Гобелен с пастушкой Катей. Книга 5. Бледный силуэт Луны

– Разумеется, спасибо, – ответила Алла и добавила на прощанье. – Итак я выезжаю.

– Я жду вас, код – 117-50, – сказала я в опустевшую трубку и тут же отбросила ее в сторону.

Не буду скрывать, я сразу поняла, что понадобилась по делу, гадала только, по какому именно. Вернее, от чьего имени ко мне просилась Алла. От своего личного или с поручением от Павла Петровича. Размышляя на интересную тему, я тем временем пыталась привести свое жилище в цивильный вид, и не мешало бы заняться собою по минимуму.

Сделать удалось немного, я перекинула Микины вещички из гостиной к нему в комнату, встала под душ и сразу вышла, в последние мгновенья накинула сельское платье в цветочек и без согласования с зеркалом заколола волосы в подобие прически. И это все…

Я услыхала, как у подъезда зарокотала машина, и через секунду домофон огласил прибытие высокой гостьи. Машина мигом отъехала, она увиделась бесконечно длинной, как катафалк кремового цвета. Это я не поленилась и выглянула в кухонное окно. Если катафалк белый, заключила я наскоро, то Аллочка явилась от своего имени и без поручений от супруга. Его дела могли приехать лишь в черном лимузине.

Из кухни я метнулась в прихожую, увидела в глазок, как раздвинулись двери лифта, и распахнула дверь в свою очередь. Сквозь глазок почудилось видение из журнала «Вог», и на на пороге моего жилища оно предстало въявь. За прошедшие годы Алла, ныне супруга сановного лица, времени зря не теряла и довела до совершенства внешний вида и имидж.

Несколько лет назад она предстала передо мною в туманном сиянии утомленной красоты и в оправе из двух детишек с бездной домашних дел. Ко всему прочему Аллу угнетала тайна, которой она поделилась лишь со мной и Мишей. Точнее, Миша уговорил её поделиться со мной, хотя мы находились в разлуке.

Но и в тех условиях утончённая красота Аллы вкупе с изящными манерами разили наповал, руки зачесались приблизиться к идеалу. Теперь он, а именно идеал, парил на недосягаемых высотах, и грезить о каких-то приближениях стало просто нереально. Один жемчужно-серый костюмчик явно из Парижа клал конец праздным мечтаниям, не говоря о золотистом загаре и дорогом макияже, осеняющих породистое лицо Аллочки. Годы только прибавили изысканности, а также подчеркнули ошеломительную расцветку: темно-рыжие волосы, белейшая кожа и глаза цвета спелой сливы. Только зрачки расширились и губы чуть подрагивали – в настоящий момент идеал показывался в волнении чувств. Вот такая дама стояла на пороге моего скромного жилища, нервно улыбалась, бормотала приветствия и милые комплименты моему наряду в цветочек.

– Входите, Алла, извините, у меня неприбрано, – сказала я со всей возможной непринужденностью. – В гостиную или на кухню, как вам больше нравится. Костюм у вас, правда, не для моей кухни.

– Это вы, Катя, меня извините, – напомнила Алла, одернула рукав одеяния и сказала с ненавистью. – А вырядилась я просто на нервной почве, поняла в машине, а уж поздно было, не взыщите. Если можно, то сделайте нам кофе.

При таком обороте беседы кофе был сервирован на кухне и сварен на скорую руку без всякого изящества, вышла горькая и черная отрава из ужасной кастрюльки, но никому дела до него не оказалось. Обороты набрались сразу, пока кастрюлька булькала, а элегантная гостья усаживалась на табурет эмалево-белого цвета с проплешинами. Кухня у меня в новом доме оборудоваться не успела, но приобрести загаженный вид успела вполне.

– Спасибо за хлопоты, Катя. Только вы можете мне помочь, хоть я не знаю, насколько захотите, – высказалась Алла без ненужных вступлений. – Передо мной сейчас два выхода из ужасной ситуации: развод или самоубийство. Третьего я не вижу.

