Сказание о Хранителе Времени

Ты ведь в курсе, что некоторые живые существа обладают свойствами, недоступными людям? Например, обонянием, в несколько раз превосходящее человеческое? Такими способностями, обладают, например, медведи, африканские слоны и акулы.

Возникла ситуация: некие разработчики новых ароматов духов изучили предпочтения этих трёх животных, пленили их и на них испытывали, насколько мощный и приятный аромат разработан. Ты считаешь, это нормально – привлекать к такому (или иному) делу пленных животных?

– Это ненормально.

– Как ты разрешила бы подобную ситуацию?

– Оказалась бы в точке времени, когда подобная идея возникла у создателей ароматов. И стёрла бы у них эту мысль, изъяв тот кусок времени, в которое мысль возникла и сформировалась. А если мысли нет, никто никого пленять не станет.

Хранитель отвернулся, чтобы Дорми не увидела, что он улыбнулся во весь рот, довольный донельзя.

– То есть ты считаешь, что любое неправильное действие можно остановить, перейдя в минуту формирования замысла?

– Да. А что, я неправа?

– Права.

– Кстати, если есть ты и толпы твоих помощников, почему преступления всё-таки случаются? Это вы прохлопываете моменты подобных замыслов? Или в чём причина?

– В том, что каждому человеку дан свободный выбор. И в половине всех случаев будущему преступнику на роду написано сделать выбор. И мы не имеем права мешать этому выбору до того мгновения, когда предстоит пострадать невинным.

– Но ведь именно невинные всегда страдают!

– «Наказания без вины не бывает…» – помнишь это выражение? И вот это: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои (Исх. 20:5—6)». Иными словами, вина отцов возлагается не на совершенно безвинных детей, а именно и только на тех, чья собственная преступность (ненавидящих Меня) генетически проистекает из грехов их отцов.

Так что те, кто оказываются жертвами преступников, тоже не блистают невинностью, даже если сами не сделали ничего плохого за всю свою жизнь. И своей такой смертью они останавливают для своих потомков возможность тоже стать жертвой. Искупают вину отцов и дедов, понимаешь?

Дорми кивнула: что же тут непонятного?

– А зайти в ту минуту, когда возникла их вина и предотвратить тот поступок, из-за которого страдают потомки? Это возможно?

– Да.

– Так почему никто не зашёл и не остановил это?

– Это я объясню тебе позже…

Глава 3

Дорми снился странный сон: она плыла во Времени, как в океане и каждая его капля протекала сквозь неё (или это Дорми протекала сквозь капли) и потрясающая синь – перетекающая во все оттенки синей гаммы – несказанно радовала глаз. Эта радость перелилась в удивительный полёт по вселенскому Времени: оказалось, что Дорми умеет летать. И крылья обнаружились, что она сочла совсем уж невероятным.

Она, как само Время, могла проникать сквозь любые материи, не чувствуя никакого сопротивления, любуясь по дороге такими изысканными красками, неожиданно соседствующими в самых невероятных сочетаниях и узорах, которых она никогда и нигде не видела. Даже в камне, о котором все знают, что он, как правило, серый, оказалась такая нежная синь, что просто невозможно было не восхититься и не поразиться: камень и вдруг – нежный…

Во сне Дорми осознавала, что спит, но что-то было странным в этом сне: был это действительно сон или, во сне, путешествие в параллельные миры? Проникновение в сопредельные измерения потрясло её невиданным обилием и неожиданным сочетанием цветов: синь Времени очень гармонично сочеталась с естественными цветами каждой материи…

В то же время Дорми чётко видела и пейзажи – луга, моря, города – и каждое здание в отдельности. Эти здания были столь же изумительными и прекрасными, как и те, которые она видела, разглядывая Вселенную Хранителя. Они были другими, но столь же прекрасными – настолько, что Дорми охватило высокое вдохновение и она, прямо во сне, схватила альбом и карандаш и стала, с натуры, эти здания зарисовывать. Общий облик каждого и перспективы городов в целом невозможно было не признать самыми красивыми из всех, которые Дорми видела за всю свою жизнь.

