Моя любимая Гиперборея. Бореи – наши предки?

Все надеялись, что дождь прольётся, хотя ни единой тучи на небе, совершенно чистом, очень синем, напоминающем синеву моря на большой глубине, не было. Но их, туч-то, никогда не бывало. Совершенно чистое, ясное небо без единого облачка и вдруг – дождь. Никто уже многие столетия не помнил праздника, когда бы такого дождя не случилось. И только по его силе и длительности определялась урожайность и благоденствие.

Дождь пошёл. Как раз в ту минуту, когда пляски разгорелись по-настоящему, когда музыканты вошли в состояние высшего вдохновения и играли так, что невозможно было оставаться на месте. И даже те, кто был старше двух сотен лет, тоже готовы были танцевать. Но им это уже вроде было не к лицу. Хотя – а что говорить тем, кому по семьсот и больше?

Кор задрал голову к небу – ни единой тучи не видно, а дождь идёт. Причём весёлый дождь, танцующий, льющий то прямые струи, то волнообразные, то завивающиеся в спирали разной длины…

Праздник удался! В этом мнении Кор укрепился, увидев Нею. Она радовалась так искренне, что, если бы в стране был хоть один грустный человек, он немедленно о грусти забыл бы.

Кор не стал подходить, он просто порадовался, что видит Нею и помахал ей рукой. Всё равно особо не поговоришь – куда приятнее слушать изумительную музыку и радоваться празднику. Она ответила ему и продолжила кружиться в огромном хороводе, на противоположной стороне которого танцевал и Кор. Да все танцевали! Все, кто ещё не обзавёлся собственной семьей и считался юным. Или кто настолько увлёкся своим делом – изобретениями, учёбой, наукой, наблюдениями, изготовлением и разведением того, что каждый себе избрал – что не торопился отрываться от своего занятия. Незачем. Придёт Час и придёт Любовь.

Поэтому Кор продолжал веселиться, танцевать, иногда подходил к столам с напитками и каждый раз выбирал разные соки – он вообще любил фрукты и при необходимости выбора между напитками всегда предпочитал именно соки.

Праздник длился долго, так что многие уходили домой, отдыхали и возвращались снова. Кор уходил тоже, но не домой, а к морю. Он обожал воду и погружение в волны всегда действовало на него чрезвычайно благотворно. А Яр, кстати, к морю ходил редко – ему достаточно было душа или ванны. Не то, чтобы он не любил плавать – любил. Но мысль о том, что до моря ещё нужно добраться, а потом вернуться, останавливала его добрый порыв поплавать в самом зародыше.

Да и праздников Яр особо не любил – огромная толпа, все орут, шумят, топают и вообще ведут себя, с его точки зрения, неприлично! Никакого достоинства и самоуважения!

– Ты, дорогой братец, годам эдак к пятистам превратишься в угрюмого зануду, – подначивал его Кор.

– Не превращусь! Я в учёного превращусь.

– Тогда в учёного-зануду!

– Поглядим!

А праздник шёл своим чередом. Молодёжь плясала и смеялась, те, кто сильно постарше, удалились в специально устроенные помещения для отдыха, кто-то и вовсе предпочёл удалиться. Всё, как обычно…

Для молодёжи, которая не давала себе труда заниматься текущими проблемами, полностью передоверив оные старейшинам и мудрецам, всё было, как обычно.

Для тех же, кто отвечал именно за то, чтобы всё было, как обычно, наступали, кажется, трудные времена.

Проблем, заботивших Тулла уже довольно давно, было две. По неизвестной причине в Гиперборею зачастили разные послы и торговцы из стран таких далёких, что гиперборейцы туда очень редко, а ещё вернее – практически никогда не – добирались. Более того, даже не подозревали, что такие страны есть на планете. И не нуждались в том, что там росло или производилось. У них у самих было всё необходимое и даже сверх необходимого.

Вторая была похуже – похолодание. Тысячи лет страна пребывала в практически райских условиях, когда температура круглый год была в пределах плюс 20 зимой и плюс 30 летом. А теперь она, особенно в пике Ночи, стала опускаться ниже крайней отметки. В истекшую же ночь неожиданно упала до плюс восемнадцати. Наблюдатели, «порадовавшие» Правителя этой вестью, добавили, что, сколько не рылись в давних записях, никаких сведений о подобном недоразумении так и не обнаружили.

Это ведь что-нибудь значит, а? А если так, то непременно нужно разобраться в причинах и возможных последствиях.

Вторая причина была сложной, особенно потому, что совершенно непонятной, но над ней работали все, допущенные к этому факту, учёные: незачем раньше времени возбуждать тревогу.

Зато первая, об участившихся приездах гостей, тревожила Тулла и всех старейшин, да что там – всё старшее поколение – куда сильнее. Особенно бореям не нравилось то, что гости, особенно те, кто жил в Гиперборее достаточно долгое время, и обладал дипломатическим статусом, стали рваться на Остров в дни Праздников. А из-за статуса никак им нельзя было запретить посещать Остров в дни праздников. Да дело не в статусе даже, тревожило не столько их желание побывать на празднике, а то, что туда рвались не обычные любопытствующие, а именно лица, обладавшие неприкосновенностью. Что они там искали, что хотели увидеть? И, главное, чем это грозило стране?

