она безупречна, даже немножко говорит по-русски. Ее вывезли из России в сознательном, хотя и юном возрасте. Ее дочери Эстер и Флора, тоже приятные дамы, у обеих взрослые дети, а единственного сына Вальтера я пока не видела. В родственном конклаве имеется еще одна старушка, тетя Эрика, она живет неподалеку в приятном доме для состоятельных старичков, я у нее побывала. Мама тоже ездила знакомиться, а папа встал в позу и не поехал.

Сейчас объясню почему, заодно тебе будет любопытно узнать о тете Эрике, как и мне было любопытно с ней познакомиться. Так обнаружился замечательный семейный сюрприз и секрет, хранившийся под спудом более 50-ти лет. Тетя Эрика – дочь дяди Макса, он остался на пару с дедом Феликсом караулить семейную недвижимость. Дед Феликс умер сам, а его брат Макс сгинул в Соловках за какие-то инженерные упущения. С его семьей связь была потеряна, никто даже не заикался, что за Уралом имелись двоюродные Эрика и Генрих. Представь себе, каково было всеобщее удивление, когда среди родных в Цюрихе обнаружилась тетя Эрика и сказала, что ее брат Генрих умер в Екатеринбурге не так давно. У него остался сын, некий кузен Сережа, он скоро приедет и с ним предстоит знакомство.

Так, с чего я, бишь, начала? С удивительного факта, что папа не пожелал знакомиться с тетей Эрикой. И вот почему… Старушка Эрика оказалась изменницей Родины. «Мой отец и дед перевернутся в гробу, если я поеду в гости к изменнице Родины!» – произнес папа, отказался от визита к тете Эрике, и маму отпускал к ней неохотно.

В кратком изложении история старушки Эрики выглядит так. В самом начале войны ее как врача-хирурга мобилизовали в действующую армию, невзирая на сомнительное немецкое происхождение. Летом 41-го Эрика Зибер 32-х лет угодила в плен вместе со своим военно-полевым госпиталем, одна армия стремительно отступала, другая спешила вслед, и вихрь истории унес с собой тетю. Врачи, в особенности, хирурги требовались на театре военных действий всем и везде, тетя долечивала своих раненых, потом к ней под нож автоматически стали поступать пострадавшие с другой стороны, тетя Эрика резала и шила их тоже. Так завещал Гиппократ. Однако по законам военного времени она стала изменницей Родины, и когда армии поменялись ролями, ей пришлось уйти вместе с отступающей. СМЕРШ, это вам не Гиппократ.

Где-то на полдороге тетя Эрика обогнала немецкую армию и немыслимыми путями добралась до нейтральной Швейцарии, она знала, что там живут кузен Жорж с кузиной Мартой, плюс две незамужние тетушки, Мета и Кристина. Те приняли ее как родную, невзирая на измену обеим воюющим сторонам. Так тетя Эрика дожила близ Цюриха до глубокой старости, не переставая печалиться о том, что родные в России считают ее пропавшей без вести. Это и была страшная тайна, которую зарубежные родные хранили при редких моментах общения с нами. Отчасти потому, что до самого последнего времени старушка Эрика боялась длинной руки СМЕРШа, но ее можно понять. Окончательно я поняла ее, когда мой личный папа отказался выпить чаю с предательницей.

Ладно, Веруня, я утомила тебя семейной историей, а вот тетя Эрика оказалась весьма забавной старушенцией. Выглядит она в точности, как Сова из «Винни-Пуха», даже шаль на ней похожая, притом старушка отлично говорит по-русски, к тому же блистает язвительным юмором. Для меня лично она припасла работу по специальности, чтобы я «не очень-то кисла по хозяйству у добрейшей нашей Марты» – так выразилась изменница тетя Эрика. Дело в том, что старушки решили разобраться в семейном архиве, он пролежал у дяди Георгия более полувека, а после его кончины плавно перешел к тете Марте, поскольку остальным наследникам был абсолютно по фигу. Там громоздятся горы переписки на трех языках, старшее поколение активно обменивалось новостями после разъезда. Писали бойко на трех языках: по-русски, по-немецки и по-английски. Английским баловались мой дед и его любимая сестричка Кристина – Крисси, так он звал ее в письмах. Как выяснилось, моя прабабка Эмма была англичанкой, с ума ведь можно сойти от такого количества открытий, свалившихся на голову!

Так вот, немецкой частью архива занимается тетя Марта – читает и сортирует, русскую переписку предков взяла на себя изменница Эрика, а мне предложили изучить письма деда Феликса к тете Крисси. Поскольку и дед мой личный, и язык мне знаком, и время у меня есть. Кузина Ирочка бывает наскоками и письма ей, как бы это поизящнее выразиться – до фонаря! Теперь душа моя Вера, я тут при хозяйстве и при деле, даже ребенок почти присмотрен. Тетушка Марта охотно возится с мелким, он даже по-немецки залопотал, пищит «Нейн!» вместе «Нет!», а тетя умиляется.

