Башня. Книга третья

– Увы.

– Так что вы хотели мне объяснить про Марию?

– Для истинного разумения того, кто она есть, как и где живёт, каковы её задачи на земле нужен не только интеллект, но и большое сердце в человеке. То есть способность любить. Жить по закону Божественной любви. К сожалению, многие о себе даже не подозревают, что не умеют любить. Посему любой, самый скудный объём информации о человеке или явлении, которые обывателю кажутся странными, обычно вызывают массу, так сказать перегибов, в том числе и разнообразных спекуляций на этой информации.

– Ещё бы!

– Итак, то великолепное здание, которое ты сочла, из земных привычных понятий исходя, дворцом, является почти рядовым домом в нашем мире. Единственное его отличие от других домов нашего измерения только в том, что он напрямую связан с земным миром. То есть имеет дверь, через которую легко, как в другое помещение, можно перейти из одного мира в другой.

Кстати, помнишь нашу первую встречу?

– Ещё бы мне её не помнить!

– Это не в доме у твоего друга Сергея и не твоём доме существовала изначально такая дверь. А была нами, так сказать, достроена при реконструкции смежных (в измерениях смежных) квартир.

Впрочем, таких межпространственных дверей есть много в наших домах. И очень многие наши граждане всемерно и постоянно помогают землянам не скатиться в ад ещё при земной жизни. Особенно в этой помощи преуспевают в православных странах, где много молитвенников: было, есть и будет. Где крепка вера во Христа, где главными являются нравственные категории, там люди априори более защищённые от нападений тьмы.. Но помощников много во всех странах. Так что жить одновременно на, так сказать, два дома, приходится очень многим.

Представить себе подобную жизнь Татьяна могла, в общем, довольно легко. Но не для себя же!

– А зачем же мы, по-твоему, постоянно занимаемся твоим физическим телом? Ты абсолютно неправа, считая, особенно в моменты, когда испытываешь физическую боль, что мы просто развлекаемся, устраивая тебе пытки и глядя, как ты страдаешь. Ты вовсе не подопытный кролик, потому что на кроликах пробуют новое, а процедуры, совершаемые с твоим телом, опробованы тысячелетия назад и многократно применяются для подготовки новых тружеников Сил Света! Мы именно преобразуем твоё тело так, чтобы ты могла с равным успехом пребывать как в своём привычном мире, так и в нашем. И легко переходить из одного в другой.

– Но зачем?

– Настанет день, очень, слишком скоро настанет, и ты всё узнаешь.

– Знаю я ваше «скоро!» – проворчала Татьяна. – Вы бы хоть употребляли термины в моём понимании. А то ваше «скоро» бывает равно земному году! А то и нескольким! Конечно, в отношении к возрасту мироздания – это семечки, но зато для меня срок, который вами считается мизерным – очень ощутимый период времени!

Так что когда, наконец, Спутники начали требовать от Татьяны какой-то деятельности, решив, что пора ей прекращать баклуши бить, когда начали постоянно твердить, что отпуск её, дескать, чересчур затянулся, она вовсе не спешила эту деятельность возобновлять. Память о том, во что ей эта деятельность обычно обходилась, была слишком ярка и свежа…

Видя, что Татьяна опять объявила забастовку и убедившись, что она упорно не желает внимать вразумлениям и возвращаться к активной деятельности, вскоре Спутники сделали вид, что именно такого развития событий и ожидали. (А, может, и ожидали?)

Переждав несколько дней, они нежными и сладкими, как у сирен, голосами начали звать Татьяну… в гости!

– Вздумали тоже, в гости! – возмутилась Татьяна. – Мало того, что вы тут круглые сутки, чуть ли не с дня моего рождения, что постоянно и всегда караулите меня, как какого-то острожника, причём вас тут тьма, и я ещё должна в гости к вам ходить?!!

– Мы просим тебя!

Лучше пропустить все те пласты разнообразных возражений, которыми Татьяна пыталась отказаться, раз и навсегда отклонить приглашение, неизвестно чем (или, наоборот, прекрасно известно?) для Татьяны чреватое. Факт – Татьяна яростно отказывалась двигаться с места.

