Вместо жизни…

В конце помещения находился стол, на котором, накрытый с головой простынею, лежал ее сын.

– Вы узнаете этого человека? – Спросил судебно-медицинский эксперт, откидывая чуть в сторону простынь.

Светлана сделала над собой усилие и взглянула на человека, который предстал ее взору. Сомнений не было никаких – это был Артём.

Парень был бледен, как стена. Его губы были сине-сиреневого цвета, веки сомкнуты. И без того худое личико стало, казалось, еще худее, а все черты лица заострились.

Ко лбу прилипла челка, а мокрые волосы разметались по металлическому столу.

– Это он, я уверена. – Сказала Светлана, и отошла. Она не в силах была на это смотреть.

Ей пришлось выйти в коридор. Она стала судорожно думать, как ее сына будут отпевать, ведь священники не отпевают самоубийц. Но почему он это сделал? В чем виноват Виктор?

Светлана не верила. Она была уверена, что у Артёма просто не все в порядке с психикой. Он ненавидел отчима, и пытался поссорить их. Вот и свой последний шаг он решил совершить так, чтоб и после смерти отомстить отчиму.

Глава вторая

Андрей приехал домой. Он все еще не мог осознать, что его лучшего друга больше нет. Ведь именно Артём был тем человеком, которому Андрей открывал самые сокровенные тайны.

Артёму было плохо, но почему он не поговорил с Андреем?

Андрей прошел в спальню и включил ноутбук. Они всегда переписывались с Артёмом в контакте. И в саму соцсеть Андрей заходил только из-за друга.

Парень и сейчас открыл контакт, и зашел на страницу Артёма. На него смотрел улыбающийся мальчишка. А возле статуса было написано, что в сети Артём Королёв был в последний раз в 23:32 18 марта.

И только сейчас Андрей обратил внимание на статус на страничке Артёма «Мы не можем вырвать из нашей жизни ни одной страницы, но можем бросить в огонь всю книгу.»

Когда он поставил этот статус?

Андрей открыл аудиозаписи со страницы Артёма и включил последнюю добавленную запись группы СЛОТ «Зеркала».

Осознание начинало приходить медленно, но верно. Андрей еще не видел тело, но он начал понимать, что его лучший друг свел счеты с жизнью. И что Артём был безумно одинок и несчастен. Потому что только по-настоящему несчастный человек способен совершить шаг в бездну.

Под песню «Зеркала» Андрей прошел на кухню, достал из холодильника бутылку вина, и вернулся в свою комнату.

Он опустил ноутбук на пол, и сам приземлился туда же. С собой у него была бутылка вина и тетрадь, которую отдала Наташа.

Андрей не хотел читать этот дневник, не мог найти в себе силы открыть хотя бы первую страницу.

Он просто бродил по страничке Артёма в ВК. Там не было явных криков о помощи. Но ему стоило бы посмотреть аудиозаписи парня, и обратить внимание на обилие черного юмора на стене, и шуток про смерть. А еще этот статус.

Андрея кольнуло в самое сердце. Он отпил вина прямо из горла. Неужели он мог спасти друга, но просто был слишком эгоистичен, чтобы услышать крик о помощи?

А Наташа? Она, правда, с ними не жила, а приезжала только иногда не несколько дней. Но как же Светлана? Ведь мама это самый близкий человек. Неужели она не замечала ничего, или просто не хотела замечать?

Андрею безумно хотелось напиться. Он даже забыл, что у него температура и он болен вообще-то. Это сейчас было неважно.

Тетрадка, которую Андрей держал в руках, жгла руки. Но ведь Артём хотел, чтобы Андрей это прочитал…

И Андрей открыл первую страницу.