А что касается мужа, то он перешел в иное качество, почти невидимое. Приезжает на уикэнд и не знает, стоит ли перевозить семью в суетный «Городок художника и скульптора». Там уж очень богемная обстановка, Катя устанет – такими сомнениями Миша поделился с тетушками. Те вникли в его проблемы и высоко оценили заботу о Катином душевном спокойствии. Катя-то сама думает, что к концу года или к началу следующего она с малым двинется домой по зимней прохладе. Погуляли по заграницам и будет, а то ведь мелкий Мика останется без языка, несмотря на лепет на трех сразу.

Да, Верунь, у меня к тебе просьба. Узнай, пожалуйста, как можно из двух однокомнатных апартаментов сделать мне квартирку побольше. Говорят, что у вас, то есть у нас в Москве развернулась риэлторская деятельность. Что касается моих непосредственных предков, то на них надежда плохая. Они стали стары, и появились причуды. Скажу тебе по секрету, я побаиваюсь поручить им риэлторский бизнес, поскольку свою квартиру они сменяли очень странным образом. Отчего-то при том участвовала кузина Фаинка, печально, хотя и отдаленно тебе знакомая. Грустно это все, но проехали.

Посылаю пару картинок: мы с Микой в швейцарской деревне, а за каналом виднеется дорога на Цюрих. Красота и благолепие кругом. Пиши чаще, а то не успеешь, и я буду писать письма: как освою семейный архив, так и настрочу тебе из него резюме…

Целую крепко, ваша репка, а именно

Катя Малышева пока что из под Цюриха

Р.С. Да, забыла тебя поздравить с удачей и ответить на настоятельный вопрос. Я очень рада, что у вас в кризис ничего не пропало, поскольку ничего не было. Примерно то же самое могу сказать о себе. Были у меня в банке некие деньги в акциях, но я почти все бодро растратила до кризиса – у Миши год назад возникла идея. (Я писала о ней или же нет? Не помню… И не надо.) Кризис бы все равно их съел. Так что когда я вернусь, то в исходном финансовом состоянии – то бишь, без ничего, как все хорошие люди.

Письмо четвертое

Январь 1999

Вот и все, Верунь!

Больше писать не надо, а жди нас с крохой в Москве!

Опять мы пакуем сумки и ящики, вновь расстаемся с местом обитания, с родными и близкими, в частности с Мишей-большим. Он прижился в художественном городке, ему там хорошо, а нас ему пока не надо. Увы, это даже не грустно.

Скучать и плакать будет тетечка Марта, она привязалась к Мике, даже просила оставить его с нею до весны. Потому что в России, как она помнит, зимой страшно холодно, а вдруг будет и голодно? Правда, осенью она опять ждет нас к себе, я дала слово, к тому же появилось дело, но об этом я доложу в Москве.

Да, если вдруг заявится мой кузен Сережа из Екатеринбурга, то скажи, что нас еще нету, но будем в конце месяца. Я дала твой адрес и телефон для связи. Потому что мы, как приедем, так включимся в обмены-перепродажи жилых площадей. Все договорено, спасибо тебе, Верочка, что связала меня с Валькой. С его и Божьей помощью мы проработали вариант-конфетку, но скорее всего, его супруга Марина уже доложила.

Слушай, Верунь, я так и не поняла, где мой бывший компаньон теперь живет, если не дома? И почему надо ему звонить надо на факс по какому-то хитрому номеру? Он сам темнит, даже юродствует, заявляет, что я-де наведу на него киллеров и налоговую инспекцию. Ну, ты его, голубчика, знаешь, вот приеду и все досконально выясню. Да, насчет кузена Сергея, ты Верунь, не обессудь: он личность очень странная, но вполне безобидная, если объявится, то не обижай его особенно.

Еще, слушай внимательно, подруга Вера и ответь мне устно, когда я приеду и приду в разум. Ты-то уже знаешь, что такое быть взрослой? Я поняла такую жуткую штучку, не перестаю печалиться. Такое грустное оказалось открытие. Быть взрослой – это когда о тебе никто не думает, хоть тресни, а самой надо думать о других.

У тебя уже проклюнулось? Если да, то мне тебя жаль, почти как себя лично. Однако, не будем о грустном, лучше жди меня вскорости, и дома все обсудим.

Катя Малышева из Цюриха

В последний раз…

Р.С. Тетушки и остальное семейство: сын тети Марты Вальтер, дочки Эстер и Флора с множественными детьми – коллективно шлют тебе приветы, ибо очень хорошо воспитаны, нам бы так.

