Влюбленным вход воспрещен!

– Помни, тебя тут не было, – твердила Ольга, – с камерой все будет нормально, она пишет всего сутки, потом автоматически все стирается. Ну, взяли!

Тут-то и начались самые трудности.

Каренин и при жизни, видимо, был очень тяжелый, а я слышала, что покойники становятся еще тяжелее. Возможно, это и вранье, но для двух хрупких девушек вес был неподъемный.

Однако другого выхода не было.

Мы с невероятным трудом взвалили мешок на плечи и побрели к выходу из квартиры.

На лестничной площадке пришлось его положить на пол, чтобы запереть дверь квартиры. Когда с этим было покончено, мы переглянулись и без слов поняли, что еще раз поднять такую тушу – выше наших сил. Тогда мы просто перекантовали его к двери лифта.

Я нажала кнопку вызова… и ничего не произошло: лампочка не загорелась, и кабина, находившаяся на верхнем этаже, не тронулась с места.

– Ну, что ты там возишься… – недовольно проворчала Ольга. – Лифт вызвать и то не можешь! Дай мне!

Я охотно посторонилась.

Она нажала кнопку, но результат был точно такой же. То есть никакого.

Судя по всему, лифт сломался.

Надо же, с виду такой дорогой, хороший лифт, весь в зеркалах, а как нам понадобилось – так тут же авария!

– Только этого не хватало! – простонала Ольга и тоскливо взглянула на лестницу.

Однако выхода у нас не было, и мы поволокли мешок с Карениным к ступенькам. На прощание я сделала еще одну вещь – поменялась бейсболками с плюшевой обезьяной, что скучала на площадке. Мне ее желтая была как раз, а ей все равно – велика или мала.

Я попыталась приподнять мешок, но сил не хватало. Тогда я покосилась на свою сестрицу и просто пнула мешок ногой. Он с глухим стуком поехал вниз по ступенькам.

– Как ты можешь! – перекосилась Ольга. – Там же все-таки человек! Хотя и мертвый…

– Ну, так и тащи его сама! – проворчала я, догоняя мешок. – У меня лично не хватает сил тащить этого борова!

Ольга догнала меня на следующей площадке, на мгновение замешкалась и подтолкнула мешок. Мы переглянулись – в кои-то веки между нами возникло взаимопонимание! Все же мы сестры, хотя и не родные!

Телеведущий, постепенно набирая скорость, покатился вниз по лестнице.

В это время снизу послышались чьи-то шаги и недовольное старческое бормотание.

Я испуганно покосилась на сестру и свесилась в лестничный пролет.

По лестнице медленно поднимался высокий старик с холеным породистым лицом, в бежевом кашемировом пальто. Он опирался на черную трость с серебряным набалдашником и что-то брюзжал себе под нос. Он сделал еще несколько шагов и вышел на очередной марш, и тут увидел катящийся сверху тяжелый мешок.

– Совсем с ума посходили! – вскрикнул старик и едва успел отскочить в сторону, пропустив съезжающий по ступенькам груз.

Мы с сестрой устремились вслед за Карениным, чтобы перехватить его на следующем повороте. Старик взглянул на нас с откровенной неприязнью и пробормотал:

– Понаехали тут! Шагу ступить нельзя, чтобы на них не наткнуться!

– Мы вас тоже очень уважаем! – проговорила я, скатываясь по лестнице вслед за мешком.

Старик уставился на меня в изумлении и заморгал глазами.

– Ты что – с ума сошла? – прошипела Ольга, догнав меня. – Теперь он точно нас запомнит, а нам это надо?

– Да ладно, – я махнула рукой. – Мы так хорошо загримированы, что вряд ли нас кто-то узнает!

В несколько приемов мы докантовали мешок с Карениным до первого этажа и вытащили его на улицу. Здесь, хочешь не хочешь, нам снова пришлось поднять его, чтобы донести до машины – на улице попадались прохожие, и нам не хотелось привлекать их внимание, катая мешок по тротуару. К счастью, Ольга поставила микроавтобус совсем рядом с подъездом.

