Просто поверь

Отец утром выглядел немного лучше, чем вчера, и Рэймонд, скользнув по нему взглядом, не отметил никаких серьезных признаков нездоровья. Ну, хоть этой проблемой меньше. Скорее всего, лорд решил в очередной раз воззвать к совести наследника и попросить его возвратиться в Англию. А Рэймонд не удовлетворит эту просьбу. Все достаточно просто. Он уже прикидывал, на каком корабле отбудет обратно в Италию. Когда вернется, соберут урожай винограда, персики как раз нальются августовским соком, хлеб – теплым золотом…

Может, потому, что предчувствия эти были приятны и вполне реальны, завтрак прошел хорошо. Отец все расспрашивал об Италии, и Рэймонд говорил, намазывая на булочки масло и джем. Да, вот этого ему в дальних странах не хватало – булочек, что пекут здесь, в особняке, и малинового уилтширского джема. Чревоугодие, да и только. Рэймонд, впрочем, многие грехи на себя собрал, одним больше, одним меньше, уже неважно.

После завтрака лорд Хэмблтон предложил перейти в кабинет. Там, за плотно закрытой дверь, наконец предстояло приступить к разговору.

Отец сел за стол, на котором были разложены бумаги и счетные книги (лорд всегда отличался аккуратностью), а Рэймонд – в кресло напротив стола, предназначенное для гостей и прочих посетителей. В солнечном луче, пробивавшемся сквозь неплотно задернутые портьеры, кружились пылинки, похожие на крохотных светлячков. Рэймонд в который раз подумал: неужели отец так свыкся с полутьмой, что даже когда он один, не открывает окна? Как, должно быть, паршиво жить в вечной тени.

Рэймонд полагал, разговор снова пойдет кругами, прежде чем удастся подойти к самому главному, однако отец его удивил. Усевшись, он некоторое время молча смотрел на сына, а потом произнес ровным голосом:

– Ты ни разу не спросил, как она. Я многого ждал, мой мальчик, но не подобного равнодушия.

Несколько лет назад Рэймонд повысил бы голос уже после этой фразы. Однако – время прошло, и он ничего не ощутил, кроме огорчения. Значит, он не ошибся, все осталось по-прежнему. Ну что ж…

– Так и есть. Потому что я спрашиваю о том, что мне интересно. Она мне интересна не особо. Но если вам так хочется – как она?

– Твоя мать в Уилтшире, – ответил отец все тем же холодным тоном, – и она чувствует себя хорошо, благодарю за вопрос.

– Хорошо в вашем понимании или в ее?

– Полагаю, что в понимании нас обоих.

– Значит, между вами по-прежнему царит ваш странный мир?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду под этим, но, скорее всего, мой ответ – да.

– Настоящий воин не сомневается, – процитировал Рэймонд маэстро Сантинелли и отмахнулся, поймав удивленный взгляд отца. – Неважно. Так о чем вы хотели поговорить со мною – о ней?

– Это ее касается, – кивнул лорд Хэмблтон, – однако в первую очередь это касается меня и тебя. Ты – мой наследник…

– О, вот только не стоит заводить снова беседу о правах и обязанностях! – перебил Рэймонд. Вопиющая невежливость, только он почему-то не ощущал себя провинившимся. – Если вы попросите меня возвратиться в Англию и управлять делами вместе с вами, вы знаете, что я скажу. Мой ответ остался неизменным. Пока все остается так, как есть, – а вы об этом недвусмысленно намекнули только что, – я останусь за пределами страны. Там я хотя бы могу не делать вид, будто всем доволен, и… – Он остановился, потому что отец, внезапно опустив голову, закрыл лицо рукой.