Часть I

Ларец с чужими тайнами

Глава нулевая (№ 0)

(Увы, состоящая из одних объяснений, но иначе вообще ничего не ясно и спокойно можно рехнуться, что вообще не исключено и при наличии их, то бишь объяснений. Итак. Конец лета, конец века, от души надеюсь, что не конец света… Это я о конкретном времени исполнения записок и мемуаров, приуроченных к «фин де сьеклю».)

Лето завершилось, круговорот замкнулся к всеобщему недоумению, теперь остается смотреть на дождь за стеклами и писать объяснения к летнему светопреставлению. Или это была всего лишь репетиция? Итак, как в приличном семейном романе, век которого давно уж минул, я вынуждена объяснить диспозицию, из которой все развернулось.

Друг мой вечный, Валя, не возражаешь против моего упоминания тебя в третьем лице вместо второго? Объяснений, разумеется, ты запросил своею личной персоной, но взывать к Отче Валентину письменно я почитаю делом непродуктивным, поскольку несомненно собьюсь на ненужные подробности о своем душевном состоянии и на выяснение отношений. Ведь есть о чем вспомнить! Что не интересно никому, даже нам с тобой.

Договоримся так: я буду объяснять сложные обстоятельства неведомо кому, вставляя в повесть близкого друга Валю. Он в свою очередь изложит обстоятельства и соображения кому следует, если надобно. Используя при этом любые лица и любые выражения, какие посчитает возможным. Признаюсь сразу, в объяснениях имеются детали, да еще какие, но обойтись без них не получится. Правда, до самых удручающих еще далеко, можно читать спокойно, а я сделаю предупреждение, как начнется неудобсказуемое.

Пока первым по счету идет знаменитый квартирный вопрос, который испортил поколения россиян на многие века вперед. Друг мой Валя в то трудное время возник ниоткуда и с легкостью подсобил, с того момента я числю реальное начало событий, что-то вроде завязки. В начале года, собираясь вернуться из Лиссабона через Цюрих, я поручила заняться своим недвижимым имуществом бывшему компаньону Вале, а вовсе не своим личным родителям. Тогда я ничего Вале не объясняла, а он меня дразнил, утверждая, что прелестное дитя просто погрязло в тайнах. Теперь – ради Бога, но отнюдь ничего интересного.

Все просто как огурец, но гораздо менее приятно. За два с лишним года нашего с Микой отсутствия место дочери и внука оказалось занятым. Подсуетилась некая кузина Фаинка, сыграла роль почтительной дочери, влезла в жизнь моих предков, лихо совершила жилищный обмен в свою пользу и стала тихой сапой подкапываться к моим жилым площадям.

Когда я приехала, то в единый миг и не освоившись, оказалась в роли плохой дочери, а в роли хорошей и, главное, послушной утвердилась Фаинка. При ней завелся муж Толя, а также маленькая дочка Милочка, ребенок невыразимой прелести. Не успела я распаковать ящиков, как мама Мария Феликсовна представила план размена моей недвижимости, даже не к рассмотрению, а непосредственно к исполнению. Они с кузиной Фаинкой успели связаться с дешевой фирмой и дали мелкий задаток за мой счет. План размена заключал в себе кладезь житейской, а также риэлторской мудрости. Две мои небольшие квартиры в разных местах города в планах предков спешно продавались, затем обменивались самым невероятным образом.

Нам с Микой назначалась одна квартирка из двух комнат в кирпичной «хрущобе» с перспективой на улучшение в третьем тысячелетии, но с колоссальным преимуществом. Эти хоромы стояли в близости к месту проживания мамы и Фаинки. Они чуть раньше сменялись в соседние друг с дружкой дома, что числили крупным достижением. Остаток моей недвижимости уходил по плану на небольшой, но недешевый дачный домик в не самом ближнем Подмосковье. Дачка мыслилась, как общая собственность с Фаинкой, так вроде выходило меньше налога, этот момент мама многословно и не очень убедительно разъяснила мама, ужас просто. Как я отбивалась от планового варианта и как отбилась, это отдельная история. Главное, что взамен друг Валя выторговал отличную квартиру с видом на сад, который я обнаружила много позже.