– Но, Алла, расскажите по порядку, – отозвалась я. – Что одно, что другое – успеется всегда, а вот насчет третьего…

– Хорошо, я попробую, – Алла взялась за чашку с кофе, сморщилась и задала удивительно уместный вопрос. – Вам с Пашей спать случалось?

– Вообще-то нет, – ответила я с запинкой, отчего-то сильно стесняясь.

Хоть и значился Павел Петрович моим мужем несколько лет, хоть и делал он постоянно разного рода предложения, но всегда как-то не хотелось.

– Ой, какая же гадость! – вырвалось у Аллы. – Простите, Катя, это я не вам! Сейчас, минутку, где моя сумка?

Доставши с полубуфета свою изысканную сумочку, Алла извлекла оттуда квадратный черный флакончик. «С ядом, о, Боже!» – мелькнуло ужасное, но я вовремя прочла на этикетке надпись «Куантро», всего лишь ликер. Хотя и очень хороший. Алла открутила крышечку и приложилась к пузырьку основательным глотком, освоила дорогое лекарство и неохотно объяснилась.

– Я вовсе не пристрастилась, это чтобы хоть как-то… Хотите, Катя? – предложила она. – Сорок пять градусов, не пахнет, иначе я не смогу рассказать, у меня есть еще.

Я согласилась отведать сладкого яда из другого флакончика (интересно, сколько она их носит с собой?) затем проделала ту же процедуру, что и Алла. Яд подействовал отлично, во рту обосновался действующий вулкан с привкусом апельсина и отчасти примирил меня с полным безобразием рассказа Аллы. Но не намного, очень уж велико было безобразие. Говорила Алла с премногими мучениями, я слушала с аналогичными чувствами.

Оказалось, а я всегда смутно догадывалась (интуиция давала сигналы), что интимная жизнь бывшего супруга Павла Петровича осложнялась многими комплексами и изысками. А именно, тривиальные занятия любовью даже с прекрасной, им самим избранной женщиной, манили друга Пашу недолго, весьма скоро ему потребовался допинг. Неопытность Аллы усугубляла проблему, первый муж оставил ее в почти в полном неведении в области секса.

Где-то через полгода после свадьбы Паша осторожно признался супруге, что ему хотелось бы разнообразить впечатления, далее он пояснил, что подобное желание в супружестве вполне приемлемо. Для начала в ход пошли эротические картинки с девушками и так называемое «софт порно». Алла принимала запросы мужа без восторга, но с пониманием, к тому же друг Паша умел объяснить что угодно с наибольшей выгодой для себя. Даже последущий период «хард», то бишь «тяжелого» или «крутого порно», Аллу особо не смутил, она только приложила старания, чтобы подобная видеопродукция не попалась на глаза ее мальчишкам. Они тогда проживали все вместе, ребята уехали учиться в Англию немного позже. Кассеты «крутого» содержания хранились под замком, в сейфе, в супружеской спальне.

Первую порцию признаний Аллы я освоила «без удивления и гнева» – сложен человек, «широк, не мешало бы сузить», как пожелал однажды Митя Карамазов (в известном романе Ф.Достоевского об одноименных братьях). Что касается мужа Аллы, то Павел Петрович всегда был весьма непрост, и трудно было предположить, что в интимной сфере он оказался невинным агнцем, то бишь барашком. Тем более, что данная сфера у него всегда была… Ну, скажем, вполне освоенной. Мне при первом знакомстве будущий друг Паша лихо признался, что собирает коллекцию. И со временем, надо полагать, дособирался. Ничто в природе не проходит бесследно, простые радости оказались утраченными.

Однако вслед за периодом «хард порно» в супружеском обиходе семейства Криворучко наступила очередь изысков иного качества. Тут и начались наши с Аллой мучения. Она бледнела, краснела, глотала «Куантро», как валерьянку, курила тонкие сигареты и завязывала бычки узлом, но не могла признаться, каких дальнейших уступок для своей изощренности пожелал ее супруг Паша. Мне даже успело померещиться, что он уговорил Аллу участвовать в групповом развлечении, а теперь это вышло боком. Но нет, не совсем.