– Половину моей жизни, – сказал лорд Хэмблтон негромко, – я пытаюсь объяснить тебе твой долг, но, к сожалению, у меня не получается. Я смирился с этим и молился о том, чтобы ты однажды осознал его сам. Возможно, так когда-нибудь произойдет, только у меня нет времени ждать. Я не хочу давить на тебя, мой мальчик, и Бог видит, я дал тебе столько свободы, сколько ты потребовал…

– Не столько, отец, – негромко возразил Рэймонд. Он подобрался весь, словно пес, почуявший добычу. – Вы потребовали от меня очень многого, и я дал это вам. Я исполнил свой долг перед семьей… пока. Пока вы ее глава, и все решается так, как вы хотите. И вы очень хорошо рассказали мне, что такое честь… в нашем, семейном понимании. Но я не пойду на то, чтобы снова жить здесь и быть… сыном лорда Хэмблтона. Разве вы не управляетесь делами сам? Мне кажется, все хорошо. Мое присутствие лишь помешает.

– Я не о том хотел тебя просить.

Вот тут Рэймонд удивился.

Он полагал, будто лорд Хэмблтон заведет свою вечную песню: возвратись под отчий кров, сынок, принимай управление имуществом и землями, ведь когда-то ты станешь их хозяином… Оскомину набившие фразы, одни и те же просьбы, аккуратные, завуалированные намеки… Через все это они прошли. И сейчас это Рэймонду еще более неинтересно, чем несколько лет назад. Сейчас он знает, что такое жизнь вне этих рамок.

– О чем же? – спросил он, выдержав паузу.

Отец опустил руку и прямо взглянул на сына.

– Хотел просить тебя жениться.

– Ч… что?

Рэймонд расхохотался. Но ведь это и вправду было смешно! А вот лорд Хэмблтон его реакции не оценил.

– Я полагал, что ты не воспримешь мою просьбу всерьез, однако прежде чем смеяться, выслушай. Мое самочувствие стало далеко от идеального и даже просто хорошего.

Веселиться Рэймонду сразу же расхотелось. Проклятие!

– Вы больны?

– Сердце. – Скривившись, отец приложил руку к груди. – Покалывает все чаще, и пару раз мне становилось хуже. Это повод для беспокойства. Я не из тех восторженных людей, которые не видят опасности или не желают ее видеть, несмотря на очевидные симптомы. Врачи, к консультациям которых я обращался, не дают никаких сроков и уверяют, что я проживу еще достаточно долго, и буду чувствовать себя хорошо. Только вот я подумал, что хотел бы перед смертью, когда бы она ни пришла, посмотреть на твою жену и, может, на своих внуков. Я понимаю, что ты не намеревался жениться сейчас и, будь твоя воля, вообще. Многие молодые люди так полагают. И ты знаешь, что я не стал бы тебя заставлять, если бы не необходимость. Понимаю, что такой шаг тебя не радует, и потому не стану устраивать твой брак, невесту выберешь сам…

– Погодите, отец, – Рэймонд поднялся, сделал шаг к столу и оперся кулаками о его отполированную поверхность. – Давайте-ка по порядку. Мне очень жаль, что ваше здоровье расстроилось, и вы знаете: я говорю правду. Мне жаль. Но это не означает, будто вы можете потребовать от меня женитьбы. И даже если оставить в стороне это – неужели вы полагаете, будто я приведу женщину в дом, где живет она?

Последнее слово он выплюнул.

– Я знаю, как ты зол на нее, – сказал лорд Хэмблтон. Теперь Рэймонд видел вблизи, что отец бледен, и повторял себе: сдержись, сдержись, не стоит его слишком волновать. – Знаю, поверь. Но ты также знаешь, что на все это мы идем ради репутации, ради нашей чести…

– Да при чем тут честь! Я говорю о девушке, о живой, нормальной женщине, которую ты предлагаешь мне привести в семью. Во-первых, мне жаль ее. Во-вторых, мне не нужна жена, пока, во всяком случае. Что я стану с ней делать? Я не хочу забирать ее в Италию, там я веду другую жизнь. Я не стану оставлять ее здесь – не настолько я ненавижу людей, чтоб делать им такие подарки! Бросить ее на глазах всего света и уехать?

