Тайна турецкого паши

Ника вспомнила, что, когда проснулась, ее телефон лежал не под подушкой, а валялся рядом с кроватью на полу. Конечно, чтобы открыть его, нужен код, но есть такие умельцы…

Если она не может это сделать, совсем не значит, что другие не могут. И если она уверена, что фальшивый муж прочитал письмо насчет наследства, то отчего бы ему не читать эсэмэски в ее телефоне?

Да, но подослать кого-то ограбить Таньку Самохину… это слишком сложно. Но с другой стороны, тыщу раз они ходили тем переулком, никогда такого не было, да еще не ночью глубокой, а утром, когда все на работу бегут…

– Детка, ты как там? – Свекровь скреблась в дверь. – С тобой все в порядке? Тебе плохо?

– Иду уже!

Ника торопливо стерла Танькину фотографию, сохранила номер телефона Андрея Щербакова, только написала «Аня. Маникюр» и вышла из ванной.

Разумеется, в коридоре ее караулила свекровь.

– Верочка! – проговорила она приторно-сладким голосом. – Что-то ты такая бледная, прямо лица на тебе нет… ну да, что я, ведь ты про папу своего узнала… такой удар, такой удар! Нужно поесть, чайку сладкого выпить, это тебя взбодрит…

«Ага, взбодрит, – подумала Ника, – эта пройда снова чего-нибудь в чай добавит, чтобы я спала…»

Если она откажется, эти двое еще что-нибудь придумают. Проще согласиться.

Ника сделала самое приветливое выражение лица, и даже губы удалось сложить в улыбку.

– Спасибо, Лидия Сергеевна, вы так добры ко мне. Просто не знаю, что бы я без вас делала…

Хотела сказать, что свекровь ей просто как мать родная, но решила, что это будет перебор, даже этот тип, который выдает себя за ее мужа, и то не поверит. Он-то ума небольшого, а свекровь – хитрая бестия, это точно. Мягко стелет…

Стол был сервирован на кухне, хотя чашки были разномастные, салфетки свекровь положила самые дешевые, тонкие, а печенье не в вазочке, а в одноразовом пластмассовом корытце, как в магазине продается. И покрыт стол был самой дешевой клеенкой в цветочек, она была новая и противно пахла.

Ника поморщилась, не сумев удержать на лице приветливое выражение.

– Вы тут с сыном вместе жили? – спросила Ника.

– Нет-нет, у меня своя квартира, – заторопилась свекровь, – не волнуйся, я мешать не стану…

– О чем ты, мать? – Этот мерзкий тип противно заржал. – Думаешь, мы тут жить станем? Да у Ники теперь квартир чертова прорва! И дом загородный, и еще вилла где-нибудь там, в теплых краях, наверняка есть, а то и не одна! Эх, на море хочется, а то тут такая погода отвратительная, не люблю зиму!

Показалось Нике или нет, что свекровь предостерегающе мигнула глазами. Но самозванец ничего не понял. Или не заметил. Тупой он все-таки…

– Малыш, – обратился он к Нике, и ее слегка передернуло от этого обращения.

Вот нарочно они, что ли? Свекровь Верой зовет, а этот малышом. Сережа никогда ее так не называл.

А как он ее называл? Вероничкой, говорил, что имя Ника ей не подходит. Ника – это что-то воинственное, богиня победы, а она какая же победительница? Милая, славная, робкая даже, ее нужно оберегать и защищать…

Ника вздохнула, стараясь подавить всхлип. Где же ты, Сережа? Что они с тобой сделали?

– Детка, что с тобой? – тут же всполошилась свекровь. – Выпей чаю, тебе поможет!

– Да, малыш, – подскочил самозванец и поднес ей чашку к губам.

Ника дернулась, попыталась отшатнуться и задела чашку, так что она вылилась этому типу на рубашку.

– С ума сошла? – заорал он. – Горячий же!

– Сергей! – закричала свекровь. – Немедленно прекрати!

Она дернула его за руку, потому что он… Нике показалось, что он сейчас ее ударит. Свекровь вытолкала его из кухни, что-то при этом прошипев.

– Ты не сердись, – сказала она. – Это он от неожиданности. Мужчины, знаешь ли, такие несдержанные.

Ника хотела уйти, но там, в прихожей, был этот тип, она боялась с ним столкнуться. Внезапно пересохло в горле, она оглядела кухню в поисках воды.

– Пей мой чай, я не трогала. – Свекровь уже протягивала ей другую чашку.

Ника глотнула, и ей показалось, что вкус такой же, как в прошлый раз. Может, и правда это чабрец?

– У тебя день трудный был, – бормотала свекровь, – пойди приляг, я тут уберу…

Ника в самом деле чувствовала, что дико устала. Это от стресса. Нужно и правда отдохнуть и подумать в тишине.

В спальне она не стала зажигать свет, прилегла прямо на покрывало. И вдруг почувствовала, что в голове шумит, а в глаза как будто песка насыпали.

В прихожей послышались шаги, Ника накрылась с головой покрывалом и затихла. Скрипнула дверь.

– Детка, спишь? – тихо спросила свекровь.

Ника постаралась дышать ровно. Свекровь постояла над ней и ушла.

Как только дверь за ней закрылась, Ника вскочила с кровати и босиком осторожно прокралась в прихожую. Дверь на кухню была закрыта, оттуда доносились голоса.

– Неправильно себя ведешь! – говорила свекровь сердитым полушепотом. – Учила тебя, учила, все без толку! Ласково с ней нужно, спокойно. Навязываться не надо, спорить не надо, и уж кричать и ругаться – последнее дело!

– А чего она… кипятком…

– Господи! – Ника не увидела, но почувствовала, как свекровь подняла глаза к потолку. – За какие грехи ты мне этого сыночка послал? Ну никакого от него толку нету, все самой надо, все самой…

– Еще спрашиваешь… – усмехнулся самозванец. – Бог – не фраер, он все видит…

– Отстань ты! – послышался шум упавшего стула, и Ника испуганной ланью скакнула в спальню.

Голова закружилась, она с трудом доползла до кровати и рухнула на нее уже в полусне. Последней ее мыслью была та, что эта пройда-свекровь все-таки подсыпала что-то в чай. Чабрец, чабрец…

Хасана разбудили громкие голоса во дворе текии. Он поднялся, выглянул из окна кельи. Во дворе шейх текии Мехди-ходжа разговаривал с двумя арнаутами из городской стражи.

– У нас нет чужих! – говорил шейх спокойным, уверенным голосом, подобающим служителю Божьему. – Вечером я сам проверил ворота текии, они были заперты…

– Ночная стража видела, как какой-то человек скрылся в текии. Позволь нам осмотреть ее. Мы пришли сюда не по своему желанию, а по приказу Наиб-эфенди, начальника городской стражи, правой руки самого Азам-паши…

– В стенах этой текии мы служим господину куда более могущественному, – возражал шейх, свысока глядя на стражников.