Ведь в её взаимоотношениях со Спутниками ничего не изменилось и ей, несомненно, чтобы сделать хотя бы шаг в их измерении, пришлось бы снова взламывать все те бастионы и укрепления, в которые её постоянно замуровывали. Это трудно, граждане! До такой степени трудно, что все прошлые выходы Татьяны из кокона, в котором она неизменно оказывалась наутро, оставили в ней стойкое яростное отвращение к любому предложению пошевелиться.

– Но ты должна!

– Интересно, а вы мне должны хоть что-нибудь? Взамен употреблённой на свой вкус моей жизни? Ведь я же не жила, как нормальные люди живут! Никогда не жила! Я даже читала не то, как правило, и не тех, кого читала бы по своему выбору. Конечно, на подбор вами авторов для моего чтения я пожаловаться не могу, авторы, в подавляющем большинстве, прекрасные, но я до них, быть может, пришла бы в иное время и испытывала бы что-нибудь иное. Ведь посмейте только утверждать, что не руководите моими эмоциями!!!

Спутники промолчали. А что они могли сказать, когда факт налицо: и плакала, и смеялась Татьяна всю жизнь исключительно по их произволу. Иногда настолько явно по их произволу, что только после того, как, заметив, что из неё в прямом смысле давят слезу, она возмущалась и просила прекратить. А ведь по естеству своему она была далеко не плаксивой, а если и пускала слезу, то одну-две. Рыдать же ей за всю жизнь пришлось всего несколько раз и по очень серьёзным поводам – из-за смерти дорогих людей.

Спутники точно так же, как плакать, принуждали её и смеяться. Хотя она и без того не была обделена чувством юмора и во дни далёкой юности была та ещё хохотушка. А тут лишь после настойчивых просьб она переставала, например, смеяться, хотя ничего смешного не видела. Просто интересно, а бывали ли случаи, когда конвойный не успевал, что называется, нажать кнопку?

– Сколько угодно.

***

Надо ли говорить, что Спутники победили и Татьяна перестала сопротивляться приглашению. А это, кстати, вовсе не то же самое, что приглашение принять.

Конечно, силы были изначально неравны: на неё одну приходились сотни! Сколько бы не сопротивлялась Татьяна, в нужный момент Спутники делали что-то такое, после чего она становилась послушной, как новорожденный ягнёнок. И против собственной воли, против своих же решений стоять насмерть, делала, пусть и с тяжким стоном – потому что больно же! – всё, чего требовали Спутники. И продолжая считать дикой нелепостью необходимость ходить в гости к тем, кто у тебя и так, по примеру пресловутой тёти, навеки поселился, она покорно и смиренно отправилась невесть куда, дав руку Спутнику.

В единый миг она обнаружила себя уже в их мире. Она и ещё многие люди стояли на какой-то сцене, на возвышении (примерно на высоте пятиэтажного старинного дома, то есть метров двадцати пяти). Татьяна, поняв, где находится и что перед ней, потрясённо воззрилась на толпу, далеко внизу собравшуюся, причём стоя на очень высоком месте, Татьяна так и не увидела толпе этой края: до самого горизонта, и даже, кажется, за ним, во всех буквально направлениях – головы и головы…

Увидев Татьяну, толпа взорвалась ликованием.

– Кто это?

– Это те, кто будет сопутствовать вам.

– Кому нам? Сопутствовать в чём?

Спутники сказали, но Татьяна не поверила. А она здесь при чём? Разве ей место в ТАКОЙ свите?

Пожав плечами (помянув, естественно, одного из своих любимых писателей: всё когда-нибудь разъясняется), Татьяна, по совету Спутников, взлетела и сделала пару-тройку больших кругов над толпой, раскрыв перед этим центры энергии разума и сердца. Свет, кстати, излился такой при этом, что Татьяна сама прикрыла глаза.

– Ты всё меньше Татьяна и всё больше Звента, – сказали ей вслед Спутники. – И эти люди не Татьяну ждали, а Звенту, конечно же.