Паша оказался настолько непрост, что пожелал расширить круг участников действия, но не во плоти, а скорее, виртуально, еще точнее, визуально. Ему очень захотелось, чтобы прекрасная супруга Алла получила в секс-напарницы свое собственное фотоизображение. Ню… Своевременно был приобретен «Поляроид», Паша выказал большие способности к искусству фотографии, и супружеское развлечение пошло своим чередом. Одиночные и парные картинки стали собираться в артистическую коллекцию, каковая, разумеется, хранилась в сейфе и видела лишь полусвет супружеской спальни. Ничего особенного, между прочим, у каждого имеются личные фантазии, главное, чтобы все были довольны, и никому вреда не причинялось. Полагаю, так же думала Алла. Но до поры до времени.

Период «ничего особенного» хоть и длился довольно долго, но со временем исчерпался. Опять Аллочка стала запинаться в скорбном рассказе, прибегала к сравнениям и умолчаниям, но все же с невыразимыми мучениями нашла должные краски и слова. Не удовольствовавшись карточками жены в стиле «софт», дружок Паша уговорил супругу попозировать для картинок в стиле «хард». Для тех, кто имеет представление, объяснения излишни, а если нету его, то и не надо. Когда Алла узрела первый образчик продукци, ее чуть не хватил удар, от чего супруг пришел в полный восторг и преисполнился таких чувств, что Алла не смогла изодрать в клочья скверное фото.

Но и это оказалось отнюдь не всей историей, то была «лиха беда начало», скромные цветочки, вплетенные в венок сановного супружества. Однажды проявленное малодушие повлекло за собой цепочку аналогичных «цветов зла». То бишь, коллекция невозможных картинок стала пополняться и дошла до степеней совершенно изощренных. К постоянному восторгу Павла Петровича, который не уставал восхвалять прогрессивные понятия супруги и глубину понимания его сложной натуры. И опять же букет с цветами изощренности украшал их супружескую спальню довольно долгое время. Алла почти привыкла и наивно полагала, что изысканность чувств дошла до естественного предела, и дальше следовать по этому пути некуда. Коллекция, как и встарь, хранилась в сейфе за семью засовами. Хотя ребята учились в Англии, приезжали только на каникулы, но в доме бытовала охрана и прислуга. Потому секреты держались под замком и во мраке сейфа. До сего дня. Точнее, до предыдущего.

Вчерашним утром, когда Алла разбирала свою почту, в конверте с приглашением на некое светское мероприятие она, не веря своим глазам, обнаружила одну из самых лихих фотографий. Без текста или иного разъяснения. Да и кому они могли понадобиться? Уже более ничего не стесняясь (но не энный ли черный пузырек стал тому причиною?) Алла рывком распахнула сумку и вынула оттуда конверт, затем вытряхнула на кухонный стол упомянутое почтовое отправление. Бедняжка продержалась уже сутки и лишь поэтому смогла вывести меня из состояния нервного шока. Увидевши то, что ей прислали для ознакомления, я практически перестала дышать, а когда смогла, то обильно выразилась словами, которым позавидовал бы ломовой извозчик. Или Отче Валя в состоянии вдохновения.

– Я знаю, кто это сделал. Даже знаю, зачем, – объяснила Алла, когда ей удалось вернуть меня из бездны ярости и усадить за стол переговоров. – Шерше ля фам. Некая Варечка, «удивительная девочка, умненькая и женственная, у них теплые деловые отношения, есть, конечно, известная доля покровительства, а с ее стороны – почтительное восхищение, вполне невинное, она помолвлена, жених – милый, инфантильный мальчик». Вот такой треп имел место, как всегда, очень убедительно. Я ее видела, очень миленькая и неглупая. Больше некому.

– Вы уверены, Алла, что это не утечка из дома в шантажных целях? – мне удалось прийти в себя и даже запросить уточнений.