Казалось бы, планета огромная – расстояния такие, что иноземцам из самой ближней страны приходится тратить год, а то и больше, чтобы добраться до Гипербореи, но они приезжают, несмотря ни на что. Зачем? Что их побуждает и не даёт остановиться? Узнать, как и чем живут бореи и позаимствовать их удобства и богатства себе?

Бореи готовы были делиться, в обмен на то, что привозили торговцы, однако, это, со стороны бореев, было деяние исключительно милосердное. Ничего такого, чего у них не было бы, торговцы не привозили. Но уж коли доставили в такую даль, не гнать же их обратно? Выкупали, чтобы не обидеть гостей. Хотя кладовые были подобными изделиями завалены вплоть до самых чердаков.

Богатства борейские их интересовали? Это ещё более странно – по всей планете подобные металлы можно добывать с тем же успехом. А тащить за тридевять земель произведения искусства или технические устройства бореев может ли быть выгодно?

Поневоле приходится допускать, что интерес прибывающих в Борею всё более многочисленных гостей – какой-то иной. А какой? Неужели из одного любопытства едут? Хм…

Хоть то хорошо, что торговцев не допускают на Остров. А ведь скоро Праздник. Самый главный праздник!

Тулл задумался так глубоко, что совершенно позабыл, где находится. А находился он в центре группы старейшин и поскольку был Правителем, то сидел на несколько возвышенном кресле. И некоторые уже начали обращать внимание на его задумчивость, совершенно не вязавшуюся с радостной обстановкой праздника.

Вдруг Тулла осенила ужасная мысль: а не связаны ли эти две проблемы друг с другом? Только ли в Гиперборее началось похолодание, или оно проявилось и в других местах?

Если проявилось, тогда появляется вполне разумное объяснение нашествию незваных гостей: весь мир отлично знает, что борейские учёные изобрели многие удивительные вещи и механизмы, которых до сих не было в странах, откуда являлись торговцы. Может быть, их затем именно и отправляют в очень дальний путь, чтобы своевременно обнаружить решение этой ужасной задачи?

А если климат портится на всей планете, то чем это может закончиться? Тулл решил, что прямо завтра надо всем собраться и обсудить это. И созвать на совет не только старейшин, но и всех главных учёных. Беда стучится в двери и глупым было бы делать вид, что ты временно потерял слух. Даже если она на время перестанет стучать, то уйдёт вряд ли. И ты оказываешься закрытым и осаждённым в собственном доме и положение при этих условиях лучше точно не становится.

Тулл даже думать не хотел о возможности того, что похолодание продолжится и через столетие-другое от его страны останется только огромный ледник. И только ли от Гипербореи? Или вообще от всей планеты? Или только в определённой точке возникнет ледник?

– Ты о чём так задумался, праздник же в разгаре! – сидевший рядом старинный друг, ровесник и старейшина Рус смотрел на Тулла в большом удивлении. – Какие это мрачные мысли тебя одолевают в такой радостный день? Что-то случилось?

– Пока ничего. Но может. В общем, надо нам всем завтра собраться и поговорить о некоторых вопросах.

– Прямо завтра?

– А зачем откладывать? Ты меня знаешь, если я о чём-то задумался, то причина важная.

– Знаю. – Рус ещё более внимательно посмотрел на друга. – Может быть, прямо сейчас и передадим по рядам, чтобы завтра пришли?

– Передай. Пусть в Дом старейшин все придут, дело важное.

– Только старейшины?

– Учёных тоже надо бы позвать.

– Даже так?

Тулл кивнул: так.

– А как убедишься, что все знают относительно завтрашнего собрания, можем уйти. Поговорим дома.

Рус кивнул – да, можно и уйти. Праздничное настроение у него приугасло, но он этого никому старался не показать. Наоборот, видом своим всех убеждал, что присказка относительно часа – потехе, а делу – часа действует круглогодично и вот ещё раз себя проявила.

Вскоре оба друга начали потихоньку выбираться со своих мест, их вежливо пропускали, не удивляясь – всё-таки самым младшим старейшинам уже хорошо за триста, старшим же – более семисот. В таком возрасте праздник вполне мог утомить.

Когда они вошли в дом Тулла, то, прежде всего, отправились на террасу самого верхнего уровня, с которой был великолепный обзор на город и море. Там они уселись в покойные кресла и некоторое время молчали.

– Ты в курсе, – спросил Тулл, – что стало несколько холоднее? Учёные, изучающие погоду, уже несколько раз в течение последних десяти лет подтвердили наблюдения, что каждый год становится несколько холоднее. За последние пятьдесят лет годовая температура упала на целый градус.

– В курсе, конечно. Но что из этого следует?

– Ничего хорошего. Если так пойдёт дальше, то лет через двести (а то и раньше, ведь похолодание ускоряется) вместо Гипербореи будет огромный ледник.

Рус охнул!

– А если это должно случиться, то пора сделать надлежащие выводы. И самый логичный вывод воистину ужасен: страна должна переселиться.

– Переселиться?!! Куда?