Неизвестный шедевр Рембрандта

– Да что же это такое! – в сердцах проговорила девушка, остановившись посреди аллеи. – Сам назначил здесь встречу и не явился…

Тут к ней подошла дворничиха-таджичка, которая старательно сметала с дорожки осенние листья.

– Дэвушка, – проговорила она вполголоса. – Тэбя Галя зовут?

– Ну, допустим, Галя!

– Тогда это тэбя мужчина ждет!

– Мужчина? Какой мужчина?

– Какой? Приличный мужчина! – проговорила дворничиха с почтением. – Очень приличный!

– Где он? – Галина понизила голос, сообразив, что речь идет, несомненно, об адвокате.

– Пойдем. – Дворничиха поманила ее.

Галина пошла за ней. Они миновали уже знакомые дорожки, прошли мимо павильона кафе, свернули за него. Там, среди кустов, стояла еще одна скамейка, которую Галина не заметила в первый раз. И на этой скамейке сидел Альберт Францевич Стейниц.

– Спасибо, Зульфия! – сказал адвокат и протянул дворничихе купюру. Купюра молниеносно исчезла в кармане женщины, и сама дворничиха столь же быстро исчезла за кустами.

Последний раз Галина видела Стейница на похоронах отца. С тех пор прошло всего два месяца, но ей показалось, что он заметно постарел. Всегда полный, вальяжный, представительный, сейчас он выглядел так, как будто из него выпустили воздух.

– Здравствуйте, Альберт Францевич! – произнесла Галина, подходя к скамейке. – Вы хотели со мной поговорить?

– Да. – Он галантно привстал, показал ей на скамью рядом с собой. – Простите за все эти предосторожности…

– Да уж, – фыркнула Галина. – Кто это вас так напугал?

– Поверьте, для этого есть причины!

Галина села рядом с ним на скамью, перевела дыхание.

– Итак, о чем вы хотели поговорить?

– Вы должны это знать, – произнес адвокат, понизив голос. – Ваш отец оставил четкие указания на случай своей смерти. Четкие и подробные указания.

– Ну да, он оставил завещание, – удивленно ответила девушка. – Так делают все обеспеченные люди. Вы помните – я присутствовала на его оглашении…

В памяти всплыли те ужасные дни. Мама, бледная до синевы, все время прижимающая руку ко рту, чтобы удержать рыдания, она сама, наглотавшись успокоительных таблеток, воспринимает окружающее как во сне. Какие-то люди суетятся вокруг, все сливается в немыслимый хоровод, а когда ей удается ненадолго прийти в себя, сердце ранит страшная мысль: отца больше нет.

– Это не все! – сказал адвокат. – Помимо основного завещания, которое я тогда огласил, он оставил еще одно распоряжение. Оно помещено в отдельный конверт, который должен быть вскрыт, когда вам исполнится двадцать пять лет.

– Вот как? – Галина улыбнулась. – Папа оставил для меня какой-то сюрприз? Ну что ж, очень скоро я узнаю, какой именно: до этой знаменательной даты осталось чуть больше месяца! Нужно подождать совсем немного…

– Совершенно верно, но отнеситесь к этому серьезно. – Альберт Францевич нахмурил брови. – Боюсь, кто-то не хочет, чтобы воля вашего отца была выполнена и этот конверт попал в ваши руки.

– Да? Почему вы так думаете?

– Представьте себе, вчера ночью мой офис взломали. Все перевернули вверх дном, многие бумаги привели в негодность. Видимо, что-то очень усердно искали. К счастью, я подозревал, что такое может случиться, и предусмотрительно положил предназначенный для вас конверт в надежное банковское хранилище.

– Вот как? – Галина все еще слушала адвоката с недоверием. – А почему вы так уверены, что целью грабителей был именно этот конверт? Может быть, они искали что-то совсем другое! Возможно, они просто хотели денег, как все грабители!

– Во-первых, деньги, которые были у меня в офисе, они не тронули. Во-вторых – насколько я понимаю, этот конверт, точнее, его содержимое – самое важное, что хранилось у меня. И в-третьих… честно говоря, у меня имеются еще причины так думать, но я не хотел бы их вам озвучить. – Адвокат замешкался, пристально взглянул на девушку: – Не потому, что не доверяю вам, – упаси боже! – но потому, что не хочу взваливать на вас еще какие-то неприятности.

