Башня. Книга третья

– Не получается!

– А ты не прилагай слишком больших усилий. А то применяешь примерно такую же силу, как если бы пыталась открыть тугой перочинный нож. И вообще – смени тактику. Просто представь, что ты раскрываешь крылья и взмахиваешь ими, чтобы расправить оперение.

Татьяна немного походила по краю лесочка, успокоилась и стала думать о том, каковы выращенные Спутниками крылья. Она зримо представила, как они раскрываются и взмахивают несколько раз. И они раскрылись!

Татьяна с восторгом обнаружила, что у неё действительно есть два крыла, и они огромны, похожи на крылья очень большой птицы…

Когда-то давно, в самом начале Пути, она видела у себя крылья. Но они не были похожи на птичьи, а помнились ей совершенно другими, больше напоминавшими по строению, форме крылья бабочки. А если аналогия с птичьими к тому видению подходила, то это были крылья птицы с очень тонким пером. Но те крылья состояли из двух, побольше и поменьше, частей, вернее, форма их всё-таки больше походила на крылья бабочки.

Некоторое время Татьяна просто их разворачивала и снова складывала, чтобы научиться ими управлять. Крылья всё-таки оказались очень большими, хотя были очень лёгкими и какими-то прозрачными, если реально представить белое прозрачным. Расправляя крылья в какой-то раз, она невольно несколько раз взмахнула ими, отчего сердце взволновалось и обрадовалось.

– Попробуй взлететь. А если сможешь, то и сделай пару кругов, – предложили Спутники.

– Физически? – Татьяна не была уверена, что крылья вполне способны поднять её физический вес.

– Пока только в нашем измерении.

Наверное, сторонний наблюдатель сильно задумался бы, увидев застывшую на лесной тропинке Татьяну: то ли она белку либо птичку увидела и боится спугнуть, то ли заблудилась и не знаем, в какую ей сторону теперь идти, чтобы добраться домой. Хотя как тут заблудишься, когда крыши буквально с той стороны овражка – только по мостику несколько шагов сделать…

Но лишь в земном измерении Татьяна замерла на месте. В сопредельном она училась летать. Как всякое новое занятие, оно удалось не сразу, но довольно быстро Татьяна освоила и управление крылья, и технику полёта на разных высотах и скоростях.

Правда, подняться повыше ей не разрешили, да и время первой пробы ограничили, но это было огромное наслаждение – летать! Не зря она всегда завидовала птицам и мечтала, по примеру Икара, заполучить крылья.

Вернувшись в земное измерение, ещё полная восхитительных ощущений, Татьяна поняла, что ей этого мало.

– Пока больше нельзя. Это ведь только проверка. Пробный пуск, если в твоей терминологии.

Твой отпуск, случайно, думаешь, длится до сих пор? Ты ведь давно уже в нашем измерении не трудишься, не правда ли? И мы тебя не побуждаем к этому. А это означает только одно: тебе сейчас нельзя делать абсолютно ничего. И не только из-за подготовки.

Настали последние времена и теперь уж не до шуток. Ты должна оставаться в укрытии и не высовываться, пока мы тебе не разрешим. А разрешим мы тебе перебраться в иное место очень скоро, и место это тоже уже уготовано, как прежде уготовано было и это.

– Но ведь тёмным прекрасно известно, как я выгляжу. То есть как выглядит Татьяна.

– Это пустяк. В мире, в том числе и в России, есть несколько сотен людей, поразительно на тебя похожих. Употребив нынешнюю терминологию, можно сказать, что у тебя приличная толпа клонов. Настолько похожих, что если бы ты их увидела, ты бы очень удивилась! А они удивились бы ещё больше. Потому что вы друг на друга похожи не только физически, внешне, но и характер и профессия их похожи на твои. И даже обстоятельства жизни, на первый взгляд, очень похожи! Более того, часто у них такие же имена, а часто и фамилии!

– Фамилии? Они что, мои родственники?

– Всего только однофамильцы.

– Выходит, они жертвы?

– Нет. Разве солдаты разведроты являются жертвами по отношению к тем, кто ушёл на задание? И кто рискует попасть к врагам в плен? Хотя вполне плена может и избегнуть.

Всякий, кто так или иначе имеет к тебе, к судьбе твоей и миссии, самое косвенное и слабое отношение, обязательно будет вознаграждён. И велика будет их награда: и не только на Небесах, но и в земной жизни многое дастся им (многим уже далось и ныне даётся) за неведомое им участие в твоей жизни. Вернее, в исполнении твоей миссии, о которой они даже не подозревают. И тебя тоже ждёт награда…

– Господи! Бросьте, наконец, эти разговоры о наградах, потому что – будут они или нет, мне придётся сделать, что нужно. И разве о какой-то предполагаемой награде я думаю, когда делаю что-то? Разве от неё отказываюсь, когда пытаюсь вырваться? Если б вы не талдычили мне о каких-то наградах, мне и в голову не пришло бы, что они будут когда-нибудь! Давайте сначала доберёмся до конца пути, а потом будем решать, положена мне награда или нет. Кстати, неизвестно, нужна ли она мне будет. А сейчас какой смысл о ней упоминать? Оставьте это!

Спутники промолчали.

***

– А теперь, – когда Татьяна назавтра, по уже сложившейся привычке, вышла во двор подышать свежим воздухом, велели Спутники – попробуй открыть то, что наросло у тебя над бровями, над висками.