«Где, интересно, находятся все эти города? В каком мире, в какой Вселенной? Это здесь обитает Хранитель? Или в параллельных мирах прекрасно всё – в любом из миров? А я в каком?»

Но ответа Дорми, естественно, не получила: не сообразила во сне позвать Хранителя и задать этот вопрос ему. Честно говоря, она не сообразила, что и в сон Хранитель смог бы явиться: мозг во сне ведь не отключается! А если она даже рисовать смогла, то и общаться с кем-то – тоже. Правда, никаких людей (или других представителей местных народов) она ни разу не увидела. Мелькали какие-то цветные пятна, которые, возможно, были именно людьми, но их ей разглядеть не удалось. Впрочем, она и не пыталась: ощущение то ли полёта, то ли качания на волнах океана так увлекло Дорми, что она специально ничего не рассматривала: всего, что естественным образом оказывалось в поле её зрения, было более, чем достаточно.

«Как же мне хорошо!» – созналась себе самой Дорми, – «настоящее блаженство – плыть в этой восхитительной реке – ни с чем не сравнимое удовольствие и радость…»

– Это не просто сон, – услышала Дорми голос Хранителя, – это обучающий сон. Ты видишь Время в его естественном состоянии и себя внутри Времени. И наблюдаешь его проникновение сквозь любую материю. И понимаешь: Время – везде. И если ты действительно хочешь научиться им управлять, точнее – выполнять хоть что-нибудь для улучшения жизни – ты должна делать выводы.

– Какие выводы?

– Если ты понимаешь, что такое Время, то, поневоле, понимаешь и то, как им управлять. А также и то, что такое управление совершенно необходимо!

– А если им не управлять, то что будет?

– Поскольку Время – Стихия, то что является главным свойством Стихии? Буйство. Любое, самое ничтожное влияние чего угодно, со стороны – например, любой другой Стихии – повлечёт за собой самые непредсказуемые последствия. То есть, возникнут опасности, в том числе смертельные, для всего живого, что окажется на пути бушующей Стихии…

– И что делать?

– Прежде всего – не допускать случайного влияния других Стихий и обстоятельств на Время.

– А как?

– Это один из приёмов управления: защитные механизмы настроены и срабатывают автоматически, но необходимо понимать, каковы эти механизмы и почему настроены именно так. Настройки иногда сбиваются, а это чревато. Значит, надо постоянно присматривать, чтобы здесь всё было в порядке.

Хранитель объяснил, как всё устроено, как работает, как этими механизмами управлять, восстанавливая настройки и несколько удивился, что Дорми задала так мало вопросов.

– Так тут всё ясно!

– А ты, помнится, сомневалась, когда я говорил о твоём коэффициенте интеллекта…

Дорми пожала плечами: при чём тут коэффициенты, если всё так просто.

– Это для тебя просто именно из-за уровня интеллекта. Другие бы вряд ли так быстро всё поняли.

– Не подкалывай меня, пожалуйста, но ведь действительно всё просто и понятно!

Хранитель сменил тему:

– Суть Стихии как таковой тебе тоже понятна?

– Не совсем, если честно. Причины её взрывов, буйства не совсем понятны. И, соответственно, как эти буйства укрощать.

– Ты не поверишь, но Время – живое! И оно может среагировать на, допустим, лентяя, у которого дел – выше головы, но он этими делами постоянно пренебрегает. Если же они крайне важны для кого-то, Время может осерчать на лентяя и начать его подталкивать. Но у Стихии – ни у одной – нет «тормозов», а потому такая самовольная реакция ой как чревата!

– И что делать?

– Остановить Стихию, конечно. Или воздействовать на лентяя.

– А как твои помощники могут на него воздействовать?

– О, арсенал огромен!