«Этот дневник не является дневником в прямом смысле этого слова. Андрей, знаю, ты будешь винить себя в моей смерти. Так вот, знай – ты не виноват ни в чем. Большей частью виноват во всем отчим. И я, конечно же. Я так же сам себя загнал в эту яму. Только Господь Бог знает, как мне плохо сейчас. Хотя, о чем это я, я же в Бога не верю. Собственно, именно потому я и решился на этот шаг. Но, обо всем по порядку.

Последние капли в чашу терпения начали падать после нового 2018 года. С началом года в моей жизни продолжился ад, и я понял, что я больше не могу. Но суицид это очень страшно, поэтому больше года потребовалось мне для принятия окончательного решения.

Я не хочу, чтобы кто-либо думал, что этим душеизлиянием я напрашиваюсь на жалость. Это не так. Я просто напоследок хочу высказаться. И, возможно, моя история кому-то поможет, кто знает.

Но начну я, пожалуй, не с конца 2017 года, а с самого детства.

Ад в моей жизни начался ведь не за один день.

Началось все с того времени, как мне исполнилось 7 лет. Тогда отец от нас ушел, и мать повторно вышла замуж. Замуж она вышла практически сразу, так как отношения с отчимом она начала еще во время брака с отцом.

Мне не повезло, потому что я был всегда похожим внешне и внутренне на отца. И за это мать меня ненавидела (если это слово не очень сильное для ее чувств ко мне).

Наташка для матери была любимой дочерью, хоть Наташа хорошая девочка и я ее люблю, но меня этот факт всегда раздражал. А вот я был изгоем в своей же семье.

Моя детская психика не могла выдержать таких мелочей, как лишение сладкого, или когда мама, отчим и Наташа поехали на море, а меня оставили на тетку.

Это все собиралось по крупицам. Наташку даже не наказывали никогда. И это чудо, что она выросла хорошим человеком.

А вот я получал оплеухи за все.

Когда мне было 10 лет, я получил в школе свою первую двойку. Это был предмет, который мне не давался никак – математика.

Я боялся идти домой, потому что знал – меня будут бить. Так бывает всегда. Если меня били за четверку, то за двойку точно убьют.

И тогда впервые в мою голову просочилась мысль о самоубийстве. Я бродил по улицам и плакал от бессилия. Что ребенок мог сделать против двух взрослых людей? Пожаловаться или попросить защиты было не у кого.

Я думал о том, как было бы хорошо, если бы меня сбила насмерть машина. Или хотя бы покалечила, чтобы я попал в больницу, и родители забыли о наказании.

Так я бродил, пока не начало темнеть. Это было самое начало учебного года, темнело еще достаточно поздно.

В котором часу я пришел домой, не помню. Но, вместо того, чтобы обрадоваться, что ребенок пришел домой, мать просто отвесила мне пощечину. Она так сильно меня ударила, что из глаз потекли слезы.

Мать поволокла меня в гостиную, где уже сидел отчим. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу, и вертел в руках армейский ремень с большой бляшкой. Еще с советских времен. Ремень был кожаный, и очень широкий.

На меня кричали и обзывали, а я не мог перестать плакать. Мать толкнула меня к отчиму, который уже встал с кресла.

Когда я понял, что меня сейчас будут бить, я решил убегать. Квартира была большой, но далеко я убежать не смог. Меня поймали в родительской спальне.

Отчим меня держал, а мать сняла с меня штаны. Не знаю, что хуже было – унижение, или физическая расправа.

Отчим стал избивать меня ремнем. Причем бляшка была с моей стороны. Я уворачивался, и бляшка попадала по самым разным местам.

Было больно физически, было больно морально. Наташа заперлась у себя в комнате. Я видел, как она расплакалась и убежала туда. Я не хотел, чтобы моя сестра плакала. И от этого мне становилось только хуже.

Сколько продолжалось избиение, я не знаю. Помню только, что отчима начала останавливать мать. А я лежал на полу, свернувшись калачиком. Отчим перестал меня бить, и пнул носком ботинка. Мне приказали идти в свою комнату.