– Я абсолютно уверена, что Паша сам вынес, чтобы придать развлечению с девочкой особый вкус, это в его стиле, – деревянно огласила Алла. – А она попользовалась с умом. Понятно, что я никогда не смогу информировать Пашу. Ни за что на свете.

– Во-первых, всегда останутся сомнения, во-вторых, от брака не останется ничего, – резюмировал эксперт в моем лице. – Что ж, она действительно умная девочка, с большими способностями. Но что ей надо?

– Если нечто подобное попадет в руки моих детей, – продолжала Алла с деревянной настойчивостью. – То я брошусь с Крымского моста, потому что жить дальше просто не смогу. Они приезжают на каникулы через месяц, чуть меньше. Мальчишкам такого не понять.

– Значит, время у нас есть, – машинально отметила я. – Только вот для чего? Что можно сделать?

– С тем я и приехала, – проговорила Алла с облегчением. – О разводе я думала, для себя ничего лучшего не желаю. Но, видите ли, Катя, Паша помимо всего, очень хороший муж, я даже не очень его виню, хотя в данный момент думаю о нем не лучше, чем вы. Мне он омерзителен, но для мальчиков стал отцом – умным, авторитетным, уважаемым. Это очень много. О деньгах не говорю, он при разводе нас обеспечит. Однако, при грядущих выборах в Думу развод ему не нужен, это невыгодно, хватит одного развода с вами.

– На что она рассчитывает, эта девица? Зачем делать подобную гадость? – заинтересовалась я. – Ведь не просто так. Если это она…

– Я думала, – поведала Алла, и я поверила. – Вполне возможно, что она имела в виду те варианты, что пришли в голову мне и вам. Первое, что я потеряю голову от стыда и побегу к Крымскому мосту.

– Почему именно туда? – вопросило мое неуместное любопытство.

– Училась рядом, в Морисе Торезе, гуляли с девочками по мосту, делились идиотскими планами. Если обманет любовь – то вниз головой прямо оттуда, быстро, романтично и не больно, – обстоятельно ответила Алла.

– Да, там действительно высоко, – согласилась я.

– И не важно, на что она рассчитывала, – продолжала Алла. – Самое главное, что девица решила устранить меня любым способом, но непременно при моем содействии. Это письмо – первое предупреждение.

– И если вы не… То будет и второе, и третье, – подумала я вслух – Это как пить дать. Ее нужно остановить.

– Да, об этом я тоже подумала, – согласилась Алла. – Девица и впрямь очень способная. Я хочу включить Пашу, но чтобы включили вы, Катя. Он очень высокого мнения о вас.

Под конец беседы Алла ухитрилась удивить меня еще раз, вернее дважды, просто обе прощальные информации слились в одну и разделились много позже. Уже почти на выходе, связавшись с шофером при помощи сотовой трубки, Алла промолвила скороговоркой, не давая себя перебить.

– Катя, я понимаю, что самое лучшее бывает только бесплатно, но с другой стороны… Отчего вы должны вникать во всякие мерзости даром? Это несправедливо. Не возражайте, пожалуйста! Я спущусь, Эдик поднимется, с ним вы не будете спорить, я думаю. К тому же, из дальних странствий с нашим милым Мишей вы наверняка вернулись налегке, а зимой здесь бывает холодно.

– Алла, это абсолютно невозможно, – заговорила я, но рот мне заткнули новой порцией информации.

– Кстати, девица Варечка служит у Паши в конторе, при хорошей должности. Извините, забыла о главном, – спохватилась Алла, стоя в дверях. – Именно она, Варя, патронирует фирмешку, которой владел ваш приятель Валя, так его, кажется, зовут? То есть она и для вас – другая женщина.

Что касается последней информации, то она обрушилась, как потолок на голову. Я рассеянно простилась с Аллой и потом не спорила с водителем Эдиком, просто приняла у него большой, но необычайно легкий сверток.

«Але, девушка!» – по-сельски запросто обратилась я к себе, закрывши дверь за чернявым кудрявым Эдиком. – «И куда же это мы с вами влипли?»

Глава третья (№ 3)