– Раньше ты не жалел своих несчастных возлюбленных, – едко заметил отец.

– Раньше несчастными были только те возлюбленные, которые выбирали быть таковыми. Кудрявые дамочки со сквозняком под шляпкой. Они считали, что имеют право по мне вздыхать, коль скоро я протанцевал с ними тур вальса. А здесь иное дело. Супружество – опасная стезя, и у меня нет никакого желания по ней прогуляться. Что вам в голову взбрело, отец? Неужели ваше нездоровье натолкнуло вас на мысль, будто я не намерен жениться никогда и оставлю Хэмблтон без наследников? Это произойдет… когда-нибудь.

– Сядь, – велел лорд Хэмблтон.

Рэймонд остался стоять.

– Ты не подчиняешься мне, хорошо; я лишь прошу тебя подумать. Да, я беспокоюсь за тебя. Все твои обещания могут оказаться пустым звуком, и однажды ты рискуешь сгинуть в одной из бесконечных интрижек, которые затеваешь, не считаясь ни с кем. А мы, я и твоя мать, которую ты не желаешь называть матерью и даже по имени не зовешь, – так вот, я и Мэри останемся одиноки. Ты – единственное наше продолжение, единственная надежда и чаяние. Ты – наше дитя, как бы ты ни хотел откреститься от этого. Говоришь, что понимаешь долг; что ж, пойми его еще глубже. Я нездоров, твоя мать… ей необходима забота. И если меня не станет, проявить ее смогут лишь те, кто останется.

– То есть я прав. Вы хотите, если с вами что-то случится, чтоб я и моя воображаемая супруга присмотрели за ней. – Рэймонд почувствовал знакомую волну злости, поднимавшуюся в нем, словно тошнота. – Тогда как я не раз сказал вам, что не желаю иметь с нею ничего общего.

– Это неважно.

– Конечно, – горько согласился он.

– Нам важно твое счастье, – продолжал настаивать отец, – и я хочу, чтобы мы все были спокойны. Хорошо, если ты не стремишься жениться прямо сейчас, мы можем заключить помолвку. Тебе двадцать пять, Рэймонд, вскоре исполнится двадцать шесть, и тебе пора об этом задуматься. Для своего возраста ты излишне легкомыслен, все эти европейские кутежи хороши в меру. Мы можем договориться с какой-нибудь достойной семьей, где имеется юная девица, и даже если эта семья недостаточно состоятельна, неважно. Выбирай любую девушку, я беру на себя труд уговорить ее родителей.

– А, значит, меня все-таки помнят в Лондоне. Трепетные отцы и мамаши не пожелают отдавать невинных дочерей за страшного повесу?

– Если ты не наделаешь новых глупостей, то, может, и не откажутся. Заметь, это не идея, которую я тебе подаю. Это предупреждение.

– Я понял. Отец, вы режете меня без ножа. – Рэймонд глубоко вдохнул и выдохнул; кажется, с гневом удалось справиться. Что там ни говори, а не мог он срывать злость на отце, который только что сообщил о сердечной болезни. – Если даже я решусь на такое – я не обещаю, что решусь, – то все пройдет на моих условиях, а не на ваших.

В конце концов, ему есть куда податься, оставив молодую жену совершенно законно, только вот лорду Хэмблтону об этом неизвестно. Поселить ее в отдельном доме, не здесь, новый прикупить, и строго-настрого запретить приближаться к этому особняку и уилтширскому, и никого оттуда не принимать. Он все ей объяснит… если решится. При мысли о том, что какую-то девушку придется обречь на жизнь с ним, Рэймондом, у него зубы сводило.

Никто такого не заслуживает.

– Я ничего больше не прошу, – сказал отец, – только подумай об этом.

Рэймонд покачал головой и направился к выходу.