Страсти по Самайну – 2. Книга 3

– Ты думаешь, о чём просишь? Практиковать магию без разрешения старейшин?

– А дедушка Кехта спрашивал разрешения, когда учил мою маму? – язвительно поинтересовалась Девона.

Пнув в сердцах несчастный кувшин, мужчина принялся мерить шагами хижину.

– Если ты знаешь об этом, то должна понимать, какие беды принесло колдовство Брееде.

Девушка смотрела на метания отца, понимала его переживания, но сдаваться не собиралась. Резко шагнув наперерез мужчине, она мягко улыбнулась:

– Пап, не волнуйся ты так. Я прошу только научить меня заклинанию защиты. Согласись, оно может пригодиться, если пророчество… обо мне.

– Ты в безопасности здесь, магия друидов охраняет деревню, – в тысячный раз повторил Эйдан свой главный довод.

Обычно на этом их споры заканчивались, но не сегодня.

– А если нет? – склонив голову, спросила девушка, – Если мальчишки снова заведут свою песню про ведьму и вытолкают меня за границу защиты?

Мужчина долго молчал, глядя на дочь. Искал в её глазах намёк на хитрость, малейший шанс зацепиться за неискренность. Девона выдержала взгляд, и наградой ей стал его ответ:

– Хорошо, я научу тебя. Перед рассветом, когда Кехта уйдёт к старейшинам.

Взвизгнув от радости, девушка порывисто обняла отца и шепнула:

– Спасибо! – Хитрая улыбка заиграла на её губах, но Эйдан этого не видел.

Айрде

Люблю встречать рассвет на соломенной крыше хижины. Ловить первый вздох солнца над вершиной холма, согревать его теплом свои потоки. Но сегодня усидеть на месте я не мог. То ли попытка Девоны сбежать не давала покоя, то ли кровавые всполохи восхода нагоняли недобрые мысли.

Причина моих беспокойств вышла из хижины и сразу к лесу. Ни поздоровалась, ни взглянула в мою сторону. Думает, раз дух, то и боли не чувствую?

Я пошёл следом. Хмурый страж, влюблённый в невольницу. На поляне, где случилось наше противостояние, Девона остановилась и что-то зашептала. Я пытался разобрать слова, но вдруг почувствовал удар. Меня отбросило от девушки, закрутило неуправляемым смерчем. Оглушённый, я беспомощно смотрел, как Девона скрылась в чаще.

Глава 4

Морщинистая ведьма держала в руке тлеющие веточки и водила ими над глиняной миской. Надсадный голос произносил колдовские слова:

– Сажей стань ольха,
Догори дотла,
Растворись туман,
Колдовская мгла.
Покажи мне где
Прячется она,
Та, что демона
Пробудит от сна.

Пепел осел на дне миски, сложился в рисунок. Как карту читали его чёрные глаза ведьмы. То ли смех, то ли кашель вырвался из груди старухи, а губы растянулись в недоброй улыбке:

– Наконец-то.

* * *

Странный гул разбудил Брееду и заставил выбраться из-под шерстяной накидки. С соседней лежанки смотрела на подругу испуганная Кхиара.

Звук близился, наползал со стороны леса, обещал пришествие скорой беды. Обеспокоенные ведьмы выбежали из хижины.

На священной поляне собрался весь ковен. Даже старицы покинули согретые ворожбой лежанки, собрались вместе и теперь мрачно переговаривались, нагоняя на сестёр ещё больший страх. В свете луны увидели они, как закручивается вихрь над деревьями, затягивает в себя ветки и камни, ломает вековые сосны. Потянулись ведьмы к поясным мешочкам с травами, приготовились дать отпор.

Только Брееда чувствовала в надвигающейся силе не угрозу, а отчаяние. Ещё не понимая, что собирается делать, она пошла навстречу стихии. Кхиара окликнула подругу, но та лишь коротко бросила через плечо:

– Это Айрде.

Брееда не знала, кому сейчас требуется большая помощь и защита, но уверенно встала между сёстрами и хранителем своей дочери. Острые сосновые иглы царапали щёки, вихрь мешал идти, но ведьма упрямо передвигала ноги. Когда воздушный поток подхватил её и оторвал от земли, закричала:

– Айрде, остановись!

Но внутри воронки звуки словно исчезли. Ведьма не слышала саму себя, поднимаясь всё выше среди древесного сора и грязи. Стало трудно дышать. Из последних сил попыталась Брееда докричаться до духа ветра, но получился прерывистый хрип:

– А-рде…

Вихрь утих не сразу. Успел ещё с десяток раз пронести ведьму по кругу, прежде чем опустил её почти бесчувственную среди бурелома. Сам же сжался до крошечной воронки, спрятался в кроне уцелевшей сосны и завыл тоскливо. Его плач подхватила Брееда. Подоспевшая Кхиара с трудом разобрала сквозь рыдания подруги:

– Девона ушла!

Глава 5

Айрде

Духи не испытывают боли? Враньё! Не знаю, кто это придумал, но точно не дух. Подвывая от горя и стыда среди пушистой хвои, я был этому лучшим доказательством. В один день потерял Девону и контроль над собой – две важнейших опоры моего стихийного существования. Это ещё постараться надо, чтобы вот так и сразу.

Много лет назад одна ведьма назвала меня странным. Мол, обычным духам до людских проблем дела нет. Дурак я был, что на её слова внимания не обратил. Решил – кому бы и говорить о нормальности, а только не той, кто с нашим братом общается. Позже-то понял, как старая Камрин была права. Мыслей моих услышать не смогла, а всё одно – разгадала, прочла, как свиток колдовской. Каждый новый встреченный дух убеждал меня в этом.

Не такой я, как они. Всегда к людям тянулся, полезным старался быть, жаждал понимания. Даже облик себе человеческий выдумал, хотя его и не видел почти никто. Но главное, что видел я.

Не водную рябь, а голубоглазого юношу, летящего над морем.

Не покорное воле ветра поле, а босые ноги, сминающие тонкие травинки.

Не разметавшиеся по девичьим плечам волосы, а мои пальцы, скользящие по тёмным прядям…

Девона… Ещё одно подтверждение моей ненормальности.

Духи не влюбляются. Совсем. Никогда.

Бывает, что для удобства держатся рядом с себе подобными, но без привязанностей. К телесным же относятся ровно, примерно, как буйволы к бабочкам – есть они и ладно. Крутятся рядом, мельтешат, какими—то делами никому не нужными занимаются. Пусть, лишь бы не мешались. Я тоже когда-то был таким, а потом узнал о пророчестве, о ведьмах, пытавшихся его отменить и о несчастной Айрис, которую лишили природной магии. Она – опустошённая оболочка, я – дух без тела. Мне показалось, что только вместе мы сможем чувствовать себя полноценными. Так у беспокойного ветра появился смысл существования.

В ночь, когда Айрис родила Брееду, я согревал собой хлипкую деревенскую хижину. Поддерживал малышку, когда она делала первые шаги. Со смутным беспокойством наблюдал, как отец учил её магии. Я был их хранителем, верным стражем, но я же стал вершителем их судеб, когда понял, что колесо пророчества снова раскручивается.