Наконец совместными усилиями мы погрузили мешок с покойником в автобус и сами расположились в кабине. Ольга выжала сцепление, и мы поехали вперед по улице. Я облегченно вздохнула, вытерла пот и повернулась к сестре:

– Ну, а теперь-то мы куда его денем?

– В этом ты вся! – проговорила Ольга со своей обычной поучающей интонацией. – Когда наконец ты научишься сама принимать решения, сама отвечать за свои собственные поступки? Твое счастье, что у тебя есть старшая сестра, на которую ты можешь положиться, к которой ты можешь прийти в экстренном случае, в пиковой ситуации! А что бы ты делала без меня?

– Без тебя я бы не попала в эту пиковую ситуацию… – пробормотала я едва слышно, а потом громко добавила: – Оль, ну кончай изображать учительницу младших классов! Скажи просто – куда мы его денем?

– Есть у меня одна идея, – ответила она вполне нормальным голосом, но в это самое мгновение у нее зазвонил мобильник.

– Ну, кому это еще неймется? – проговорила она раздраженно и поднесла телефон к уху, другой рукой придерживая руль.

Тут ее лицо расплылось в угодливой улыбке, и она затараторила по-английски с льстивыми и восторженными интонациями.

Так она разговаривала минуты две, наконец отключила телефон, повернулась ко мне и цветисто выругалась. Хорошо, что она сейчас была в костюме гастарбайтера – к ее обычному деловому прикиду такие выражения совсем бы не подошли, а в устах трудового мигранта они звучали вполне натурально.

– Что случилось? – спросила я деликатно.

– Да уж случилось! – Ее лицо перекосилось, как будто она съела целый лимон без сахара. – Грэм приехал!

– Это еще кто такой?

– Очень важный клиент. Богатый американский бизнесмен, который непременно хочет купить квартиру в нашем городе. В деньгах он не ограничен, поэтому мое начальство хочет на нем наварить чуть не вдвое. Ну, и мне, само собой, прилично перепадет. Из-за этого контракта мы все целый месяц стояли на ушах и, кажется, нашли для него подходящий вариант…

– Так это же хорошо, – пробормотала я, не понимая причины ее скверного настроения.

– Это было бы хорошо, если бы не этот покойник! – прошипела Ольга, покосившись на мешок в грузовом отсеке автобуса. – Грэм прилетел на одни сутки, и он хочет, чтобы я немедленно показала ему квартиру! Понимаешь – немедленно! Если я сейчас откажусь, он меня не поймет. Сделка сорвется, я потеряю большие деньги… хуже того, меня вышвырнут с работы! Нет, сколько раз я зарекалась делать людям добро! Говорят же – ни одно доброе дело не остается безнаказанным! – И она взглянула на меня с самой настоящей ненавистью.

– И как же теперь быть? – проговорила я, сделав вид, что не заметила этого взгляда.

Ольга на мгновение задумалась, затем пришла к какому-то решению. Она свернула к тротуару, затормозила и принялась торопливо стаскивать с себя рабочий комбинезон. Я только молча наблюдала за ней, боясь вставить хоть слово.

Через минуту забитый и нерешительный трудовой мигрант волшебным образом превратился в настоящую бизнес-леди. То есть Ольга снова стала самой собой.

– Вот что, сестричка! – Ольга быстрыми, уверенными движениями снимала тональный крем и наносила свой обычный макияж. – Вот что. Сиди здесь, не высовывая носа из автобуса, и жди меня. Я постараюсь обернуться как можно быстрее. К счастью, квартира, которую я должна показать Грэму, находится совсем недалеко, так что я уложусь часа в полтора. А ты пока можешь поработать над своей внешностью, а то как-то ты бледновата для уроженца далекой южной республики. И постарайся не влипнуть в новые неприятности! – Она сунула мне в руку тональный крем, а сама выбралась из автобуса.

– Эй, Оль! – крикнула я ей вслед. – А если мне понадобится…

Но сестрица меня уже не слышала: она неслась по тротуару, размахивая рукой, чтобы остановить машину.