– А что это?

– Это «глаза». Внутренние, то есть, глаза.

– То есть помимо обычных глаз, физических и духовных и помимо «третьего глаза» у меня появится ещё дополнительное зрение, боковое? Как зеркала у автомобиля, что ли?

– И так можно сказать. Хотя это не будет совсем верным. Зеркала дают возможность видеть происходящее сзади, эти же дополнительные глаза будут давать тебе широкий боковой обзор. И сектор будет примерно 120 градусов. То есть у тебя будет относительно непросматриваемой только область позади тебя. Хотя, при желании, эти «боковые глаза» можно будет поворачивать и так, чтобы видеть происходящее за спиной.

– Даже не знаю, что сказать. Вернее, следует ли спросить, зачем мне это? Ну и поневоле напрашивается вопрос: куда денетесь вы, всегда именно со спины меня прикрывающие?

– Никуда мы не денемся. Но если дополнительные глаза у тебя появились, значит, они тебе понадобятся.

– Зачем?

– Сейчас идёт раскрытие твоего внутреннего видения. И оно будет постоянным. И практически полным. Потому что земные духовидцы, включая на данный момент и тебя, «видят», как правило, урывками. Некоторое время «видят», да и то какую-то ограниченную площадь, а потом зрение им закрывают. Ты же будешь «видеть» постоянно. Если, конечно, откроешь эти новые глаза.

Нельзя сказать, чтобы Татьяна сильно этому сообщению обрадовалась: когда над твоим состоянием годы и десятилетия кто-то трудится, имея конкретную, конечно же, цель, поневоле задашься вопросом, во что эти их труды тебе встанут. Если кто-то трудится долгие годы, как раб на галерах, трудно заподозрить, что это от – от отсутствия любых иных занятий.

Особенно если учесть, что ей ответили на вопрос, который она догадалась задать: а сколько вас тут, братцы? Немало, как оказалось. Только тех, которые могли бы быть названы медиками, постоянно дежурило четыре человека. А поскольку они менялись каждый час, то, даже если предположить, что заступают они всего только каждый третий час, то в сутки их оказывалось около полусотни. Плюс те, кого можно назвать охраной. Плюс те, кого можно назвать преподавателями премудростей. Плюс те, которых можно назвать тренерами. Плюс солдатики, которые так и жили рядом с Татьяной всей своей дивизией. Плюс гвардия Акинфея… И это самый минимальный вариант!

***

Назавтра Татьяна навестила Марию. И уже в который раз не видя рядом с матерью сына, она, наконец, догадалась выяснить окончательно и точно, где же находится ребёнок. Потому что ссылки на то, что он где-то гостит (почти полгода?!!), явно были не соответствующими действительности. Где же это, у кого он гостит так долго?

– Он учится.

– В школе?

– Не в обычной. Он на обучении у братства Сомати. (Братство Сомати, напоминаю, есть общество самых высокодуховных представителей человечества, без различия рас и национальностей (которые в глазах Господа не имеют никакой совершенно цены!), достигшие высших ступеней духовности. Таких высоких ступеней, что эти святые мудрецы смогли «законсервировать» свои тела, и живут вне их, физических тел, уже десятки тысяч лет, пребывая одновременно в двух (только ли в двух?) измерениях. Именно Братство Сомати и есть тот генетический фонд человечества, который в том случае, если земные люди дойдут до очередного сумасшествия, то есть если Законы мироздания будут ими приведены в действие количеством злодеяний, и погибнут от собственноручно созданных катаклизмов, возродит новое человечество).

Да-да, именно само человечество создаёт себе на голову кары, которые, клевеща безстыже, называет Божьими. (Этим клеветникам почему-то неведомо, что Бог вообще никого не наказывает). Именно действия людей приводят к тем катастрофическим и, увы, необратимым последствиям, которые чреваты потеплением климата, предстоящим изменением наклона оси Земли, таянием ледников, вызывающих подъём уровня воды в океанах и морях, а также прочими цунами, землетрясениями и пожарами. Ведь разве не бессердечие людей и разве не отход их, вследствие бесовской гордыни, от Бога привёл в своё время к пленению тёмными Геи? Именно и только он! Так не надо обвинять Бога в собственном свинстве и собственных преступлениях! Не надо искать соломинки в чужом глазу, но лучше из своего глаза бревно вынуть! Пора, граждане!

– А сколько ему лет-то? – спросила Татьяна, довольно сильно удивлённая неожиданной информацией о том, что Братья Сомати ещё и занимаются обучением кого бы то ни было. Как-то не знала она о существовании школы у братства.

– Полных четырнадцать.

– А ему по силам в таком юном возрасте быть учеником Братства? Он уже настолько крепок?

– Вполне по силам!

Ну, конечно, с такой мамой, с таким образом жизни и с таким воспитанием, не говоря уж о способностях и талантах (которых Господь щедрой рукой насыпает при рождении абсолютно всем, но не все, увы, настолько чисты, что умеют, то есть имеют право, использовать эти дары Божьи себе на благо и людям в утешение!), ещё бы ему не быть способным к обучению у таких учителей!..

– Передавай ему и братьям привет от меня.

– Обязательно. И я тебе ещё вот что хотела сказать: имей в виду, что тебя постоянно слышит весь мир.