Паря всё расширяющимися кругами над толпой, Татьяна убедилась, что горизонт вовсе не был границей этого человеческого океана. Ей даже пришла в голову странная мысль, что если сделать виток вокруг Земли, то, вполне возможно, толпа так же плотно стоит по всей окружности планеты. По всей поверхности стоит.

– Конечно, стоит! – сказали Спутники. – Ты просто не представляешь себе количество тружеников Сил Света. Просто не представляешь силы Господа Твоего и того, сколько у Него воинов!

– Но ведь вы сколько раз заявляли, что нас очень мало!

– Работников, трудящихся на земле именно в это время мало. А мы и не отрицаем этого грустного факта. Здесь же собраны работники всех времён и народов…

Сразу же после этого Татьяна перестала участвовать в процессе. То есть та её часть, которая была Звентой, продолжала действовать в ином мире, а она, земная Татьяна, мгновенно вернулась в обычный свой облик и занялась привычными земными делами с таким спокойствием, словно не была ещё миг назад совсем в ином месте и мире. И только через некоторое время осознала это. Что её выставили, как нашкодившую школьницу. Не в первый, впрочем, раз.

Но она никогда не возражала, чтоб выставили. Это было, пожалуй, единственное действие Спутников, на которое Татьяна не обиделась ни разу. Более того, она многократно предлагала Спутникам выставить её совсем. Полностью. Окончательно и бесповоротно. Увы.

Кто обладает фантазией, пусть представит себе состояние полного и тотального над собой контроля. Любой желающий, попробовав проследить подробно один день своей жизни и представить, что ни одна секунда этого дня не прошла без присутствия довольно внушительного количества свидетелей, которые так активно командуют тобой, что, похоже, ты вполне можешь отключить свою мозговую деятельность… Причём никаких тайн, никаких секретов, никаких интимных минут, никакого уединения: как вам это понравится, а? Делать абсолютно всё – без исключения! – на глазах у пары сотен зрителей?

Назавтра всё повторилось. Та часть действий, по крайней мере, повторилась, когда её настойчиво побуждали двигаться, она столь же упорно отказывалась, наконец, она сдавалась, отправлялась «в гости» и оказывалась не только не в гостях, но в центре каких-то событий. Потом что-то происходило и как только эти события начинали активно развиваться, она немедленно возвращалась. Одновременно оставаясь там и продолжая участвовать в происходящем.

Это было не самое приятное понимание: сначала, уступив на несколько минут давлению Спутников, перешагивать в иное измерение, буквально несколько мгновений присутствовать где-то и, точно так же против собственного желания, оказываться выброшенной в это измерение. Каждый раз, поспособствовав Звенте начать действовать и сопредельном измерении, она оказывалась вдруг вполне земной, земными делами занятой Татьяной и только через несколько десятков минут понимала, что Звента-то продолжает где-то быть и что-то в том ином месте делать.

Но Татьяна на подобный расклад не обижалась. Земной ей, наоборот, всё время было непередаваемо обидно, что вся её жизнь не просто пошла коту под хвост, но и всякую секунду неотрывно контролируется Спутниками и никогда не сможет идти так, как идёт она у всех прочих представителей человечества. Ни в каком аспекте она не могла устроить своей жизни так, как ей хотелось, но всегда всё решалось без её участия и целью имело только одно: вынудить её делать всё, благодаря чему она окажется хотя бы низшей квалификации работником Света.

Не только общаться с людьми, которые ей нравились, но даже в плане заработать на существование она полностью зависела от Спутников. Все её попытки и титанические усилия переломить ситуацию успеха не имели. Если Спутники заявляли, что работать в этой организации Татьяна не будет, будьте уверены, её на работу не принимали!

– Но мне же нужны деньги! Хотя бы сколько-нибудь? Ведь когда я еду «зайцем», вы первые совестите меня за безбилетный проезд так, что и бензопила «Дружба» позавидует! А «где деньги, Зин?»

– Что ты цитируешь Высоцкого, просто замечательно. Но на проезд у тебя ведь есть?