– Ну, я не знаю… – протянула Галина. – Но для чего, собственно, вы меня сюда пригласили? Только для того, чтобы рассказать о взломе вашего офиса?

Она едва не сказала ему «для того, чтобы меня напугать», но предпочла использовать более нейтральную формулировку.

– Нет, конечно! – возразил адвокат. – Я пригласил вас для того, чтобы предупредить – будьте осторожны! Будьте очень осторожны, особенно до тех пор, пока не вступит в силу приложение к завещанию вашего отца, находящееся в том самом конверте!

– Но я и так веду не слишком опасный образ жизни. – Галина пожала плечами. – Не занимаюсь экстремальными видами спорта, не прыгаю с парашютом, перехожу дорогу только на зеленый свет…

Она вспомнила ночные гонки на берегах Женевского озера и чуть заметно улыбнулась. К счастью, эти рискованные развлечения остались в прошлом.

Адвокат откинул голову и пристально взглянул на нее.

– Я кажусь вам старым паникером? – проговорил он с горечью.

– Что вы, Альберт Францевич! – Галина вспомнила, как уважал старого адвоката ее отец, и устыдилась невольно промелькнувшей в ее голосе насмешки. – Что вы, дорогой! Я очень уважаю вас и очень серьезно отношусь к вашим словам!

– И правильно делаете. Поймите, что вашей жизни действительно угрожает серьезная опасность!

– Но почему? Что спрятано в том злополучном конверте, из-за чего вы так переполошились?

– Я не должен вам этого говорить раньше времени, – тяжело вздохнул адвокат. – Это – нарушение профессиональной этики. Но я чувствую, что иначе вы не примете мои слова всерьез. Дело в том, что незадолго до своей смерти ваш отец решил сделать вас единственной своей наследницей.

– Что? – Галина не поверила своим ушам. – А маме он что – ничего не оставил?

– Видимо, что-то случилось между ними… какая-то черная кошка пробежала… нет, конечно, он оставил ей вполне приличное пожизненное содержание, с тем чтобы она ни в чем не нуждалась и могла сохранить привычный образ жизни, но вам он передал банк и все основные активы. Вы должны вступить в права наследования в день, когда вам исполнится двадцать пять лет. До того дня ваша мать имеет право управлять состоянием, но после – все права переходят к вам.

Галина немного помолчала, осознавая услышанное, и вдруг до нее дошел скрытый смысл сказанного адвокатом.

– То есть… – произнесла она растерянно. – То есть вы хотите сказать, что опасность, о которой вы говорите, исходит… исходит от мамы? Я просто не верю своим ушам! Неужели вы это серьезно?

– Вы неправильно меня поняли! – Стейниц замахал руками.

– А как еще вас можно понять? Я не хочу вас больше слушать! Не хочу! – Галина порывисто вскочила и собралась уже уйти, но адвокат схватил ее за руку.

– Постойте! Вам не приходило в голову, что не только сама Елена Павловна может быть заинтересована в том, чтобы конверт не был вскрыт и собственность вашего отца не перешла к вам, но и кто-то другой? Кто-то, кто использует свое влияние на вашу мать в собственных интересах! И потом, она не могла знать о втором конверте, в том, первом, завещании о нем не было сказано ни слова!

Галина села обратно на скамью и закрыла лицо руками.

Она вспомнила все свои подозрения, возникшие после встречи в аэропорту, вспомнила, как резанул ее счастливый, цветущий вид матери, как вольно держался с матерью управляющий, и поняла, о чем говорит Альберт Францевич.

– Я поняла, что вы имеете в виду… – проговорила она после затянувшейся паузы, повернувшись к адвокату. – Вы думаете, что все это серьезно?

– Еще как серьезно! – с нажимом произнес адвокат и вдруг заторопился. – А теперь, пожалуй, нам лучше разойтись. Я не хочу, чтобы о нашей встрече кто-нибудь узнал… И… я со своей стороны попробую выяснить, кто и каким образом мог узнать о конверте.