Пункт первый мы, наконец, миновали, и можно приступать к рассказу, отчего в моем доме над садом появился кузен Сережа, а также почему общая с ним деятельность пребывала в глубокой тайне. Кузен Сережа появился еще в Швейцарии, впервые показался на глаза в скромной квартирке изменницы Родины тети Эрики. Что не удивительно, поскольку Сергей приходится ей родным племянником. А оба они потомки дяди Макса, родного брата моего деда. Уф-ф! Думается, что не стоит углубляться в дебри семейной истории, поскольку она запутана и не всегда достоверна. Единственно следует знать, что в Швейцарии, в сельской глуши неподалеку от города семи банковских гномов – а именно Цюриха, у меня нашлись родственники, поведали подробности семейной истории и приобщили к тайне, которая давно отбрасывала странную тень на их существование. Кузен Сергей возник вместе с секретным заданием и заранее предназначался мне в напарники. Что касается самого кузена Сергея, то, видит Бог, я бы не взяла такого компаньона даже для сбора маргариток на лугу, но выбирать не приходилось, а судьба в лице тетушек подкинула Сергея.

В маленькой уютной келье изменницы Эрики возник на бледном закате человек среднего возраста, напрочь лишенный признаков жизни, бесплотный, почти как тень отца Гамлета. Казалось, что эта бумажная фигура колеблется от ветра и в любой момент может сложиться вдвое. К нелепой фигуре свободно крепились слишком длинные руки и ноги, венчало ее вытянутое лицо с белесыми бровями и бесцветными глазами. Бедняга кузен выглядел, как злая пародия на печального Пьеро, только без балахона. Если говорить просто, то кузен Сергей разительно напоминал мороженного судака, милль пардон.

Неудивительно, что в свои сорок с чем-то лет Сергей был абсолютно одинок и сильно предубежден против женского пола в целом. Ну, и кроме внешности все остальное успешно складывалось в единый образ у бедного кузена. Ко всем прочим прелестям добавлялся тусклый голос, медлительная манера речи и общая неуверенность во всем на свете, начиная с себя. Но кровь не вода, пришлось брать на частное задание того компаньона, какого дали тетушки. Кузен поначалу меня панически боялся, но постепенно привык и тогда стал фамильярен, прозвал «кузинкой-корзинкой» и смеялся над тетушкам за их спинами. А мне приходилось улыбаться.

Теперь я исчерпала пункт второй «кузен Сережа», теперь приступаю к главному, в достоверность чего ни единый нормальный человек поверить не может, но никто и не заставляет. Потому что обе тетушки предложили нам с Сергеем поискать клад, а мы подумали и приняли к исполнению. Тут замороженный и оттаявший кузен проявил завидное здравомыслие и сказал примерно такую речь, раскуривая «Золотую яву». (Ко всему прочему он привез в Цюрих изрядный запас, не надеясь найти излюбленный продукт в заштатной Швейцарии.)

– Скорее всего, у наших старух взыграло детство, точнее маразм, но… Кто ж мешает-то проверить? Если в конце туннеля засветятся кой-какие деньжата, они никому не помешают, – заявил кузен Сережа, а я с ним согласилась, невзирая…

Предполагаемый клад хранился у гномов Цюриха за семью замками в подземных сокровищницах. Если, разумеется, он существовал на самом деле, а не в воображении престарелых тетушек. Что отнюдь не исключалось, как не исключается до сих пор. Окончательная проверка назначена на октябрь-ноябрь 1999, тогда и узнаем. Кстати, самое забавное получилось как бы нечаянно. Ключи от мифического клада раскопала и преподнесла обществу лично я, собственной персоной. Хотя у тети Эрики всегда были отдельные соображения на сей счет, однако она ими почти не делилась, поскольку ей никто бы не поверил.

Это и будет пункт третий, самый главный. Он ненавязчиво объясняет, чем мы с кузеном занимались остаток зимы и целую весну. Иначе может сложиться впечатление, что оба на пару лишились рассудка, либо нас сразила редкостная форма фамильного безумия. Отчасти поэтому наша деятельность окутывалась глубокой тайной. Также тетушки мягко просили придержать информацию в секрете от мамы, поскольку ее странности произвели на них не самое лучшее впечатление. Будучи в гостях у тетушек, мамочка роняла намеки на духовное удочерение Фаинки и порицала мое злостное нежелание признать ту сестрой. В список недоверенных лиц попала и тетя Рита, она могла нечаянно проговориться просто от доброго сердца. Кузина Ирочка находилась в курсе событий, но чертова девка всегда занималась только собой, вечно курсировала между Москвой и Женевой, и толку от нее не выходило почти никакого.

СЕМЕЙНЫЙ КЛАД У СЕМИ ГНОМОВ

(отдельная история)

У моего деда Феликса было пятеро братьев и сестер, он сам был шестой, все они были дружные, веселые и очень предприимчивые. Это была добротная англо-немецкая семья, общие разветвленные предки жили и процветали в первопрестольной со времен Алексея Михайловича Тишайшего в Немецкой Слободе. Такая благодать длилась несколько веков вплоть до момента, когда в России произошла пролетарская революция и последующая диктатура упомянутого класса с террором и конфискацией частного имущества граждан.